Полкоролевства в придачу - Виктор Точинов

Удивительно, но мост уцелел в катаклизме. Обходя тушу поверженного чудовища, мы потянулись к нему – вдесятером при шести лошадях…

Еще удивительней, что тяжело раненых не было. Те, кто не погиб на месте, отделались сравнительно легко. Маньяр лишился шлема, кровь стекала на лицо из глубокой ссадины над бровью... У Изабо на рясе зияла огромная прореха, причем явно прожженная. Наверняка сестрица не успела до конца погасить отдачу от собственного заклятия – однако никаких других повреждений не получила… У лучников – ушибы, кровоподтеки, но тоже ничего серьезного. Старина Брок второй раз за сегодня схлопотал по голове – хорошо, что черепа у орков на редкость крепкие. На свои ребра я решил не обращать внимания – не сломаны, и ладно.

После такой встряски следовало передохнуть, прийти в себя. Но мы не останавливались, пока не вышли за пределы выжженного пятна – и смердящий, стремительно разлагающийся труп монстра не остался в четверти лиги с подветренной стороны. Сюда доносился лишь густой аромат вареной рыбы – сестричка хорошенько вскипятила воды Гронны, оказавшиеся на периферии огненного удара…

За мостом Изабо заметила главный свой убыток – исчезновение обоих вьючных лошадей. И заявила, что не сделает дальше ни шагу, пока не переоденется. Пришлось вернуться… Увы, среди конских трупов ее вьюки не нашлись. Похоже, имущество сестрицы невзначай угодило в зону действия огненного заклятия. Она немедленно набросилась с попреками на Брока – именно тому был поручен присмотр за вещами. Орк оправдывался: дескать, в первую очередь защищал хозяйку…

– Да утопись ты в болоте, косматый кретин! – взвыла Изабо. – Мне теперь так и шляться по лесам полуголой?!!

Я соболезнующе посмотрел на Брока. Но ничего не сказал. Молча протянул сестрице заколку для плаща, и она кое-как стянула края прорехи, прекратив демонстрировать миру нижнее белье, едва ли одобряемое уставом дочерей святой Доминики… Криво улыбнулась:

– Я выжата как лимон, в ближайший час не смогу затянуть даже эту дыру… Если вы, дорогие мужчины, все-таки хотите избавиться от меня – то сейчас самое время…

Мы с Маньяром промолчали.

Потом я расхохотался. Изабо и Маньяр – одна измазанная сажей, другой кровью, – уставились на меня с изумленным сочувствием. Пришлось объяснить:

– Представил, какие славословия Девственной Матери начнутся в прибрежных деревушках ниже по течению Гронны! Река вдруг превратилась в рыбный суп! Чудо так уж чудо, немногим хуже знаменитого винного дождя в Карданьяне!

Глава 9

Людей для полноценных боковых охранений, авангарда и арьергарда у Маньяра уже не осталось. Когда привал закончился, вперед – практически на верную смерть – выдвинулись лишь два лучника. Выдвинулись без страха и колебаний, готовые умереть, выполняя приказ. Страшноватая все-таки вещь заклятие святой Франчески – однако порой бесценная для командира…

Хотя это заклятие придумала вовсе не святая, чье имя фигурирует в названии. Речь настоятельницы обители в Асизо, произнесенная перед участниками первого похода за Святой Колесницей, на деле не стала заклятием. Но вдохновленные словами Франчески пилигримы два дня и две ночи шагали через пустыню без сна и отдыха, прямо с марша вступили в бой с многократно превосходящим противником под стенами Эль-Караджи, – и полегли все, не отступив и не сдавшись. Лишь много лет спустя, уже после смерти святой, был придуман магический и далеко не полный эквивалент её блестящего экспромта…

При построении в боевой порядок мы неожиданно обнаружили исчезновение орка.

– Никак не мог он сбежать… – недоумевала Изабо.

Действительно, не мог. Приди в косматую башку Брока такая идея – валялся бы сейчас неподалеку, придушенный ошейником до потери сознания.

Маньяр встревожился – он ничего не слышал о тварях, способных незаметно подкрасться и столь же незаметно умыкнуть лишь одного из путников.

– Никуда он не сбегал, – просветил я сестричку. – Всего лишь отправился выполнять твой последний приказ.

– Какой еще приказ?

– Пойти и утопиться в болоте, какой же еще? Можешь прогуляться к ближайшей топи и проверить исполнение.

– Ерунда… Я не раз в сердцах говорила ему похожие слова, и приучила не воспринимать…

– Скажи, – перебил я, – если бы сам Брок все-таки захотел исполнить приказ буквально – ошейник бы ему воспрепятствовал?

– Нет… Но зачем?!! Зачем, скажите мне ради Девственной Матери?!

– Не знаю, сестрица… Наверное, решил, что ему лучше умереть самому, оставив тебя без защиты, – чем погибнуть по твоему приказу и защищая тебя.

Еще две лиги мы преодолели в тишине и спокойствии. Или почти в тишине и спокойствии – после двух происшествий на берегу Гронны нападение существа, напоминающего громадную лягушку с отрубленными лапами, показалось легкой разминкой.

Тварь, до нашего приближения маскирующаяся под мирный валун, распахнула широченную пасть, выстрелила языком-арканом… и промахнулась. А при ее способе передвижения – неуклюжими прыжками за счет мгновенного раздувания и втягивания брюха – не стоило пытаться догнать даже пешего. Мы могли расстрелять лже-валун с безопасного расстояния, но не стали терять время.

Дальше двигаться открытыми местами стало невозможно. К дороге с двух сторон почти вплотную подступил лес. Наш маленький отряд пробирался стороной, между деревьями – неторопливо, приноравливаясь к скорости идущих пешком двоих лучников и Изабо. Маньяр предложил сестрице сесть на коня одного из своих солдат, но она отказалась – неудобно, дескать, ехать в мужском седле.

Участок леса, на вид ничем не отличавшийся от прочих, мы далеко объехали по настоянию сенешаля. Мне место не казалось подозрительным – высоченные, редко стоящие сосны, зеленый мох между ними, кое-где ягодные кустики… Добавить бы еще к здешнему мрачному безмолвию пение птиц и жужжание насекомых – и получится самый настоящий, без подвохов, лес, хоть сейчас затевай королевскую охоту. Но спорить с Маньяром желающих не нашлось.

Затем была полянка, где нами попытались подкрепиться существа, напоминающие слизней с крупную собаку размером – слизней, отрастивших громадные зубастые пасти и обретших способность к стремительному передвижению… Затем – новая стая знакомых нам Парящих Клешней, и лучники уже не могли встретить их плотным градом стрел, мне пришлось пустить в ход самобой, а Маньяру – меч, и все равно мы потеряли двух стрелков и трех лошадей… Затем до нас пытался добраться какой-то одинокий обитатель леса, громадный, сотрясающий землю тяжелой поступью; мы его так и не увидели: Изабо, набравшаяся сил после Гронны, ударила одним заклятием, затем вторым – но не по твари, а по земле под ее лапами и по окружающим деревьям, и долго было слышно, как заваленное упавшими стволами существо тяжело ворочается, пытаясь выбраться из вновь образовавшейся топи…