Полет сокола - Алексей Широков

Тем временем мы уже взлетели и взяли курс на столицу. Время полета составляло двое суток, и мне предстояло провести их в компании воинствующего социолога. Изголодавшись по общению, он вываливал на меня гору информации о значимости нежити в современном мире. Пытаясь отбиваться, я ссылался на чувство самосохранения, которое не позволит довести страну до самоуничтожения. Однако профессор был неумолим. Идею создания оружия сдерживания он высмеял с ходу. Даже ужин прошел под аккомпанемент его рассуждений. Наскоро проглотив еду, я извинился и, сославшись на тяжелый день, метнулся в каюту. Следовало притвориться спящим, оставалось надеяться, что чувство такта не позволит профессору меня разбудить.

Так и произошло. Вернувшись и обнаружив меня лежащим в кровати с закрытыми глазами, профессор покружил по каюте, повздыхал и отправился в кают-компанию искать себе «свободные уши». А я, немного поворочавшись, уснул сном младенца.

Утро началось замечательно. Выговорившийся профессор не рвался продолжать беседу и лишь коротко поздоровался. Умывшись, мы отправились на завтрак.

Так как, благодаря Силину, вчерашний ужин пронесся мимо моего сознания, сегодня я с интересом рассматривал своих попутчиков. Достаточно представительная публика, из которой выделялись генерал, сидящий за столиком капитана, и несколько явно благородных девиц с компаньонками, наверняка тоже летевших на учебу. Ну, и еще группа кадетов, то ли начавших слишком рано, то ли еще не закончивших вчерашнюю гулянку.

Я доедал яичницу с беконом, когда меня задело локтем прекрасное создание. Девушка повернулась ко мне и произнесла, как ей неловко. Юбочка на ладонь выше колена, третий размер груди под ослепительно-белой блузкой, буйная копна огненно-рыжих волос и огромные зеленые глаза. Ведьма в своем самом обворожительном обличии, она одним своим видом вышибла из меня весь воздух, и я смог лишь судорожно кивнуть, дав понять, что принимаю ее извинения. Улыбнувшись и тем самым добив меня окончательно, чаровница подошла к своему столику, где сидела явно недовольная задержкой компаньонка.

Проглотив непрожеванный кусок, я схватился за стакан с соком, пытаясь привести чувства в норму.

– Олеся Михайловна Пожарская, вторая наследница рода Пожарских, – прокомментировал эту сцену профессор. – Обворожительная девушка, весьма популярная в свете. Можете гордиться, юноша, что такая красавица обратила на вас внимание.

Я не стал комментировать и говорить, что внимание – это нечто другое, однако у этой сцены оказались еще зрители. Троица подвыпивших кадетов избрала меня мишенью для своих острот.

– Посмотрите, судари, на этого простолюдина, – начал один. – Аристократка из древнего рода рассыпалась перед ним в извинениях, а он не соизволил даже рта раскрыть для ответа.

– Ну что вы, сударь, это же не просто какое-то хамло, которое позволяет себе не отвечать сударыне. Это представитель древнего рода лапотников. И родители у него были лапотники, и деды, и прадеды, и так от времен рождения мира. Просто как лапотники они знают только два слова: «дык» и «ить». Но слова эти слишком сложные, и лапотнику требуется основательно подготовиться, чтобы их сказать. Нужно будет подойти сюда дня через два, а еще лучше к концу недели, и мы станем свидетелями просто феерического красноречия.

– Нет, нет, судари, ну что ж вы…

Продолжить третьему краснобаю не удалось, поскольку я выплеснул бокал с водой в их сторону, окатив сразу всех. Если бы они цепляли только меня, я бы пропустил этот бред мимо ушей. Но позволить позорить своих родителей и деда я не мог.

– Господа, вы, видимо, слишком много выпили и не можете адекватно воспринимать реальность. Освежитесь, вам не идет такой цвет лица.

– Ах ты, смерд! – Стулья разлетелись от ярости вскочивших кадетов. – Как ты посмел?

– Смерды у нас закончились с отменой крепостного права триста сорок один год назад указом Ильи Освободителя. Если вы, господа, в истории не сильны, позвольте рекомендовать вам воспользоваться общей государственной библиотекой для повышения уровня вашего образования.

– Дуэль, сейчас же. – Заводила компании принял воинственную позу. – Я научу тебя, лапотник, почтению к родовой аристократии.

– Дуэль, дуэль, – тут же хором поддержали его товарищи. – Ты поймешь, где твое место, лапотник.

– К вашим услугам, господа, – пожал я плечами.

– Господа, – громкий голос капитана перекрыл гомон, – что здесь происходит?

– Происходит дуэль, господин капитан, – отозвался заводила. – Этот молодой человек хам и подлец. И я требую предоставить площадку для суда чести. – Кадет воинственно выпятил грудь.

– Что ж, если все участники согласны… – Капитан посмотрел на меня. Я кивнул, и он продолжил: – То предупреждаю вас, что применение огнестрельного оружия, равно как и магии, запрещено. Если вас не устраивает добрая сталь, то ждите прибытия в порт и уже там решайте свой спор.

– Это именно то, что нужно. – Заводила чувствовал себя в своей тарелке.

– Это решать не вам, – отрезал капитан. – Оружие и время выбирает вызванный.

Я посмотрел по сторонам. Все в зале глядели на меня и ожидали решения. Некоторые взгляды были ехидно-презрительными, но преобладали сочувствующие, даже жалостливые. Они жалели меня. Да ну их! Я внутренне оскалился. Вы запомните эту дуэль!

– Я выбираю в качестве оружия личные клинки участников. Время дуэли через три часа. Не хочу, чтобы говорили, что я сражался с пьяными. Господин капитан, могу я получить из оружейного сейфа свои ножи?

– Несомненно. Все участники, которым нужно забрать свои клинки, следуйте за мной. – И капитан пошел к двери. За ним отправился только я. Кадеты как аристократы свое оружие не сдавали.

Поднявшись с капитаном на первую палубу, мы подошли к запертой металлической двери с несшим возле нее вахту вооруженным матросом. Отперев своим ключом дверь, капитан попросил меня предъявить посадочные документы. После недолгих поисков мне был передан опломбированный мешок с оружием. Распечатав его, я вынул тао, а остальное вернул капитану, и он своей печатью опломбировал мешок заново.

– Сейчас подготовят зал на второй палубе, – сообщил он. – Вы знакомы с дуэльным кодексом? Если вам некого пригласить в качестве секунданта, один из моих офицеров может выполнить эту функцию.

– Благодарю. К сожалению, на борту я знаю только профессора социологии, а это не лучший вариант. С кодексом же я знаком крайне поверхностно. Помню, что начинается дуэль по сигналу рефери и нельзя добивать сдавшегося.

– Ну, значит, основное вам известно, – усмехнулся капитан. – Из частностей, дуэли до смерти допускаются между аватарами и представителями разных рас. Вы аватар? – Я кивнул. – Тогда будете решать этот вопрос с каждым противником отдельно. Заканчивается дуэль смертью либо небоеспособностью одного из соперников, это в случае смертельной дуэли. Или же на условиях, оговоренных секундантами, в любом другом случае. Например, существуют дуэли до первой крови, до ранения и до серьезной раны. В любом случае на поединке будет присутствовать бортовой медик, приготовят лекарские ванны. Так как вы выходите один против трех, вы вправе просить перерыв между дуэлями, а при ранении можете перенести поединок до полного выздоровления. Если у вас появятся вопросы, можете обращаться напрямую ко мне. Все-таки в произошедшем есть доля моей вины. В таком состоянии ваших противников можно было совсем не пускать на борт. Сейчас отдохните, когда настанет время, я пришлю матроса.

Поблагодарив капитана, отправился к себе. Волнения я не испытывал, поскольку максимум, что мне грозило, это свидание с Храмом Жизни. Но, анализируя своих противников, я приходил к выводу, что все-таки там побываю не я. Недооценивать противника смертельно опасно, однако всегда есть «но». Мои противники были дуэлянтами. Их цель – закончить поединок красиво, например, элегантно проткнув горло сопернику. От этого они не становились менее опасными, однако любитель в охотку помахать острой железкой и солдат, тренирующийся ежедневно, потому как от подготовки зависит не только твоя жизнь, но и жизни твоих товарищей, это две большие разницы. А я и был солдатом. Вся моя здешняя жизнь прошла возле суровых бойцов, не умевших красиво двигаться или говорить, но способных убивать за доли секунды.

В каюте меня ждал профессор, не находивший себе места от волнения. Не вслушиваясь в поток его слов и отвечая односложными предложениями или вообще кивками, я достал из чемодана старую форму, служившую мне тренировочным костюмом, и кроссовки. Ставку в бою я буду делать на свою скорость восприятия, и значит, реагировать мне нужно будет без задержек. Тяжелые берцы в этом могли помешать.