Святослав. Хазария - Валентин Гнатюк

– Хитёр ты, однако, Булат, нам перепоручил хазар вонючих да псов, а себе – девицу-красавицу прямо в руки. Вот почему он в дом подался к жидовину, – начал, по обыкновению, балагурить Блуд, повернувшись к сотоварищам.

Но Вышеслав цыкнул на него:

– Это суженая его, не болтай лишнего, иначе Булат за неё и тебе голову оторвёт, как цыплёнку.

– Ладно, – нахмурился десятник, – светает уже, пора нам. Сотник велел к заре на месте быть.

Всю ночь в граде продолжалось пиршество смерти, и даже Яма устал пить кровь убитых, а Мор с Марой всё сметали хазар под русские мечи и собирали страшную жатву.

И когда утром взошло солнце, солнце кровавой Святославовой славы, то увидело Белую Вежу дымящуюся, увидело только чёрную груду и камни; ничего не осталось от града: ни мужчины, ни женщины, ни старика, ни даже собаки с кошкой – всё было уничтожено русами.

И стала та земля безлюдной, а прах пожарища – прахом вечного забвения града, что носил гордое имя Саркел.

Глава 4

Руриково поле

Ещё дымились, источая едкую гарь, руины Саркела, а Святославова дружина, наскоро смыв пот, кровь и копоть, выстроилась в чистой степи встречать восход златорунного Хорса. Едва блеснул первый луч, князь выехал вперёд и, повернувшись ликом к востоку, воскликнул, вздымая меч:

– Слава Хорсу!

– Слава! Слава! Слава! – прогремели полки.

– Слава Перуну, богу Битв и Борьбы, даровавшему нынче нам победу!

– Слава! Слава! Слава! – потрясали мечами воины.

– Слава всем богам русским, киевским!

– Слава! Слава! Слава!

– Сей град, – рёк дальше Святослав, указав мечом на догорающий Саркел, – некогда был славянским градом Белой Вежей, откуда наши праотцы ушли к Непре-реке и основали Киев. А потом был захвачен хазарами и отстроен византийскими зодчими для угрозы Киеву. Отсюда хазарские полчища творили набеги на землю Русскую, сюда приводили они пленённый славянский люд. Горе и смерть сеял сей град русам. И потому мы пришли сюда и совершили святую месть, отдав Саркел ненасытному Яме. В ночном бою полегли друзья наши, братья по ратному делу, пали храбро, как подобает русским витязям, – в сече правой с именем Перуна на устах. Принесли себя в жертву во имя того, чтоб не гулял больше Яшак по землям нашим, не засевал наши нивы драконьими зубами боли и пеплом пожарищ. Окажем теперь погибшим братьям последние почести и предадим их сожжению, дабы тела не остались на глумление ни зверям диким, ни людям разбойным, а души вознеслись на жарких языках священного пламени прямо в небесный Ирий и соединились там воедино с Богами и Пращурами!

Святослав говорил, умело перемежая высокие, звенящие от напряжения фразы с проникновенными, сказанными негромко, но удивительным образом долетавшими до самых крайних рядов его дружины словами. Волховская наука говорить кратко и образно, с внутренней силой, которой обучали его старый Велесдар, Великий Могун и другие кудесники, делала своё дело. Дружина стояла, будто заворожённая, внимая исполненному душевной силы сочному голосу молодого князя.

Вложив меч в ножны, Святослав протянул руку, и ему подали пылающий факел.

В полной тишине князь подъехал к огромному кострищу, сложенному из остатков строений Саркела. Сухая трава и тонкие жерди перемежались со слоями толстых брёвен, образуя подмостки для тел погибших воинов, которые лежали наверху тесными рядами, молодые и прекрасные, ибо их не коснулась костлявая рука Мары, а Перуница, незримо спустившись с небес, напоила водой вечной жизни.

– Слава вам, русские витязи! – провозгласил Святослав, объезжая кострище и поджигая его с нескольких сторон.

– Слава! Слава! Слава! – эхом прогремело окрест.

Погребальный костёр заполыхал быстро и жарко, затрещал, запел на разные голоса. В считаные минуты нестерпимо яркий огненный столб, вперемешку с чёрным дымом, поднялся в степи, вознося в чистую сваргу души погибших воинов.

Какое-то время стояла напряжённая тишина, в которой царствовал только треск кострища и шум неистового Огнебога, превращавшего предложенную ему жертву в горячий пепел.

Замкнулся круг справедливой Мсты – кровь за кровь, смерть за смерть. Жестокие часы, суровая жизнь, и люди, сущие в ней, так же суровы и беспощадны.

За спинами Молодой дружины дымился Саркел, а вместе с ним в жарком огне времён сгорала и прошлая жизнь. Хотя мало кому думалось о том, что нынче кончилось детство и юность, прошла пора возмужания и постижения ратной науки и началась совершенно иная жизнь – жизнь воина, трудная, яркая, для кого-то очень короткая, будто вспышка Перуновой молнии.

Воспитанные на вере Пращуров, они не ведали страха перед смертным часом, зная, что, отдав жизнь за Русь, обретут бессмертие души в Ирии. Им выпало жить в жестокое время, они не щадили врагов и любили друзей, оставаясь чистыми и суровыми, как их древнеславянская вера.

Закатилась навек звезда хазарского Саркела, и в тот же миг поднялось и воссияло солнце Святослава.

В этом киевском князе слились воедино ведическая вера предков, бескорыстная славянская душа, волховское чутьё и суровая варяжская воинственность, безжалостность к себе и врагу.

Когда погребальное кострище сгорело дотла, дружинники собрали священный прах и предали его Донской воде, и та понесла его на своих струях вниз, к самому Синему морю.

После этого Святослав собрал темников на совет. Лик князя был суров, но глаза блистали чудным огнём, будто в них продолжали пылать отблески пожарищ Саркела.

– Ну что, темники, – спросил он, – погоним отступающего врага и на его плечах ворвёмся в Итиль?

Большинство молодых темников одобрительными возгласами поддержали князя. Тогда слово взял Свенельд.

– По словам византийского стратигоса и других пленных, в Итиле собрано большое войско. Хазары думали, что потравят наших лучших темников и тебя, княже, и пока Киев в растерянности пребывать будет, смогут разорить его и земли киевские подчинить. Но боги славянские защитили тебя, княже, и темников, одного только Верягу прибрала Мара. Мы подоспели вовремя, Итильские тьмы с Яшаком соединиться не успели. Но идти в логово зверя, не имея крепкого тыла да малым числом, подобно самоубиению. Надо ворочаться назад.

Горячие темники зашумели, выражая своё несогласие с осторожным воеводой.

– Чего ворочаться, Старая дружина скоро подоспеет, вместе мы Итиль проклятый с землёю сравняем, вперёд идти надо! – восклицали они.

Всегда разговорчивый, а иногда и горячий в суждениях, Горицвет, потерявший две сотни воев из своей тьмы, против обыкновения, сидел сегодня молча. Подняв руку, он попросил слова.

– Братья темники, великий Перун помог сохранить жизни старых темников и живот князя нашего, а сегодня одолеть злое гнездо вражеское, что догорает за моей спиной. Для грядущих великих побед Руси то Богом нашим сотворено. – Темники дружно и одобрительно загудели. – Только кроме помощи богов должен быть чистым и холодным разум наш, иначе их подсказок разуметь мы не сможем. Сам я часто горяч бываю, потом жалею об этом. Нынче мы, может, будущее Руси решаем, потому горячиться права не имеем. – Молодые темники невольно примолкли, дивясь неожиданно спокойному и рассудительному тону сотоварища. Горицвет продолжал: – Я повелел изведывателям своей тьмы на правом берегу Дона выспросить у местных жителей всё о хазарских силах. По сим сведениям выходит, что к Яшаку князья хазарские, владеющие Радимичскими и Вятскими землями, присоединиться должны. Так что, идя прямо на Итиль, мы неминуемо угодим между двух огней. А дружина Старая не раньше чем через седмицу выйдет из Киева, тогда нас выручать уже поздно будет. Добре у нас с Саркелом вышло, потому как не ждал нас Яшак. А теперь, пока Перун нам победу даёт, то же надобно повторить и с князьями хазарскими, что сюда идут. Надобно их не ждать, а самим идти в земли Вятские да Радимичские и по отдельности гнёзда осиные, как Саркел, изничтожать под корень. Так я мыслю, – закончил Горицвет и сел на место.

Наступила тишина, все взоры обратились к Святославу. Князь тоже молчал, думая трудную думу. Наконец он встал и решительно объявил:

– Дружине трубить сбор, идём к полуночи! Негоже, чтоб славянские земли хазарам дань платили, прошло то время. С нами Перун, братья темники, всё!

Молодые начальники садились на коней и разъезжались по своим поредевшим тьмам.

– Горицвет, погоди, – кликнул друга Святослав. Когда темник подошёл, спросил: – Твои изведыватели со славянским людом местным беседовали, наверное, приглядели человека надёжного, мне поговорить с таким нужно.

Горицвет думал недолго и ответил уверенно:

– Есть, княже, такой человек. В бою себя показал, среди первых в сече был, а главное – душа чистая, славянская.

– Давай его поскорее!