Сарыкамыш. Пуля для императора - Рафаэль Миргалиевич Тимошев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Драценко вновь сделал паузу, теперь, вероятно, желая убедиться, что все сказанное возымело на местного жандарма должное впечатление, и оно действительно возымело: ротмистр обалдело прошептал:
— Когда же… ждать?
И тут в темных очах Драценко внезапно сверкнули злые искорки.
— На днях, господин ротмистр! Уже завтра Государь прибывает в Тифлис! В связи с этим, я мчусь сюда, в Сарыкамыш, для организации оперативного совещания по встрече Его Величества, беседую с начальником гарнизона — и что узнаю? Оказывается, вами — по сути, начальником гарнизонной контрразведки! — загублен ценный информатор, который не только принес важнейшие сведения о планах нашего врага, но и сообщил еще более важную информацию о наличии в Сарыкамыше неизвестного агента с неизвестно каким заданием!..
В следующую минуту голос подполковника сорвался на крик:
— И это накануне приезда российского Императора! А если агентом готовится теракт? Если целью шпиона является сам Государь? А вы — черт бы вас побрал! — даже не соизволяете своевременно обо всем доложить!! Тогда чем вы вообще здесь занимаетесь, господин ротмистр? Попустительством, равным измене?
Листка словно обдало кипятком; побагровев, он медленно, едва сдерживая себя от возмущения, процедил сквозь зубы:
— Господин подполковник!.. Соответствующее донесение будет составлено сегодня же и передано вам лично в руки! Но только тогда, когда будут выяснены все обстоятельства, поскольку, уверен, вам нужна не формальная отписка, а достоверные факты! И потребовалось время, чтобы убедиться в истинности информации перебежчика!
На этот раз побагровел подполковник и, словно передразнивая, прошипел сквозь зубы:
— Убедиться? И вы хотите сказать, что убедились?
— Насколько позволило время, господин генерального штаба подполковник! — едва не срываясь, отрезал ротмистр.
— А генерал Воробанов утверждает, что вы битый час уверяли его в обратном, — подал голос штабс-капитан. — Что сведения перебежчика есть дезинформация…
— Не имею чести вас знать! — не поворачивая головы, зло бросил в ответ Листок.
— Штабс-капитан Авилов Виктор Николаевич — начальник контрразведывательного отделения штаба Кавказской армии; ваш, к слову сказать, новый начальник, — спокойно, почти ласково, отозвался офицер. — К сожалению, мы знакомы лишь по телефону, Алексей Николаевич… Так, чем вы все-таки это объясните?
Листку понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя.
— Это я объясняю самими обстоятельствами отравления перебежчика — прямо на допросе, от выпитого глотка воды из графина, из которого пили и другие! И если затем выясняется, что никто из заходивших в канцелярию к отравлению причастным быть не мог, то что вам оставалось предположить? Да только то, что перебежчик сам наложил на себя руки! И если добавить, что отравление произошло цианидом, который навряд ли мог оказаться в руках рядового бродяги, то у вас бы уж не оставалось никаких сомнений, что перед вами не перебежчик, а лазутчик, и все его сведения — элементарная дезинформация для введения в заблуждение относительно планов противника!
— И что же, в таком случае, изменило ваше мнение? — все тем же спокойным, умиротворяющим голосом спросил штабс-капитан.
— Новые обстоятельства, господин штабс-капитан! Обстоятельства, которые заставляют утверждать, что не было у перебежчика причин уходить из жизни. Наоборот, он пытался сохранить ее!
— Какие обстоятельства? — быстро спросил Драценко.
— У одного из братьев перебежчика, Даниил Павлович, проживающих здесь же, в Сарыкамыше, обнаружено короткое письмо. Из него явствует, что бежал он к ним, к братьям, а не к нам! И только потому бежал, что стал свидетелем разговора турецкого командующего с германским советником. Боялся расправы над армянами — вот истинная причина его появления здесь, а не желание передать информацию русским! А письмо на столе, перед вами, господин подполковник!
Подполковник опустил взгляд на стол; пальцем повертел листок бумаги…
— На турецком писано, что ли?
— На другом, видать, не мог, обучен был только турецкому… С десяти лет у них…
Драценко протянул листок штабс-капитану:
— Виктор Николаевич, взгляните, что здесь?
Ротмистра подивило, как быстро и без всяких усилий Авилов почти дословно перевел текст письма. Видать, неслучайно попал в контрразведку…
Выслушав, Драценко некоторое время молчал. Наконец, обращаясь к ротмистру уже без идиотского начальствующего тона, спросил:
— И как же письмо оказалось у брата?
— Передан контрабандистом, выходцем из Сарыкамыша. Вероятнее всего, он же и помог перебежчику пройти границу, минуя турецкие и наши позиции. Это сейчас выясняет сотник Оржанский. Он послан к командиру пограничного отряда, задержавшего армянина в районе вокзала.
Драценко вонзил в ротмистра темные глаза:
— Так, значит, сведения перебежчика все же верны? И о стратегических планах Энвера-паши обойти Сарыкамышский отряд со стороны Ольт, и об агенте в Сарыкамыше? Тогда, возможно, и перебежчика убрал он, агент? И именно за переданную информацию о нем?
В голосе подполковника вновь послышались железные нотки:
— Вы же понимаете, что он во что бы то ни стало должен быть разоблачен до приезда Государя Императора!
— Понимаю. И если армянина действительно убрал агент — а я думаю, больше некому, — то на этот счет, господин подполковник, есть одна зацепка! Дело в том, что перед смертью перебежчик успел упомянуть одну важную для нас деталь — германский полковник убеждал командующего третьей турецкой армией, что успеху стратегического плана Энвер-паши поспособствует не просто находящийся в Сарыкамыше "опытный разведчик", но агент с "Анной".
Драценко опустил голову и глянул на ротмистра из-под бровей.
— Что это, собственно, значит?
— Мы полагаем, что немец намекал тем самым Иззет-паше, что агент весьма надежный человек из русских штаб-офицеров, награжденных орденом "Святой Анны". А это означает, что если перебежчика ликвидировал именно агент, то им должен быть, во-первых, офицер, знавший, какие именно сведения сообщил армянин, а во-вторых, имеющий вышеозначенный знак отличия. А таких, по нашим соображениям, как минимум трое. Во-первых, поручик пограничной стражи Зайков, люди которого задержали перебежчика. Во-вторых, капитан Волчанов — дежурный офицер штаба, к которому тот был приведен, и, наконец, генерального штаба подполковник Лавренюк — штаб-офицер Управления дежурного генерала штаба армии, которому начальник гарнизона поручил провести подробный допрос по деталям военного плана турок. Все трое допрашивали перебежчика, и не меньше, как двое из них, имеют "Анну".
Драценко поерзал на стуле.
— И кого из перечисленных считаете наиболее вероятными?
— Проработку необходимо провести по каждому, господин подполковник. Но Лавренюка считаю в меньшей степени причастным — на допросе мы были вместе и,
