Карусель - Розамунда Пилчер

— Но… — бесконечные отступления Фебы не проясняли ситуацию. — Что произошло?

— О господи, да ничего не произошло. Они вместе ходили на вечеринки, устраивали пикники на берегу, плавали. В то лето у нее была очень броская машина с откидным верхом. Они повсюду ездили вместе и выглядели, конечно, очень эффектно. Притягивали взгляды. Да ты сама можешь это представить, Пруденс.

Я могла. Даже слишком ясно.

— Но я никогда бы не подумала, что Дэниел… — я замолчала, поскольку не была уверена в том, что именно думаю.

— Ты никогда бы не подумала, что Дэниел был столь общительным. Возможно, он и не был, но зато он был очень привлекательным молодым человеком. Да и до сих пор остается. Ему должно было льстить, что она так страстно хотела проводить с ним время. Я ведь говорила тебе, что она была красива. Повсюду вокруг нее мужчины впадали в экстаз, словно томившиеся от любви коровы. Или правильнее сказать: томившиеся от любви быки? А Дэниел всегда был очень спокоен. Я думаю, это его спокойствие и интриговало Аннабель.

— И сколько это продолжалось?

— Время от времени на протяжении всего лета. Но это была всего-навсего интрижка. Совершенно безобидная.

— А что должна была говорить об этом миссис Толливер?

— Миссис Толливер никогда и ни о чем не говорит. Она принадлежит к той породе женщин, которые искренне убеждены, что если ты на что-то закрываешь глаза, то оно исчезает. Кроме того, она не могла не понимать, что если не Дэниел, то был бы кто-нибудь другой. Возможно, она сочла, что он наименьшее из зол.

— Но как же мальчик… Майкл?

— У него была вышколенная няня. Он никогда не становился для них помехой.

— А ее муж… — я с трудом выговорила его противное имя, — Лесли Коллиз?

— Он был в Лондоне, вел дела в своем офисе. Думаю, жил в квартире с гостиничным обслуживанием или где-то еще. Понятия не имею, да это и не важно.

Я крепко задумалась над этим неожиданным открытием и наконец задала вопрос:

— Вчера вечером… ты думаешь, именно поэтому Дэниел не захотел разговаривать с миссис Толливер?

— Может быть. А может, он просто не хотел общаться с четырьмя дамами, игравшими в бридж.

— Интересно, почему он сам мне об этом не рассказал?

— С какой стати он должен был тебе об этом рассказывать? К тебе это не имеет ни малейшего отношения, да к тому же в этой истории не было ничего примечательного.

Она налила себе еще кофе и добавила с некоторой поспешностью:

— Не придавай этому значения.

— Да я и не собираюсь. Но я бы предпочла, чтобы это был кто угодно, только не Аннабель Толливер.

Красное небо во время восхода — ждет пастуха непогода. Но это был один из тех дней, когда не знаешь, каких сюрпризов ждать от погоды. Теплый денек с западным ветром, порывы которого срывали с деревьев листья, кружили их в воздухе и покрывали сине-зеленое море белыми барашками. По ярко-голубому небу мчались высокие облака и воздух казался сверкающим. С вершины холма над Порткеррисом открывался вид на многие мили вокруг — далеко за маяк, вплоть до отдаленного мыса Тревоуз Хед. Внизу лежала гавань, из которой в покрытое зыбью море вышла одинокая рыбацкая лодка, направлявшаяся к глубоким водам под скалами Лэниона.

Крутой спуск с холма проходил через узкие улочки маленького городка. Отдыхающие, наводнявшие город летом, в основном разъехались. Но небольшие группы, выглядевшие слишком легко одетыми в своих шортах, еще можно было увидеть у новостного агентства или на спуске с холма к булочной, из которой доносился аромат горячей свежей выпечки.

Закусочная в Порткеррисе находилась на одном и том же месте на протяжении трехсот лет, а может, и более, — на дороге через гавань, у старого причала, где рыбаки обычно ловили сардин. Я проехала мимо, но Дэниела не было видно, поэтому я припарковала свой «фольксваген», прошлась по мостовой обратно и вошла в закусочную, пригнув голову под низким закопченным дверным косяком. После яркого дневного света внутри казалось очень темно. В очаге горел уголь, и перед огнем сидел старик, выглядевший так, словно он сидел здесь всю свою жизнь, или, может быть, вырос из здешних половиц.

— Пруденс.

Я обернулась. Дэниел сидел в глубокой оконной нише, и перед ним на шатком, сделанном из бочки столе стояла пустая пивная кружка. Он встал, выбрался из-за стола и произнес:

— Сегодня слишком хороший день, чтобы обедать под крышей. Как по-вашему?

— Так что же будем делать?

— Давайте что-нибудь купим и съедим на берегу.

Мы вышли на улицу и прогулялись до одного из тех удобных магазинчиков, в которых, кажется, продается все на свете. Там мы купили свежих пирогов, которые были такими горячими, что продавцу пришлось завернуть их в газету. Заодно мы взяли свежих яблок, немного шоколадного печенья, упаковку бумажных стаканчиков и бутылку непонятного красного вина. Когда продавец понял, что мы собираемся его тут же выпить, он снабдил нас штопором.

Мы вновь вышли на солнышко, пересекли мостовую и стали спускаться по каменным ступеням, которые сверху были сухими, а снизу покрылись зелеными водорослями. На море был отлив, оставлявший за собой полукружие чистого желтого песка. Там была группа каменных скал, за века гладко отполированных водой, и мы расположились на них, укрывшись от ветра и усевшись на солнышке. Небо бороздили крикливые чайки, а с той стороны, где несколько человек работали на лодке, доносились мерные удары молота и приглушенные голоса.

Дэниел вытащил бутылку, и мы развернули пироги. Я неожиданно почувствовала, что ужасно голодна, и жадно откусила кусок от своего, но он был таким горячим, что я едва не обожгла рот, и дымящиеся кусочки картошки посыпались на песок, где их немедленно обнаружила и подхватила большая жадная чайка.

— Это была отличная идея, — заметила я.

— Да, они меня все время посещают.

Я подумала, что если бы на месте Дэниела был Найджел, мы, скорее всего, обедали бы в отеле «Касл», с белыми скатертями и стоящими над душой официантами, в присутствии которых так неудобно беседовать. Дэниел откупорил пробку, сделал глоток вина, оценил его на вкус и проглотил.

— Приятное винишко без претензий, — резюмировал он, — если только вас не расстроит то, что оно ледяное. И питье из бумажных стаканчиков, конечно, не улучшает его букет, но бедному да вору всякая одежда впору. Выбора у нас все равно нет, разве что пить из горлышка, — он откусил кусок своего пирога. — А как сегодня Феба себя чувствует?

— Вчера вечером она очень устала и рано легла, а сегодня утром я принесла ей завтрак в постель и она обещала, что полежит в кровати до обеда.