Тайны английской секретной службы - Е.Х. Кукридж

Понятно, что учиться в этой школе было нелегко. Учащийся постоянно находился начеку, а весь день его был до отказа заполнен теоретическими занятиями и физическими упражнениями. Распорядок дня не оставлял ни одной свободной минуты. Перед завтраком физическая зарядка, уроки по практической химии, лекции о взрывчатых веществах, о материалах невидимого письма, о сборке миниатюрных радиоприемников и чтение карт; после завтрака лекции о зажигательных веществах, о подготовке зарядов к взрыву, радиотелеграфии и шифрах. В четыре часа дня был перерыв для спортивных игр, заключавшихся в том, что на учащихся нападали люди, вооруженные палками и дубинками, и они отражали это нападение с помощью приемов джиу-джитсу. Учащегося превозносили, если ему удавалось до полусмерти избить своего противника. Вечером читались лекции по диверсии. Демонстрировались модели таких уязвимых мест, как мост Хелл Гейт в Нью-Йорке, основные лондонские мосты через Темзу, мост Гоулден Гейт в Сан-Франциско и правительственные центры Лондона и Вашингтона. Инженеры указывали места, в которые удобнее всего закладывать мины и динамит.

Закончив школу, слушатели поступали на повышенные курсы в Штутгарте. Здесь находилась центральная библиотека с колоссальными материалами по шпионажу. В отделе иллюстраций насчитывалось около двух миллионов фотоснимков военных заводов, военных учреждений и стратегических пунктов Англии, США и Европы. Теоретически рассуждая, немецкий агент мог бы с завязанными глазами войти в английское военное министерство, найти нужную комнату и пробраться в кабинет, где находится интересующий его документ.

И вот наступало время, когда агенту давали испытательное задание. Получив задание, он должен был усвоить характерные особенности личности, за которую ему предстояло выдавать себя. С этой целью новообращенного «вводили» в семью, погибшую в результате неблагоприятно сложившихся обстоятельств политической или религиозной борьбы. Из архивов концлагерей поступали личные документы, вещи и семейные фотографии. Таким образом шпиона снабжали подлинными документами.

Когда требовались поддельные документы для фиктивных эмигрантов, немцы действовали чрезвычайно осторожно. Бумага, чернила и воск применялись настоящие — доставали их во время налетов на подпольные организации. Все это делалось для того, чтобы «эмигрант», прибывший на лодке в Англию, был уверен, что материалы, использованные для изготовления его документов, могли выдержать любое испытание в лаборатории контрразведки.

Многие эксперты, которые работали в немецких шпионских школах, находятся теперь в руках союзников. Это знаменитый доктор Рудольф Гасснер, рыжеволосый мужчина с красным лицом; начальник штутгартской лаборатории фон Типпельскирх; доктор Ренкен и полковник Моэлъ.

Однако в ходе войны сложились такие условия, что само совершенство немецкой системы обучения явилось одной из причин ее провала. Немецких агентов разоблачали очень быстро. Их действия были слишком уж невинны. С ними случалось то, что обычно происходит с молодым, неопытным сыщиком, одетым в простую одежду, которого замечают именно потому, что он явно не в своей одежде.

Под перекрестным допросом каждый агент из шпионских школ следовал раз навсегда установленным правилам. Там, где настоящий эмигрант волновался и давал подозрительно неточные ответы, агент, игравший роль эмигранта, выпаливал свои показания без запинки. Он вел себя так же, как десятки его предшественников. Как только попадался один — другой, допрос шел по проторенной дорожке: ответы допрашиваемых можно было предсказать заранее.

Нацистская тактика террора оказала агентам плохую услугу. Их учили, как переносить пытки, но искусно применяемые следователями союзников психологические методы допроса обычно смущали их и сбивали с толку. Только к этому не готовили своих агентов нацистские главари.

ГЛАВА VI

ТАЙНА СКАПА-ФЛОУ

В грозные тридцатые годы Канарис и Гиммлер усиленно пытались создать в Англии шпионские организации. Эту задачу им как будто облегчали снисходительность английских законов и терпимость английского народа к чужестранцам. И все же немцам приходилось засылать своих агентов на Британские острова — слишком уж мало надежды было на подготовку их в самой Англии. Английское правительство, может быть, и смотрело бы сквозь пальцы на дымящийся немецкий вулкан, но английских чиновников подкуп едва ли соблазнил бы на работу в пользу рейха.

В любой европейской стране звон денег был чудодейственным средством. Не секрет, что нацисты имели обширные связи в высших кругах французского общества, да и в правительственных кругах почти всех стран Европы, за исключением Советского Союза.

Среди массы патриотически настроенных англичан тоже были исключения, Но и этих людей удавалось вовлекать в систему немецкого шпионажа иными методами, чем подкуп. Даже у Бей ли-Стюарта, продавшего честь своего мундира за благосклонность женщины, было некоторое оправдание — на предательство его толкнула любовь к женщине.

«Культурные» общества, вроде «Англо-немецкой ассоциации», состояли из подавленных, недовольных людей, выведенных из душевного равновесия жизненными неудачами. Многие из них были убеждены, что страдают они только из-за евреев.

Даже истеричные, пресыщенные жизнью женщины воздерживались от предательства и службы «обожаемому» хозяину Олимпийских игр в Берлине, которого они считали «таким божественно привлекательным и интригующим». Вреда эти дамы не причиняли, вызывая лишь презрение всех порядочных людей.

Окружение фон Риббентропа, являвшегося одно время немецким послом в Англии, тоже не представляло ощутимой угрозы безопасности страны. Одни в этом кругу считали модным обсуждать нацистские расовые теории, разработанные Розенбергом, другие не скрывали, что на великолепные вечера в Карл тон Хаус Террас их влечет прекрасное шампанское и щедрое угощение. Небольшая лесть, полагали они, — достаточная расплата за такой богатый стол.

Таким образом, немецкое правительство не испытывало восторга, выслушивая сообщения Гиммлера и Канариса о ходе кампании по разложению английского общества. Неудачи немецкой разведки в Англии мрачным пятном выделялись на фоне ее триумфальных успехов в других странах, где щедро расточаемые деньги творили чудеса. Аресты нацистских агентов почти не отражались на общей обстановке. Между 1934 и 1938 годами во Франции было арестовано двести немецких агентов, но это произвело не больший эффект, чем булавочный укол. Чтобы читатель получил некоторое представление о густоте этой сети предателей, приведем краткий обзор записей, сделанных парижскими органами безопасности.

Кроме высокопоставленных французских чиновников, вроде начальника шифровального отдела министерства ВМФ профессора Луи Марэна, сотрудника генерального штаба полковника Октава Дюмулена и советника по отравляющим веществам из военного министерства доктора Река, входивших в группу супругов Свитц, десятки других известных политических деятелей были разоблачены как нацистские агенты.

Поистине Франция была больной нацией. Цвет правящих кругов и представители некоторых знаменитых семейств республики оказались на скамье подсудимых, обвиненные в измене. Среди них были граф Жан де Форсевиль и капитан 1 ранга Жорж де Фрож, которые выдали секреты «линии Мажино» и Бельфортских укреплений. Ужасная судьба постигла майора Чарльза Кридлига, служившего в одном из фортов Меца. Кридлиг понес самое суровое наказание за измену Франции. Его разоблачила жена, с ужасом обнаружившая, что любимый ею человек продался нацистам. Двадцатишестилетний Марк Обер, отпрыск знаменитой семьи, был присужден к смертной казни за продажу планов тулонской военно-морской базы, которыми он торговал, словно подержанными автомобилями. Этому списку нет конца.

Напомним, что Франция приобрела печальную известность страны, на которую, как на самый спелый плод, с особенной жадностью смотрела Германия. Но ей делает честь хотя бы то, что она, не скрывая своего позора, в тревожные тридцатые годы заявляла о предательстве своих подданных. Другие страны предпочитали молчать, с ужасом наблюдая, как в их государственном аппарате заводится гниль. Списки предателей в других странах были не менее длинными, чем во Франции. Торговцы смертью, находившиеся на службе у Канариса, предлагали богатое вознаграждение за предательство, и во всех странах, граничащих с Германией, находилось немало иуд. Далеко не все политические интриги предвоенных дней известны. Однако можно с уверенностью сказать, что люди, находившиеся на службе у Гитлера и после вторжения оказавшиеся в роли карманных диктаторов — Квислинг, Леон Дегрелль, Адриан Мюссерт, Хореа Сима, генерал Ион Антонеску, — составляли только часть нацистской наемной политической армии. Некоторые, подобно Лавалю, впоследствии предстали в истинном свете перед общественным мнением всего мира и понесли заслуженную кару. Остальные все еще прячутся в укромных уголках мира, ожидая возмездия.