Железный замок - Юрий Силоч

За спинами Вольных снова дала залп артиллерия. Снаряды, едва не срывая с голов кепки, промчались в воздухе и ударили по пространству между лесом и рекой. Табасу даже не пришлось использовать прицел для того, чтобы увидеть разрушительную мощь «бога войны» и содрогнуться. Дикари наступали, сбившись в толпу, и попадания пришлись в самый её центр. Десяток легких снарядов расцвели на берегу реки огненными цветами, разметав тела дикарей, срывая с них одежду и прошивая осколками, превращавшими плоть в кровавое месиво, где уже не разобрать, в каком месте заканчивается один труп и начинается другой.

Старавшийся сохранять хладнокровие Табас выщёлкивал дикарей аккуратными одиночными выстрелами и короткими очередями. Впрочем, с тем же успехом он мог просто направить ствол в сторону противоположного берега, зажать спуск и не беспокоиться — нападающих было столько, что ни одна пуля не пропала бы даром.

— У них раке…! — закричал сержант, но раздавшийся с того берега резкий свист и шипение не дали ему договорить.

Самодельные ракетницы были, безусловно, кривыми, собирались на коленке и частенько убивали не противника а стрелков, взрываясь у них в руках, но их было много — тут враги не были стеснены в средствах. Водопроводная труба, взрывчатка, примитивный двигатель — и готово.

Табас успел на одних рефлексах навести винтовку на сидевшего на колене жителя пустыни с трубой и нажать на спуск, вышибив тому мозги, однако житель пустыни всё-таки успел запустить ракету, которая, засвистев, поднялась по спирали в воздух и взорвалась где-то над головами атакующих.

Проблема была в том, что гранатомётчик был не один, и в сторону окопов Вольных практически параллельно с первым выстрелом полетел, шипя и свистя, ещё добрый десяток снарядов. Половина из них взорвалась на подлете или упала, но другая достигла цели и взорвалась над позициями или прямо на позициях Вольного полка, осыпав сидевших внутри солдат градом разрезанных гвоздей, монет и прочего мелкого металлического сора, разившего не хуже пуль.

Одна из ракет взорвалась совсем рядом, Табаса засыпало щепками и кусками глины, запахло горелым порохом, но молодой наёмник, колоссальным усилием воли загнавший панику глубоко в подсознание, продолжал отстреливать дикарей, отдавая предпочтение ракетным расчетам.

А их число, казалось, только увеличивалось. Снова залп артиллерии, ударивший в ту же точку и снова собравший там богатый и кровавый урожай, снова залп со стороны дикарей, накрывший окопы Вольных.

— Санита-ар! — надсадно орал кто-то над самым ухом. — Санита-ар! Рука! Рука-а-а! — невидимый наёмник перешёл с воплей на громкие всхлипывания.

Заработал пулемёт, замаскированный метрах в тридцати справа от Табаса. Его трассирующая очередь, сопровождаемая громким и басовитым «Тук-тук-тук», прошлась по рядам атакующих, пули крупного калибра разрывали дикарей на части, однако даже вид собратьев, потерявших целостность, не остановил жителей пустынь — они продолжали переть на позиции Вольных с решимостью и отрешённостью зомби.

Пока Табас был занят отстрелом ракетчиков, дикари сумели форсировать реку и уже вплотную подходили к траншеям. Над головами солдат засвистели пули, заставлявшие их прятаться.

— Перезарядка! — заорал во всю глотку Табас, ныряя в окоп, вытащил и отбросил в сторону пустой магазин и примкнул ещё один — уже третий за этот бой и последний из тех, что были у него в наличии. Собравшийся подниматься Табас поднял голову и отчетливо увидел в красных вспышках, разгоравшихся на концах автоматных стволов, как Ари, занявшему позицию в двух метрах от него, снесло пол-головы зарядом дроби. Верхушка черепа исчезла, а тело рухнуло на дно, прямо под ноги Табасу, изредка подергивая конечностями. Тут-то молодого наёмника и проняло. Близость смерти сломала барьеры воли, воздвигнутые на пути страха, и паника затопила сознание Табаса. Он рухнул на дно и завыл, перекрикивая и команды озверевшего сержанта, и выстрелы, и взрывы дикарских ракет. Всё его существо превратилось в громкий стон и жаждало только одного — чтобы этот бой поскорее кончился.

— Вставай! — неведомая сила легко, как пушинку, подняла Табаса на ноги и швырнула на бруствер, едва не вышибив дух. Оскалившийся Ибар, на зубах которого плясали красные блики от вспышек, всучил струсившему бойцу винтовку и заехал по морде.

— Смотри, блядь, как надо! — заорал он и короткой очередью прошил грудь щуплого дикаря с ружьём, уже изготовившегося к выстрелу. Табас видел, как пули изрешетили его тело и вышли с обратной стороны. — Смотри! Праздник, а? — и только сейчас до Табаса дошло, что его напарник улыбался. — Стреляй!

И Табас стрелял. Стрелял много, отключив сознание насовсем, насильно превратив себя в деталь автомата — ничего не чувствующую, не знающую вообще, что такое страх. Стрелял, как в последний раз, периодически ныряя в окоп для того, чтобы взять у покойного Ари новый магазин…

Всё закончилось так же быстро, как и началось.

Табас отправил на тот свет очередного дикаря и повёл стволом правее, дабы найти еще одну жертву, но не смог никого поймать в прицел. Пусто.

Вокруг мгновенно воцарилась тишина — необыкновенная и сюрреалистичная. Табас тряхнул головой на тот случай, если он вдруг оглох, но, прислушавшись, понял, что с его ушами всё в порядке. Постепенно сквозь покров тишины стали пробиваться стоны раненых, треск пламени, пожиравшего брёвна, которыми были укреплены стены окопа, ещё звуки… Табас взглянул налево, рассматривая поле боя и выискивая противника, но ничего, кроме изувеченных тел, не увидел. Дикари закончились.

Больше из леса не вышел никто.

— Отличная работа, парни! — просипел сержант сорванным голосом.

Табас сел на дно окопа и обхватил винтовку дрожащими руками. Только откинувшись на теплые бревна, он понял, что бой не занял и десяти минут. Постепенно его начало колотить от страха, будто в лихорадке. Табас обхватил руками трясущуюся голову и еле сдерживал нервное напряжение, готовое вырваться наружу в виде крика.

«Всё в порядке», — Успокаивал он себя.

«В этот раз пронесло».

Атака не была полномасштабной.

7

Ибар сидел на бруствере окопа и смотрел вдаль, туда, где над горизонтом висела желтоватая дымка, заслонявшая собой небесную голубизну. Табас торчал рядом и делал вид, что оказался тут случайно и вовсе не старается держаться поблизости от Ибара.

Вот уже неделю Вольным не давали расслабиться. Оборону Дома Адмет прощупывали по всей длине. Первая атака, обернувшаяся для дикарей кровавой баней, стала отличным уроком — теперь жители пустынь не бросались на пули, пытаясь прорвать фронт грубой силой, а действовали умнее и хитрее. По ночам на противоположном берегу реки, укутанном тьмой и выглядевшем как огромное враждебное чудовище, вспыхивали огни залпов, после чего на позиции Вольных летела очередная ракета. Обычно эти кривые детища пустынных инженеров до окопов не долетали, но периодически случались и разрывы, уносившие с собой жизни одного-двух невезучих наёмников.

Нередки были и перестрелки. Под покровом темноты разведчики дикарей — не виденные раньше Табасом громилы в пятнистой военной форме и жёлтых беретах — пересекали реку для того, чтобы устроить разведку боем и разузнать, где у Вольных находятся укрепленные точки, в каких местах установлены пулемёты и так далее. В свете грядущего генерального наступления эта информация была бесценной. Табас не мог выспаться уже который день: его то и дело будили близкие разрывы и выстрелы. Горячий ветер с юга приносил с собой удушливый запах тухлятины: тела дикарей никто и не думал убирать, и Табас потихоньку сходил с ума от жары, отсутствия воды и ужасного сладкого запаха смерти, что стелился по окопам и пропитывал всё вокруг.

Случаи дизентерии участились — болел уже каждый десятый, к тому же из-за ночных перестрелок появилось много раненых и увечных. Их сперва хотели отправлять в лагерь беженцев на лечение, однако тамошний доктор — седой и тощий старичок — отказал и, потрясая хлипким кулаком, завопил:

— Вы что мне, всех перезаражать хотите? Сами лечите своих уголовников!

Солдат с малейшим подозрением на дизентерию забирали вооруженные ополченцы, очень часто с мордобоем, потому что никто не хотел уходить. Люди боялись пить и есть, гадить ходили кто куда — лишь бы не подхватить чертову болячку, грозившую угробить весь Вольный полк без боя.

К счастью, на участке Табаса и Ибара больше боёв не было, однако, как обмолвился обожжённый наёмник, радоваться не стоило, ибо при генеральном штурме на их позиции, как находящиеся ближе всего от моста, обрушится вся мощь дикарской армии.

— И это будут не дохляки типа тех, кто на том берегу догнивает, — сплюнул Ибар, старавшийся дышать ртом, — а другие ребята, покруче. Разведчиков помнишь? Вот, вроде них. Элита. Я с ними уже сталкивался полтора года назад, рядом с Виерой.