Попадос и два ствола (СИ) - Мороз Андрей

А уроды меня — с детства раздражают.

Ибо — ублюдки.

Чуть только послабление почуют, так сразу и ломятся всех, кто пожиже — трамбовать и щемить.

Впрочем, о мертвых обычно плохо не говорят, а на полянке перед нами, сейчас как раз потенциальные покойники суетятся...

Девчонка уже стояла на коленях. Один из чертей — тощий, дерганый, патлатый, чернявый и небритый еще с прежней жизни, уже сцапал её за пышную светлую гриву левой рукой, а правой копался в области своей ширинки, выколупывая оттуда член для последующего помещения его в ротовую полость блонды.

Рюкзак в стороне в паре метров валяется. Не худой причем, а достаточно плотно набитый чем-то. И это хорошо!

Второй крендель, судя по доносящейся из капсулы возне, находился внутри неё.

Опа! Выбрался оттуда и тоже сосредоточил все внимание на жертве. Явно не желая дожидаться, пока напарник от своего спермотоксикоза избавится и скорее всего — рассчитывая устроить веселую и энергичную групповушку.

— Чё ты там возишься? Ща, я тебе покажу, как надо, — стриженный под машинку, здоровенный перекачанный парень, постарше первого — лет двадцати пяти, а то и тридцати, с какой-то наколкой во всю бычью шею, прямо на ходу, тоже лезет расстегивать камуфляжные штаны. Ствол карабина выгядывает у него из-за плеча, как и у дерганного.

Пистолеты у обоих в поясных кобурах. У волосатого на боку, просто огромный нож. Скорее даже мачете или римский гладиус.

Вот и чудненько!

Почти идеальный расклад! Можно стрелять придуркам в тыквы, совершенно не беспокоясь о возможности задеть девицу.

Уж с такой-то дистанции — промахнуться мог только слепой, да еще послезапойный, дополнительно страдающий «Паркинсоном».

Лучше могло бы быть — только, если бы они оба лежали на земле мордами вниз и с руками, сложенными замком на затылках.

Хотя в совершенно любом решении все равно есть доля риска, потому, что такова сама природа решений.

Извините, конечно, пацаны, но ваш «стояк» я сейчас жестоко обломаю.

И все же, что-то сдерживает меня от хладнокровного и молчаливого убийства из кустов.

Ведь все-таки эти гамадрилы пока никого не завалили…

Но и в ганфайтеров с ними я играть не стану! Не вписывается в образ. В конце концов — у меня в руке не романтический и благородный «кольт — миротворец» с «Дикого запада», а всего лишь, прозаический и скучный ментовский «ПМ»!

— Алоха, друзья! Позвольте присоединиться к вашему пати?

Все трое, синхронно вздрогнув, оборачиваются на голос. Причем жертва, которую тощий так и продолжает держать за волосы, морщится от боли, но упрямо таращится в моем направлении.

— Чё? — рожает патлатый.

— Девочку оставьте, говорю, муфлоны тростниковые.

Все трое снова встрепенулись. Девчонка с надеждой, а уроды с настороженной угрозой.

Бройлер с наколкой на шее, потянулся к кобуре…

Я выстрелил.

Прямо над стриженой башкой, для начала. Впрочем, не особенно стараясь не задеть оппонента.

Двое на поляне замирают манекенами.

Но не патлатый:

— Я ей сейчас голову отрежу, — пользуясь секундной паузой, тощий успевает выхватить свой здоровенный тесак.

А ручонки-то у него подрагивают. Не то от страха, не то от недавнего перевозбуждения, не то с вульгарной похмелюги.

Ох, какой же ты смешной! И дурной совсем. Был…

— А тебе, видать, сертификат на бессмертие перед высадкой выдали? Повезло! — доброжелательно киваю я, — Тогда, конечно — отрезай. Какой разговор? Здесь свобода — ни законов, ни властей. Мне, собственно, эта телка и даром не нужна, а вот её добро пригодилось бы. Даже такая блондинка, по любому, где-нибудь схрон, для особенно ценного имущества соорудила, — я растягиваю безразличную резиновую улыбку еще шире, — Вот она бы мне его показала, ну а я бы потом, её и отпустил. А может и при себе оставил бы. Для ведения домашнего хозяйства и прочих физиологических потребностей одинокого мужчины. Но раз ты так категорически настроен — мне придется тем, что на виду, да еще вашими рюкзачками и оружием удовлетвориться. Стоп! — озаренный мыслью, резко поднимаю брови вверх, — Лучше, я прямо сейчас, начну тебе колени и плечевые суставы отстреливать. Спорим, что ты, дрищ — максимум до второго выстрела продержишься. А потом все о вашем местоположении расскажешь и станешь просить и умолять, только о том, чтобы я тебя добил… Так что — будем спорить?

Похоже, всю троицу не по-детски проняло.

Ну, это совершенно неудивительно — было бы странно, если бы случилось по-другому.

Лучший аргумент и демотиватор — это ствол, направленный в твою сторону.

Даже этот бройлер раскачанный понимает, что пулю, летящую в брюхо на скорости 750 метров в секунду, он своим мощным бицепсом не отобьет.

А вот тощий волосан — мне совсем не нравится. Неадекватный какой-то. Отбитый напрочь! Кажется, патлатый, вот-вот, всерьез решится резануть девчонке по горлу — вижу по мутной и безумной пелене накрывающей его глаза.

Ну ладно, раз так. Как знаешь…

Больше не раздумывая, стреляю.

Мне и одного качка хватит, чтобы показать, где их капсулы с добром стоят.

Попадаю точно в переносицу. Врать не стану — стрелял просто в голову, не выбирая места.

Тощего бросает на землю.

Девчонка вроде цела.

— Сука, тварь — ты брата убил!

Здоровяк с криком бросается вперед. Как ни странно — не ко мне, а прямо к балбесу Санчо, вылезшему-таки на первый план.

Впрочем, напарник не оплошал.

Относительно…

Санчес шустро вскидывает ствол и бьет навскидку, снеся бегущему врагу полбашки.

— Да твою же маму! Тьфу ты, ё… Ну, ты и придурок, Саня!

Паренек непонимающе смотрит на меня.

Досадливо машу рукой.

Все еще не понимает…

— Ты зачем трофеев нас лишил? Чего выперся на передок? А в ноги, что — не догадался стрелять? Если уж так приспичило, — расстроено бурчу я.

На всякий случай зыркнув в сторону трупов, парень опускает виноватые глаза к земле.

По поводу пальбы — я, конечно, ругаюсь чисто для порядка, ибо прекрасно понимаю, что не до того мальчишке было. У него тупо не было лишней секунды на осмысление. Пальнул уж — как пальнулось. Хорошо, что вообще не в белый свет, а прямо по кабаньей голове.

А вот за то, что, вопреки приказу, поперек батьки вылез — накажу!

Чтобы запомнилось и впредь не повторялось. А то, так и до беды недалеко.

— Вечером, на базе, подойдешь за заслуженными звездюлями, боец, — снова машу рукой я, — А пока, давай, проводи инвентаризацию всего, что у них в мешках имеется. Что-то я, кстати, пока только один рюкзак наблюдаю. Найти второй и национализировать в нашу пользу.

— Понял, — мазнув по моему строгому и суровому сержантскому лицу, виноватым взглядом пастушьей собаки, проспавшей трех овец, Санчо кивает и зорко оглядываясь, приступает к выполнению приказа.

Вот всегда бы так, а не только после косяков! Ничего — я его приучу к порядку и дисциплине.

А сейчас, на всякий случай, парня срочно делом занять нужно, а то вдруг начнет запоздало переосмысливать произошедшее — переживать по пустому, да глупо рефлексировать…

Девушка, отбитая у не слишком везучих насильников — меня явно боится и блуждает потерянным взглядом по сторонам. В моем направлении смотрит мимолетно и сугубо «сквозь». И я её вполне понимаю. Из огня, да в полымя, как говорится! Вполне естественно, что барышня сейчас «на панике».

Сначала одни вурдалаки напали и почти поимели, потом, какие-то другие, непонятные упыри на сцене появились и первых, совершенно не парясь, взяли, да и убили!

И чего теперь ей, бедолаге, от этих новых, мутных персонажей ждать — совершенно непонятно?

— Не напрягайся, красивая, — я напяливаю на лицо свою самую дружелюбную улыбку, — Его просто надо было убедить в том, что я животное — еще похлеще, чем они сами. Иначе этот тип мог начать торговаться. Долго и с непредсказуемым исходом. А такие вопросы надо закрывать сразу. Пока ни у кого нервы не сдали. Вот и пришлось поработать в стиле голливудских фильмов. Не бойся. Никто тебя не тронет и не ограбит.