Конан и Алая печать - Олаф Бьорн Локнит

— Это все не более, чем эмоции, — перебил отец. — Значит, верных доказательств у тебя нет.

— А когда я последний раз ошибалась? — сердито выкрикнула госпожа Эрде. — Дин, в конце концов, не будь слепцом! Посмотри на короля!

После этого возникла напряженная пауза. Звякнула с размаху поставленная на каминную полку ваза.

— Что ты хочешь этим сказать — «Посмотри на короля»? — нарочито равнодушно уточнил мой отец.

— Мне перечислить? Странные указы, поспешные назначения неподходящих людей, мелочные хлопоты по пустякам… Он не обращает внимания на твои советы, на советы Тимона, даже на просьбы наследника! Знаешь, его поведение начинает до болезненности напоминать выходки блаженной памяти Нумедидеса Аквилонского в последний год его правления! Ты ведь не хочешь повторения тамошней истории, а? Увы, но в Немедии не найдется подходящего варвара, способного захватить трон…

Из-за края ширмы я увидела мать — желтые глаза горят, пальцы непроизвольно сжимаются в кулачки, каштановая коса, как живая, мечется из стороны в сторону, сверкая вплетенной ниткой топазов. Спасайся, кто может — Ринга Эрде изволит гневаться.

— Ты преувеличиваешь, — не слишком уверенно возразил отец.

— Ничего я не преувеличиваю! — матушка с размаху пнула оказавшийся на пути табурет. — Я говорила и повторяю — происходит что-то неладное! Отчего в столице то и дело вспыхивает недовольство? Кто и зачем распускает грязные сплетни о королевской семье? Недавно мои мальчики видели на площади перед дворцом какого-то оборванца, прикидывавшего очередным безумным пророком. Тот кричал, будто королевская семья — змея о многих головах, и эта змея отравит Золотого Дракона Немедии! Стражники пытались его схватить, но мерзавец скрылся на задворках Мясного рынка. Дин, нужно что-то делать!

— Я делаю, — мягко заверил супругу герцог Эрде. — И буду тебе признателен, если ты перестанешь кричать и окажешь мне хоть какую-то помощь.

Мать глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.

— Этой зимой мне как-то не по себе, — тихо призналась она. — Я… Ладно, пустяки. Справлюсь.

Она была права, предчувствуя недоброе, и совершенно напрасно не рассказала о том, что ее тревожит.

Только какая теперь разница, если владетельница замка Эрде сошла с ума и мечется в подвалах собственного особняка, ища и не находя выхода?

Глава третья

Из воспоминаний графа Монброна — II.

«Под сенью Драконьего Трона»

Бельверус, Немедия.

5 день Первой весенней луны.

— Так… Стало быть, это у нас выходит… Два золотых аурея, ваша милость. И еще по аурею с лошадей. Товаров, часом, никаких не везете?

— Ты хорошо рассмотрел мой герб? — я высокомерно задрал подбородок. — Какие товары, олух? За свою жизнь ты встречал хотя бы одного герцога, торгующего тряпками или драгоценностями?

— Всего колокол назад проезжали, — непринужденно отозвался начальник караула. — Ихняя светлость герцог Зельм из Ашеберга по прозвищу Мясной Бычок. Владелец самых больших говяжьих боен в окрестностях столицы. Поставщик двора. Деньги зашибает несчитаные. Вот так, ваша милость.

Мне пришлось запихнуть свою дворянскую гордость поглубже и гордо промолчать. Достав кошель, я отсчитал причитающуюся мзду, забрал у стража подорожную и две моих лошади, седловая и заводная, вошли под своды тяжелой арки Восходных ворот Бельверуса.

Почему я избрал именно Восходные ворота, а не Аквилонские, смотрящие на Закат? Очень просто.

Теперь я никакой не Маэль Монброн, а подданный Его величества короля Балардуса, девятый сын кофийского герцога и просто богатый путешественник. Имя мое ныне звучит как Влад Зимбор из знаменитой семьи герцогов Зимбор, владеющих землями на границе Кофа с Офиром, а заодно и неисчерпаемыми серебряными рудниками, приносящими исправный доход нашей разветвленной дворянской фамилии.

Полагаю, что если нынешний герцог Зимбор узнает о появлении на свет еще одного сыночка, обид не возникнет — старик весьма плодовит и к своим шестидесяти годам обзавелся восемнадцатью сыновьями, пятью дочерьми и несчетным количеством бастардов, которые по кофийским законам тоже имеют право носить герб отца, только с красной геральдической перевязью.

Барон Гленнор не случайно избрал для меня эту легенду.

Пожилой герцог практически не покидает своего замка и столкнуться с названным папашей я не сумею. Если нарвусь на «братьев» или «сестер», меня наверняка спасет уже упомянутая перевязь на гербе. Перед немытыми стражниками я, конечно, могу вовсю бахвалиться благородным происхождением, но в действительности я — бастард бастардом.

Ничего страшного в этом нет — любой носитель герба, будь он законнорожденным или зачатым в грехе блуда, так или иначе обладает всеми привилегиями дворянина.

Внезапная встреча с любым из «родственников», к счастью, не грозит мне плачевным разоблачением. Да, сударь, я бастард Зимбор, родился двадцать пять лет назад от нашего общего папеньки и некоей немедийской вдовы-графини, приглянувшейся его светлости. Докажите, что это не так!

Я и дворянскую грамоту с положенными печатями предъявить могу, и личное письмо любвеобильного отца, в котором он признает меня своим бастардом. А вот, полюбуйтесь — медальон с портретом обожаемого родителя, подаренный моей любимой, но увы, недавно скончавшейся матушке много-много лет назад…

Словом, не подкопаешься. Для кофийцев — я немедиец, для подданных Трона Дракона — кофийский дворянин. Поди разберись, кем на самом деле является Влад, бастард Зимбор!

Из-за кофийского герба (три серебряных полумесяца на синем поле с алой перевязью) мне пришлось объехать Бельверус по полуденному тракту и поискать Восходные ворота — мол, явился прямиком из Хоршемиша. Лошади зингарской породы? Купил. Другую породу не признаю. Могут быть у дворянина свои капризы или нет?

В остальном же — вылитый кофиец. Короткая стрижка горшком, никакой бороды, только щеточка аккуратно подстриженных усов. Дорожная одежда по последней моде Кофа — высокие ботфорты, штаны-буфы, кожаный колет с меховым воротником и капюшоном, темно-серый плащ. Круглая шапка с ниспадающим шарфом. Вместо прямого немедийского меча — изогнутая сабля-карабелла с отделанным отполированной яшмой эфесом. Экий красавчик, смотреть противно…

На улицах Бельверуса спокойно — идет торговля, открыты лавки и таверны, однако я с первого взгляда определил некую странность: чересчур много военных и городских стражников.

Патрули большие, ходят не по трое, а по пятеро. Вдобавок разъезды конной гвардии — эдакие суровые, затянутые в кольчуги бородатые громилы с пиками наперевес. Неудивительно: по донесениям лазутчиков барона Гленнора, зимой в немедийской столице происходили частые волнения черни и проявления недовольства нынешней властью.