Охотник вверх ногами - Кирилл Хенкин

Я не сразу понял и оценил свое фантастическое везение.

8. Москва, Всесоюзное радио

Был конец июня 1957 года.

Из французской редакции на верхнем этаже здания Московского радио на Пятницкой я спустился в иносправочную просмотреть новые французские газеты.

Право их читать мне вернули сравнительно незадолго до этого. Были перед тем такие годы, когда беспартийного сотрудника не допускали даже до органа французской компартии «Юманите»: «Наши французские товарищи живут пока что в условиях капитализма и вынуждены, разоблачая врагов, цитировать их газеты. Вам это читать незачем!»

Но газеты были для меня второстепенной заботой. Главная забота была — уцелеть!

Примерно с 1948 года работников радио начали косить массовые увольнения. Гнали «космополитов». Кто-то сочинил стишок:

Чтоб не прослыть антисемитом,Зови жида космополитом!

Чтобы не создавать нервозности, увольняли по спискам, которые вручались постовому милиционеру. Тот при выходе отбирал пропуска уволенных. На следующий день они могли всласть объясняться по вечно занятому телефону с отделом кадров.

В отдельных случаях сотрудника вызывали в отдел кадров. Затем приходили какие-то люди, опечатывали и уносили его стол. Не всех этих людей расстреляли, кое-кто через несколько лет вернулся из лагерей. Со справкой о реабилитации «за отсутствием состава преступления». Родственникам расстрелянных тоже выдавали справку. Партия всегда умела исправлять досадные ошибки.

По недосмотру, впопыхах, одного сотрудника уволили, когда он был в отпуске. Это незаконно. Придравшись к техническому нарушению, коллега подал в суд.

Судья-женщина говорила с ним сочувственно. Наш законник распушил хвост и в душе уже праздновал победу над начальством. Он-то всегда знал, что только дураки дают себя увольнять как баранов. Он же был умный!

Судья спросила вскользь, чем он объясняет свое увольнение. Зная законы и Конституцию, коллега брякнул, что, по его мнению, причина в антисемитизме.

Его взяли под стражу тут же, в зале суда. Судили на следующий день и дали срок. Кажется, десять лет лагерей. Не клевещи, мерзавец, на советский общественный и государственный строй! В Советском Союзе нет, а главное, не может быть антисемитизма! Читайте Конституцию, которую народ, по имени ее создателя, называл Сталинской, хотя сочинил ее Бухарин.

Кампания, как я случайно узнал, готовилась исподволь.

Примерно за год до ее начала моего приятеля Г., начальника группы комментаторов-международников, вызвал секретарь партийного комитета Московского радио Горбачев: «Вот тебе партийное задание. Мы должны освободиться от чуждых и ненадежных элементов. Но чтобы... сам понимаешь, нас не могли обвинить... Забудь впредь о секретаре твоей парторганизации Фильштинском. По всем вопросам — прямо ко мне. По производственным — прямо к Сергею Георгиевичу Лапину. Даю сроку год!»

Горбачев потом пошел вверх. И Сергей Георгиевич сделал отличную карьеру. Стал членом ЦК, председателем Комитета радиовещания и телевидения Совета министров СССР.

А вот сегодняшние дни. Выдержка из «Хроники текущих событий» № 46, с. 156:

«22 декабря 1977 года на совещании творческих и руководящих работников телевидения выступил председатель Комитета по радиовещанию и телевидению Лапин. Коснувшись случая, когда в одном телефильме речь героя-латыша, с акцентом говорившего по-русски, была дублирована на чистый русский именно из-за акцента, он осудил этот факт. „Все акценты братских народов, которые изучают русский и говорят по-русски, мы должны только приветствовать, поскольку они, кроме своего родного, изучают и русский. Ни в коем случае нельзя считать это недостатком... Правда, есть один акцент, который всех нас раздражает... в последнее время его мы слышим не так часто, но должно быть его как можно меньше“.

3 или 4 января 1978 года при обсуждении программы новогоднего «Голубого огонька» Лапин выразился еще яснее: «Программа была составлена так, что можно подумать, будто у нас нет русского национального искусства. Райкин, Карцев и Ильченко, до 31-го был Хазанов... А песни: Фрадкин, Фельдман, Френкель... Во всем чувствуется неприятный акцент, который всех нас раздражает. В дальнейшем его должно быть как можно меньше».

Пусть мне не говорят, что в СССР, если понадобится, не найдут своего Эйхмана! Пока партия не приказала — Сергея Георгиевича Лапина раздражает «акцент». А когда прикажет?

Впрочем, когда прикажет, то не отстанет, полагаю, и первый заместитель Лапина, азербайджанец Энвер Назимович Мамедов!

А Г.? Готовя на своих товарищей-евреев материал для увольнения, он терзался, каялся перед ними (и они же его утешали!), но продолжал выполнять партийное поручение. И спился!

Настоящее полицейское государство не только наблюдает, управляет, пресекает и карает — оно воспитывает!

Атмосфера сгущалась. Что ни день, центральные газеты разоблачали козни космополитов. Жирным шрифтом выпирали из строчек еврейские фамилии. Во французском отделе наш главный редактор Николай Иванович Годунов и его заместитель Василий Иванович Дакин все это читали, подчеркивали еврейские фамилии и раскладывали на столах сотрудников. Пусть знают, гады, что их ожидает!

Заседая в какой-то избирательной комиссии Свердловского района, Дакин составлял списки избирателей. А отдельно — список евреев на выселение.

Друзьям поверял, что скоро всю эту сволоту вышлют, куда следует, и он из своего деревянного домика в Серебряном Бору, где он живет с женой, ребенком, тещей и козой, переедет в отдельную квартиру в центре Москвы.

Страну готовили к делу «убийц в белых халатах» и всесоюзному погрому.

Протестовать? Жаловаться?

Куда? Кому? Мало того, надо было еще делать вид, что ничего не происходит.

У нас в редакции всех, кто кое-как еще умел работать, выгнали. Но, чтобы не прекратить ненароком вещание, терпели двух самых сильных переводчиков: моего друга Дмитрия Сеземана и меня.

Настал, однако, день, когда в редакции появились молодые выпускницы Института иностранных языков, и Годунов радостно объявил нам, что эти кое-как болтавшие по-французски девушки — и есть те высококвалифицированные кадры, которые будут впредь работать. От нас же ожидали выражения радости по поводу того, какая в стране советов талантливая молодежь, и того, что ей открыты все пути.

Нас спасло чудо. В Крым приехал отдыхать генеральный секретарь компартии Франции Морис Торез, выступавший во время войны по радио из Советского Союза. Кому-то пришла в голову мысль выклянчить похвалу, попросить послушать передачи. Прослушав их, вождь «партии семидесяти пяти тысяч расстрелянных» почему-то решил, что они на румынском языке.