Дама с единорогом - Ольга Романовская

— А измена, измена — это правда? — с замирающим сердцем спросила Жанна.

— Как, ты ещё смеешь? — Будто резкий удар хлыстом. — Ты, прелюбодейка!

— Господи, жизнью своей клянусь, пусть рука моя отсохнет и покроется струпьями, если я хоть в мыслях… — Двор расплывался у нее перед глазами, фразы получались рубленными и давались с трудом. — Но эти валлийские родственники, Вы действительно с ними?

— Тебя это не касается! Моя родня — это моя родня, мы связаны узами крови.

На нее обрушились очередные потоки слов, она утонула в них. Тонкая ниточка таяла и наконец выскользнула у нее из рук. Жанна осталась одна на один с предательством мужа, и она не выдержала:

— Наш брак был ошибкой, я не желаю Вас больше видеть. Никогда!

Жанна прерывисто дышала. Со стороны казалось, что она полна ненависти к супругу, но только графиня знала, какой ком стоит у неё в горле.

Она говорила быстро, чтобы не передумать, чтобы убедить себя в верности принятого решения:

— Уезжайте и не возвращайтесь. Прощайте!

("Ещё не поздно, скажи, что ты этого не делал! Я поверю, я во всё поверю… Но ты… Неужели ты не видишь, чего мне это стоит? Неужели ты думаешь, что я способна так быстро возненавидеть тебя? Ведь я отдала тебе свою руку по любви. Если ты меня любишь, я всё прощу. Но у тебя в глазах только злоба. Господи, но почему ты?!".

— Какого чёрта, графиня? — переменившись в лице, подавшись корпусом вперёд крикнул Норинстан. — Святой Давид, Вы так просто от меня не избавитесь!

Графиня дала себе слово не смотреть на него. Чтобы было легче, она повернулась к нему спиной. Жанна выстрадала этот разговор, у неё не было сил продолжать его. Зато его хотел продолжать её муж.

— Стоять! Что, возомнила себя свободной? Вы моя супруга до конца Ваших дней, хотите Вы этого или нет! Предупреждаю: либо мост сейчас же опустится, либо я…

— Мост останется там, где он есть.

— Ну погоди же, дрянь, я тебе устрою!

Характер мужа — вот о чём забыла Жанна, когда опрометчиво впустила его.

Графиня испуганно прижалась к стене, обхватив руками живот; ей казалось, она уже ощущает удары, которые обрушатся на неё через пару мгновений. О бегстве она и не помышляла.

Но ей повезло — кто-то из слуг заслонил её и втащил на галерею стены. Вслед вероломной супруге полетели угрозы.

А потом Жанна увидела кровь на рукаве своего спасителя.

С молчаливого согласия госпожи Норинстан оказался за воротами.

Графиня слышала глухие размеренные удары и знала, что это люди её мужа. Ей было всё равно; порой казалось, что умереть сейчас — это лучшее, что она может сделать. Жить с человеком, предавшим её доверие, — было выше её сил.

Обеспокоенный управляющий спрашивал её указаний, а она не могла ничего ответить. Ей было плохо; перед глазами плыли красные круги…

Люди графа успокоились только под прицелом лучников. Роланд, униженный и оскорблённый, приказал отступать; тихие смешки его спутников тут же смолкли под его гневным взглядом.

— Сучья дочь! — Он тронул поводья коня. — Погоди, я тебе припомню, ты у меня в ногах будешь ползать! Ты слишком много о себе возомнила, дочь английского выродка, ничего, я поставлю тебя на место. Так опозорить меня перед людьми! Это тебе отольётся, отольётся сторицей!

Бросив взгляд на плодовый сад, Норинстан приказал рубить деревья: ему нужно было найти выход своей ярости. Продираясь сквозь боярышник, люди графа сначала заметили осла Джуди, а потом и её саму. Не желая, чтобы её труп по весне всплыл в пруду с рыбой, бросив осла, она попыталась спастись бегством.

Её загнали к плотине; проклятые юбки сковывали движения. Пятеро мужчин, осклабившись, готовы были в любую минуту исполнить приказ господина. Один даже спрыгнул на лёд и многозначительно подмигивал остальным: мол, подходящее место.

Творя молитвы Пресвятой Деве, служанка в ужасе уставилась на окруживших её людей. Сразу убьют или…? Её судьба была в руках графа, а тот вряд ли проявит милосердие.

Её схватили под мышки и приволокли к Норинстану.

— Что ты тут делаешь, падаль? — презрительно спросил Роланд. — Следила за мной? Смотри мне в глаза, когда я с тобой говорю, тварь!

Хлыст просвистел в воздухе и больно ударил её по подбородку, но сейчас было не до боли.

— Я тут случайно, вот Вам крест! — Девушка дрожала, одновременно боясь смотреть и не смотреть на него. — Я не следила, нет!

— А что ты делала? — Второй удар, по спине.

— Возвращалась в замок.

— И поэтому пряталась, да? — Этот удар был больнее предыдущих.

— Я…я так испугалась, когда…

— Хватит! — нетерпеливо оборвал её граф. — Так и быть, я поверю тебе. Ведь ты не солгала мне? — Он бросил на неё тяжёлый взгляд исподлобья.

— Нет, сеньор, клянусь всеми святыми! — Она съёжилась под его взглядом и втянула голову в плечи. Утопят, ей Богу, утопят!

— Если хочешь жить, проведёшь меня в замок, к супруге. — Это был приказ.

— Но как? Меня не пустят в господские покои, — робко сопротивлялась Джуди, наблюдая за тем, как его пальцы снова сжимаются на кнутовище.

— У меня хорошая память! — усмехнулся Норинстан. — Я помню тебя: ты всё время вертелась возле моей супруги. Подумай перед тем, как отказаться, я хорошо заплачу.

Он вытащил из кошелька солид; монета заманчиво заискрилась на солнце.

— Ну?

— Нет! — преодолев соблазн, ответила служанка. — Я не предательница!

— Что ж, пеняй на себя. Второй раз я предлагать не буду.

Убрав монету, Норинстан отъехал в сторону и, указав на Джуди, отдал какой-то приказ. Его суть красноречиво прояснила верёвка в руках ухмыляющегося солдата. Служанка пронзительно завизжала и со всей мочи, петляя между деревьев, бросилась прочь.

Почти ощущая петлю на шее, девушка нырнула в заросли у реки и, отчаянно отбиваясь от преследователей, закричала:

— Питер, Сирил, кто-нибудь, помогите! Это я, Джуди! Всеми святыми заклинаю, стреляйте, не дайте оставить мою душу без покаяния!

— Оставьте её! — приказал граф. — Пусть катится ко всем чертям, визгливая свинья. Мои люди мне дороже.

У Джуди отлегло от сердца, когда петля соскользнула с её шеи. Дорого же порой даётся верность! Ни за что на свете она не согласилась решиться на такое снова.

Но если кому-то везёт, кто-то обязательно должен чего-то лишиться.

По большой дороге возвращался домой из кабачка крестьянин. Шёл он не торопясь, на ходу придумывая, как оправдаться перед женой, и заодно размышляя, как быстрей пристроить замуж дочь. Крестьянин не ожидал повстречаться с вооружёнными всадниками. Вся его беда заключалась в том, что он оказался не в том месте не в то время и, по мнению графа, недостаточно низко поклонился.