Смертники - Евгений Прошкин

— В трубу! Ныряй! — заорал рядом Столяров. Приказав здравому смыслу заткнуться, Гарин сиганул с откоса и закатился в бетонное жерло. Следом влетел Михаил, больно ударил его полбу чем-то металлическим, извинился, выматерился и, схватив за воротник, поволок дальше по трубе, прочь от открытого входа. Несколько секунд они исступленно ползли в черную глубину сухого водозабора — помогая и мешая друг другу одновременно. Вскоре в тоннеле наметился плавный изгиб, и это открытие было настолько радостным, что преумножило силы, вернее, помогло быстрее потратить их остатки.

Когда они остановились, выброс уже бушевал во всю мощь. Грохот снаружи повторялся вибрацией в теле. На выгнутых бетонных стенах мерцали кровавые отсветы, а концентрация озона стала почти невыносимой и заглушила даже вонь от гниющих в трубе тушек.

— Гранаты, — еле вымолвил Гарин. — Мы забыли про них. Не успели.

Будто отзываясь, где-то близко во мраке послышался шорох. Олег мгновенно перевернулся на бок и, толкнув большим пальцем рычажок предохранителя, выпустил в глубину трубы длинную автоматную очередь. Лишь потом он понял, что в точности скопировал действия Столярова.

Михаил покопался в карманах и включил фонарик.

В трех метрах от них лежал молодой парень, спрятавшийся здесь чуть раньше. Может быть, это был честный романтик, искатель всего необычного, а может — законченная гнида, убивавшая друзей ради копеечных артефактов... теперь это не имело значения, человек был мертв. Над разорванным в клочья животом поднимался едва заметный пар, и внушить себе, что сталкер погиб еще до их прихода, было невозможно. Олег закрыл лицо руками.

— М-да... — обронил Столяров. — Если тебе от этого станет легче... давай считать, что его убила моя пуля, а не твоя.

— Спасибо, — промычал Олег. — Но там этих пуль два десятка, и половина из них моя.

— Ну тогда просто прими это как реальность. Мы могли бы проявить осторожность и сначала проверить, кто там находится. А там была бы пара кровососов, которым попасть под выброс так же не в кайф, как и нам.

— Не надо, Миша! Не надо этих уговоров, — застонал Гарин. — Дело совсем в другом. Я просто начинаю бояться... самого себя. Что я сделаю еще через час? А через неделю? А через месяц мне вообще не сложно будет зайти с пулеметом в детский сад?

— В местном детском саду никаких детей давно уже нет.

— Я образно, образно! — Олег отнял ладони от лица. — Во что превращаются люди? Вот ты. Тебе нравятся пирожки с вишней и задница нашей буфетчицы. Нормальный мужик. Сегодня ты убил десять человек. А день еще даже не закончился. Мне, собственно говоря... плевать мне на тебя, Миша. В хорошем, конечно, смысле. Я за себя боюсь. Хочется остаться человеком. И при этом вернуться домой, выйти из грсбаной Зоны. Но все-таки — остаться человеком. Возможно ли такое?

— Вот выйдем, Олег, и поглядим да проверим. Я, что ли, ради удовольствия по Зоне шляюсь? Я бы тоже лучше пивком на веранде сейчас накачивался.

Столяров посветил фонарем вверх — труба была такого диаметра, что позволяла стоять в полный рост. Он поднялся и размял ноги. Олег последовал его примеру. На мертвого сталкера оба старались не смотреть.

— Ты, может, и не рад здесь находиться, — сказал Гарин, — но тобой хотя бы не вертят, как тряпичной куклой.

— Понимаю, — невесело протянул Михаил. — Накопились вопросы? Спрашивай, время есть. Одно могу сказать сразу: не я этот кордебалет придумал и не нужно меня винить. Я исполнитель. В принципе такой же, как и ты.

— Неужели вся моя командировка — фуфло? Не верится даже. Столько морочили, столько всего в башку вбивали...

— Подготовка была необходима. Торопились, форсировали сроки. Но это нужно для выживания, и это было по-настоящему. А командировка — да, фуфло чистой воды.

— Значит, на Янов мы уже не идем, — заключил Гарин.

— Идем. Я ведь тебе честное слово дал.

— Хватит дурака валять! Какое ты мне дал слово? Слово вора! Такое же фальшивое, как и твой нарисованный перстень.

— Как нарисовали, так и сведут, — отмахнулся Столяров. — С Камнем, правда, накладка вышла фантастическая. Такое один раз в сто лет случается. Но я надеюсь, на Большой Земле дадут по шапке кому положено. Хотя мы чуть было не сгорели, Олег. — Он улыбнулся широко и жизнерадостно. — А к Янову идти все равно придется.Отсюда с руководством не свяжешься, а заранее договариваться об эвакуации смысла не было: никто не знал, как скоро мы добудем «венец». Пух запросто мог кому-нибудь его продать, а тот человек — перепродать еще кому-то. Так и гуляли бы. Ну а теперь доберемся до исследовательского поста, сообщим, что «венец» у нас, — и через несколько часов мы уже дома.

— Но разве нельзя было рассказать все это мне заранее, по-человечески? — сокрушенно произнес Гарин. — Так, мол, и так, надо помочь.

— А ты бы согласился?

— Нет, наверно... Точно — пег. Михаил красноречиво развел руками.

— Но почему именно я? — спросил Олег. — Чем я лучше других? Или наоборот — хуже? В Институте полно специалистов по артефактам, а послали меня. Да еще в такой спешке.

— Есть причины, — аккуратно ответил Столяров. — И они тебе известны, простоты концы никак не свяжешь почему-то.

— Поконкретнее.

— Хорошо. Ты ведь уже замечал за собой некоторые странности?

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Гарин.

— Да хотя бы эта труба. Меня к забросу в Зону готовили основательнее, без авралов. Но кто в итоге нашел, где укрыться от выброса? Ты, а не я. Л почему? Потому, что ты не нашел ее, а вспомнил.

— Как я мог про нее вспомнить?!

— Примерно так же, как отличить рабочий «венец» от неисправного.

— Я думал, ты просто отвлекал этими бреднями Пуха.

— Я действительно отвлекал Пуха. Но это совсем не бредни. У тебя в Институте уже был контакт с «венцом», которого ты, правда, не помнишь.

— Кажется, я окончательно перестал понимать, что происходит...

— Мне известно следующее: однажды ты вошел в лабораторию по своим делам, увидел на столе «венец» и зачем-то надел его на голову. Никто не успел тебя остановить. «Венец» активировался.

— И-и... что произошло? — с опаской поинтересовался Олег.

— Ничего.

— А говоришь — активировался.

— Ну да. Тебя вырубило примерно на час. Очнувшись, ты этого события не помнил. При других обстоятельствах тебя запихнули бы под колпак и стали бы изучать, как инфузорию. Но тут по нашим каналам прошла информация, что в Зону направляется некий вор по кличке Камень. Таким образом появился шанс подобраться к Пуху и достать еще один «венец» для вашей яйцеголовой братии. Вот и все.

Гарин тяжело задумался.

— Какой-то изуверский проект, — сказал он после паузы. — Ради проклятого артефакта кидают в Зону мутантам на съедение двух живых человек... Эта штука настолько ценная?

— Полагаю, да.

— Дай посмотреть еще раз.

— Смотри, — легко согласился Михаил и раскрыл рюкзачок. Гарин небрежно повертел в руках черное кольцо.

— Мы ведь так и не проверили, настоящий ли это «венец», — сказал он.

— По оперативной информации, у Пуха был подлинный артефакт.

— Но ведь он мог дать нам подделку или нерабочий экземпляр.

— Не вижу в этом смысла, хотя действительно мог. Так проверь. -Я?..

— Ну не я же, — резонно ответил Столяров.

— Страшновато, — признался Олег.

— Я бы ни за какие деньги не рискнул. Но ты-то уже делал это.

— Только с твоих слов.

— В общем, решай сам, уговаривать не буду.

Олег подумал еще минуту и, зачем-то глубоко вдохнув, осторожно надел «венец» на голову.

Кольцо оказалось вполне подходящего размера — это было последней мыслью Олега Гарина перед тем, как ему в затылок врезалась стальная кувалда.Пытка никогда не заканчивается.

Эта начинается еще до входа в комнату, в маленьком предбаннике, где тебе приказывают раздеться до трусов. Приказывают убедительно, в три голоса. Охранников здесь всегда трое. Тебе не одолеть и одного, но их все равно трое — кто знает, на что способна доведенная до отчаяния жертва? Ты знаешь. Уже ни на что. Ты доведен до отчаянья* но сил для последнего рывка уже нет. Или еще пет. Поэтому ты стягиваешь непослушными пальцами ненавистную робу, затем спускаешь штаны, напоминающие больничные кальсоны, и остаешься один, голый и безоружный, против трех одетых и вооруженных охранников в помещении, слишком тесном для четверых.

В конце один из охранников обязательно спрашивает, делая простое лицо:

— Ато, может, расскажешь?

И улыбается глуповатой улыбкой, чуть ли не подмигивает, мол, все же всё понимают, зачем упорствовать? А когда ты устало закрываешь глаза, он кривится в ухмылке.

— Ну, как хочешь... Тогда пошел!

И тебя вбивают в дверной проем, как мяч в ворота.

Ты падаешь. Знаешь, что единственная возможность выйти из этой комнаты с минимальными потерями — это перетерпеть первую вспышку паники и боли и устоять на ногах. И все равно падаешь — набок или лицом вперед, инстинктивно выставив ладони. Слишком силен шок. Слишком много в тебе, оказывается, еще осталось нервных окончаний.