Сирены - Джозеф Нокс

— Не откажусь.

Он отложил телефон, откупорил бутылку, щедро налил коньяка в бокалы и протянул мне один. Бокал идеально лег в ладонь.

Карвер поднял бокал:

— За новых друзей.

Мы оба улыбнулись и чокнулись. Я впервые пробовал коньяк этой марки. Он был великолепен. От хорошей выпивки теплеет на душе, будто внутри вспыхивает давно угасший огонь.

Карвер посмотрел на меня:

— Райт, Редгрейв и Тиллман. На этой неделе все они побывали в управлении.

— Ну и что твой человек об этом думает?

— Поэтому я тебя и позвал, Эйдан. Мой человек аккуратно навел справки, — сказал Карвер, копируя манеру произношения своего осведомителя; я не распознал, кого именно. — Он знаком с кем-то из секретарш на шестом этаже. Этой троице выделили в постоянное пользование комнату… Комнату шестьсот двадцать один. Не известно, по чьему распоряжению. Якобы там заседает какая-то комиссия, обсуждают мемориал на Парк-роуд.

— Три солидных сотрудника из криминального отдела выбирают памятник для военного мемориала…

— Вот именно, — улыбнулся Карвер. — Для такого нужно как минимум пятеро. Своему человеку я ничего подробно не рассказывал, но он и сам сообразил, что к чему. И тоже склоняется к мысли, что это секретная группа.

— Значит, есть из-за чего волноваться?

Карвер взял телефон, который непрерывно вибрировал, и снова принялся просматривать сообщения. Давал понять, что я свое дело сделал.

— Я обещал отблагодарить, так что называй цену. Кстати, коньяк для тебя.

— Ну, тогда… — Я взял бутылку, осмотрел ее и щедро наполнил бокалы. — Десять?

— Закатай губу, дружок. Вторая попытка.

Я сделал глоток. По телу разлилось теплое сияние.

— Семь.

— Пять. — Карвер улыбнулся. — Зажиму скажи.

— Кажется, я ему не понравился.

— Ему никто не нравится. Тебе это что, мешает?

— Нет, если он не будет усложнять мне жизнь.

— Не будет, — заверил меня Карвер, просматривая сообщения. — Он в курсе.

Когда он допечатал очередной ответ, я спросил:

— И что дальше?

— Тебе лучше не знать, — поморщился Карвер.

Судя по всему, уклончивое замечание должно было подтолкнуть меня к попытке срубить еще денег за какие-нибудь новые сведения.

Мой ход.

— У меня есть еще кое-что.

— Например?

— Подробности о деятельности секретной группы. Эта информация потянет больше чем на пять кусков.

— Выкладывай.

— Знаешь, почему группа работает в Главном управлении?

Карвер пожал плечами.

— Чтобы иметь доступ к материалам дел, — сказал я.

— Сейчас ничего не хранят в бумажном виде.

— Они же не просто так сидят в управлении. И конкретно в этом кабинете, куда больше никого не пускают. Они не пользуются полицейскими базами данных или сетевыми дисками. Иначе их работу давно бы заметили.

— Ну и что?

— Скорее всего, все материалы на тебя, на меня и на твоего человека хранятся в этом кабинете. Возможно, на отдельном жестком диске.

Карвер отложил телефон и внимательно слушал.

— Информацию на диске надо стереть.

— И как это сделать?

— Прежде чем прийти к тебе, я две недели наблюдал за зданием. Райт, Редгрейв и Тиллман не приходят по понедельникам. Твой человек дежурил на прошлой неделе. Он их видел?

Подумав, Карвер ответил:

— В понедельник — нет.

— Твоему человеку нужно проникнуть в эту комнату.

— Что, вот так просто?

— Они прячутся у всех на виду. Нам известно, где именно. Известно, когда там никого не бывает. И никакой охраны, только замок на двери. Сигнализацию не поставили, чтобы не привлекать лишнего внимания. Хотя и без того никому нет дела до какой-то комиссии по утверждению Памятника. Вдобавок кабинет на шестом этаже.

Карвер явно заинтересовался.

— Твой человек мог бы наведаться туда в понедельник, — предложил я.

— Хм.

— Может, у него с ходу получится. А если нет, попробует через неделю.

Карвер посмотрел на меня:

— Возможно, это и стоит больше пяти.

Мы еще немного поболтали, допили налитый коньяк.

Карвер говорил уклончиво, но в целом оживленно. Он выпроводил меня из кухни, заставив прихватить остатки коньяка. Внезапно ко мне потянулись люди. Подковылял Зажим, весь в поту, странно напряженный, что-то буркнул и вручил пакет. Я кивнул, и Зажим прошаркал обратно в толпу. В пакете были деньги. Пять аккуратных пачек из пятидесятифунтовых банкнот. Я не без труда распихал деньги по внутренним карманам куртки.

Изабель нигде не было. Может быть, она и Сара Джейн не ладят между собой? Изабель расстроилась, увидев меня с Сарой Джейн. А еще меня настораживало безразличие суперинтенданта. «Не увлекайся Изабель Росситер». Ее отец озаботился отсутствием дочери только через месяц. Нельзя допустить, чтобы она исчезла.

— Празднуешь? — Кэтрин кивнула на бутылку.

— Каждый день. — Я отдал ей коньяк.

Кэтрин улыбнулась. Я уже забыл, как улыбаются по-настоящему. Улыбка осветила ее глаза, однако в этом доме настоящему не было места. Да и в наших отношениях тоже. Кэтрин сделала глоток, поморщилась и вернула коньяк мне.

— Шикуешь. Разбогател, что ли?

Я подумал про деньги в карманах.

— А как еще развлекаться бедному человеку?

Она снова улыбнулась:

— Мало ли…

— Могу к тебе поприставать.

— И как бы случайно пролить мою выпивку.

— Ох, прости еще раз.

— Да ладно. Зато я от Нила отделалась.

— А кто такой Нил?

— Бармен в «Рубике». Он считает меня своей собственностью. Цепляется ко всем девчонкам.

— Как это?

— Ну, липнет.

— А, такой небритый тип?

— Ага, вроде как всю ночь не спал, преступников ловил.

Я рассмеялся.

Нил.

Значит, Глен Смитсон, мерзавец, избежавший правосудия, назвался другим именем. Полезная информация.

— Обычно мужчины с нами не заговаривают, — пояснила Кэтрин. — Боятся.

— Рад это слышать.

— Правда? А признавайся, зачем ты мою выпивку пролил?

— Хотел познакомиться.

— Со мной? Не с Зейном?

— Сначала с тобой, — ответил я и понял, что говорю правду.

Она положила ладонь мне на грудь и заглянула в глаза.

— Что ж, попробуй ко мне поприставать, — с вызовом бросила она.

— Всегда готов.

Мы выпили еще. Потусили с толпой. Сами не заметили, как снова очутились наверху. Я целовал ее, и мне чудилось, что все вот-вот изменится. Моя душа, мое тело. Моя жизнь. Мы отстранились друг от друга. Я так и остался собой. Прежним. Это было терпимо. Ведь Кэтрин была со мной. Увидев, как я на нее смотрю, Кэтрин засмеялась и шутливо стукнула меня в грудь. Мы снова начали целоваться.

Ушел я примерно через час. Закрывая входную дверь, вляпался во что-то влажное. Пальцы были перемазаны чем-то черно-белым, как птичий помет. Неделей раньше такое же пятно красовалось на крыльце. Птиц поблизости не было. Я понюхал пальцы. Пахло краской. Я сорвал лист с дерева у дороги и вытер руку.

В Северный квартал я вернулся за полночь. Все вокруг приобрело приятную размытость. Я