Миллиардер в подарок - Кэтрин Вилтчер

что в канун Рождества поймать такси было настоящим Армагеддоном. В конце концов, мне приходится подкупить старушку за двести баксов, чтобы она разделила со мной дорогу до Восточной Девятой улицы. Я бы заплатил вдвое больше. Я бы заплатил всему миру.

Безвкусные огни в каждом окне, кажется, больше не раздражают меня. Даже от певцов рождественских гимнов, исполняющих фальшивую версию «Last Christmas» на углу ее квартала, у меня сжимается горло. Они напоминают мне о ней.

Все напоминает мне о ней.

Нахожу ее привалившейся к стене возле дома, она роется в сумочке в поисках ключей, а из ее рта торчат перчатки. Я узнал ее адрес в тот день, когда она переехала сюда больше года назад…

Я скучал по ней тогда.

Скучаю и сейчас.

Но сначала мне нужно перестать казаться ей настоящим психопатом.

— Грейс.

Она удивленно вскидывает голову, а затем вырывает перчатки изо рта.

— Держись от меня подальше, Джонас. Я предупреждаю тебя….

Опускаю взгляд и вижу протянутый перцовый баллончик.

— Ладно, ладно, — я останавливаюсь в паре метров от нее и поднимаю руки. — Просто посмотри на меня. Это все, чего я хочу… Ты можешь сделать это для меня, Грейс?

— Почему ты такой спокойный? — ее голос звучит подозрительно. — Двадцать минут назад ты вел себя как маньяк.

— Многое может случиться за короткий промежуток времени, — признаю я, залезая в карман брюк, чтобы вытащить зажигалку, которую купил по дороге сюда. Я зажигаю ее и подношу к одному уголку папки, которую все еще держу в руках.

— Джонас…

— Тише, злючка. Я пытаюсь загладить вину за длинный список неправильных решений, и это требует полной самоотдачи.

— Продажа компании моего отца…

— Этого не произойдет, — твердо говорю. — Я уничтожаю документы прямо сейчас.

Мы стоим в тишине, наблюдая, как разгорается яркое и неистовое пламя.

— Откуда ты узнал, что Натан отправил то электронное письмо? — тихо спрашивает она, наконец опуская перцовый баллончик.

Я вижу оранжевое и красное сияние, отражающееся в ее глазах, и еще больше замешательства.

— Грейс, так много всего произошло со мной сегодня вечером, — говорю я ей со вздохом, бросая остатки бумаги и пламя на тротуар. — Мое прошлое, настоящее и будущее буквально выбили из меня все дерьмо, но я придерживаюсь основных моментов, иначе ты снова попытаешься позвонить в психушку. Все, что тебе нужно знать — это то, что я перевожу компанию твоего отца обратно на твое имя. Позвони своим людям. Скажи им, что соглашение о финансовой помощи снова на столе переговоров.

Грейс изумленно смотрит на меня.

— Зачем тебе это делать?

— Потому что за последние два часа я повзрослел на двадцать лет. Я также понял, что ты — лучшее, что у меня когда-либо было, и я бы предпочел не просрать все это… еще раз, — неохотно добавляю я.

— Что насчет Натана?

Я сжимаю челюсти.

— Скоро я с ним разберусь, — повисает пауза. — Он взломал мой аккаунт, чтобы отправить тебе то электронное письмо. Хотел, чтобы деньги от продажи компании твоего отца достались только ему, и мой предложил ему сделку, чтобы это произошло.

— Но он мой брат! Зачем ему так поступать со мной?

Я все еще слышу недоверие, сквозящее в ее словах.

— Послушай, я знаю, ты мне не поверишь, пока у меня не будет доказательств, но мои технические специалисты этим занимаются, — я выпрямляюсь — ну, настолько, насколько это возможно в насквозь промокшем костюме за три тысячи долларов — и засовываю руки в карманы. — Может быть, я выпил слишком много гребаного «Макаллана». Может быть, слишком сильно раскрутился в кресле руководителя и ударился головой о стену, не знаю… но я не сумасшедший, Грейс. Клянусь в этом. Шел по улице с односторонним движением не в ту сторону без тебя, а потом сегодня вечером у меня появились проблески. Проблески той ночи, когда я влюбился в тебя и как ты так упорно пыталась открыть мне глаза на отца, как сильно мои действия в отношении «Паркер энд Фиск» ранили тебя. Проблески последствий этих действий… и того, что я потеряю тебя навсегда, — качаю головой при воспоминании о том, чего еще даже не случилось, но только если я смогу убедить Грейс, что изменился. — Мне так чертовски жаль за то, как я с тобой обошелся.

Я позволяю этим словам повиснуть между нами на мгновение.

Не могу вспомнить, когда в последний раз говорил их.

— То электронное письмо, — говорит она. — Оно уничтожило мою любовь к тебе, сокрушило ее. Оно раздавило меня.

— То электронное письмо, — мрачно добавляю я, — превратило меня в высокомерного и корыстного мудака.

— О, это не из-за письма, — быстро говорит Грейс, и луч света падает на ее лицо. — Ты всегда был высокомерным и корыстным мудаком.

— Я могу измениться.

Повисает пауза.

— Думаю, ты уже это сделал.

Мгновение мы пристально смотрим друг на друга.

— Я так сильно хочу попробовать тебя на вкус прямо сейчас, Грейс Паркер, и наполнить тебя своим сожалением.

Тень улыбки трогает уголки ее губ.

— А как насчет перцового баллончика?

— К черту перцовый баллончик. Я воспользуюсь своим шансом.

Два шага, и она моя. Я прижимаю Грейс к стене и беру ее лицо в ладони.

Она всегда была такой теплой? От нее всегда так вкусно пахло?

— Ты могла позвонить мне, злючка, — бормочу я. — Я провел два года в ожидании обзывательств и оскорблений…

— Не перекладывай вину на меня, Фарли! — говорит она, вспыхивая. — У тебя в офисе тоже был телефон.

— Во всех семи, вообще-то.

Мгновение тишины, и затем мы оба шепчем друг другу: «Ты упрямая задница», как и раньше.

— Я действительно собираюсь поцеловать тебя сейчас… — предупреждаю ее, глядя на идеальную кожу, идеальные губы и эти идеальные глаза, которые снова завлекают меня.

— Что я тебе раньше говорила о приказах? — говорит она, поднимая брови.

— …а потом я последую за тобой в твою квартиру, — продолжаю, игнорируя Грейс. — Но не раньше, чем украдкой взгляну на твою задницу по пути наверх. Только тогда раздену тебя догола и испачкаю каждый сантиметр тебя.

— Джонас…

Но она довольно быстро замолкает, когда я прижимаюсь своими губами к ее.

Глава 15

Джонас

Настоящее

Она ощущается как вода под моими прикосновениями. Мы движемся к источнику — выгибаясь друг к другу, выкрикивая проклятия и имена друг другу в рот, наверстывая тысячу потерянных мгновений.

Сегодня вечером я отпускаю все это.

Я — не сын своего отца.

Я лучший мужчина, чем он когда-либо был.

Мне наплевать, наступит ли завтра Рождество. Я покину «Фарли Индастриз», как