На рубежах Среднерусья - Николай Наумов

— Обиделся?

— Чуть-чуть. Мне интересно и полезно повариться в верхах.

— Правильно рассудил. Когда на фронт?

— Машину выделили. Сегодня и подамся в путь.

— Предлагаю лететь со мной. В четырнадцать часов быть на Центральном аэродроме.

— Благодарю, товарищ маршал, за предложение.

— Тогда до встречи.

Как и положено по субординации, Портнов приехал на аэродром загодя. Начальство аэродрома уже ждало маршала. О скором подъезде его известил адъютант — молодой красавец со Звездой Героя на отлично сшитом кителе.

— Майор Михайлов, — представился он Портнову с независимой степенностью. — Маршал проедет прямо к самолету, можете идти на взлетную полосу.

Едва разношерстная кавалькада машин с Ленинградского проспекта свернула к аэровокзалу, ворота тут же распахнулись, и «ЗИМ», не сбавляя скорости, промчался к самолету.

— Все, кому определено лететь с вами, товарищ маршал, уже заняли свои места, — доложил адъютант.

— А генерал Портнов?

— Прибыл на аэродром, как дисциплинированный лейтенант. Уже в салоне самолета.

— Надеюсь, обошелся с ним не как с лейтенантом? У него же перед «лейтенантом» стоит еще и «генерал».

— Согласно уставу, товарищ маршал.

— Смотри. Геройство хорошо в бою, а в верхах надо вести себя по особым правилам. Изучай их, иначе верну на батальон.

Попрощавшись с сопровождавшими, Жуков легко поднялся в самолет. Подойдя к вставшему Портнову, сказал:

— По прибытии к Рокоссовскому намерен взять вас с собой для поездки по армиям. Познакомитесь с командармами, изучите район предстоящего сражения и при необходимости поможете мне. На полях сражений командиры познаются надежнее.

Самолет, вырулив на взлетную полосу, загудел обоими моторами и, набирая скорость, подался в сторону метро «Сокол». Мягко оторвавшись от полосы, поднялся над домами, новыми, многоэтажными, и деревянными прошлого века. Вскоре взял курс на юг. За Окой адъютант приподнял руку: говорить тихо — маршал задумался. Все умолкли.

Сон в самолете нередко бывал для Жукова единственным временем для отдыха. И ему захотелось хотя бы вздремнуть, но перед мысленным взором возникала Лида. На ее покорном лице увидел то, что не раз возникало в мыслях: а что дальше? Ее задумчивость, порой уклончивый взгляд не были ни укором, ни просьбой, ни, тем более, требованием определить хотя бы ее будущее. Разница в двадцать лет, взгляды тех, кто сопровождал и встречал маршала, в большинстве молодых, спутывали ее ноги, и она проходила мимо них как грешница. Да, что-то надо было менять в отношениях с Лидой, подумал сейчас Жуков. Но что? Конец войны замаячил, как Эльбрус на подлете к Кавказу. Но сколько еще до него!.. Сделать ее маршальской женой? И тут же возникло несколько причин против такого шага. Как расценит его решение Сталин? Как фронтовую жену терпит, а как маршальскую?.. Пока из его военного окружения никто не решился на такой поступок, хотя кое-кто грешит по супружеской части. У Тимошенко как бы не замечал такие грешки, а оступился — и получил ссылку в валдайские болота. Так могут обойтись и с тобой. Пока даешь победы, прощается многое, а случись еще такая неудача, как с «Марсом»? Могут лишить главного для него — победно закончить эту не виданную по трудностям войну. Нет, Сталин еще крепок, он ценит всех, кто помог ему удержаться во главе государства, когда оно затрещало по многим швам. И его не даст в обиду. Тем более что до конца войны еще далеко, а его ум, воля, авторитет в армии еще не раз потребуются для решения стратегических задач.

Вновь возникший образ Лиды заставил маршала искать другие доводы для оправдания перед ней, чтобы поняла, вытерпела их фронтовые отношения. Вот хотя бы жена. За двадцать лет совместной жизни так и осталась Диевой, в личное дело не внесена. Казалось бы, развод не нужен. Но дочери… Мать ближе им, чем отец, постоянно занятый службой, а теперь войной. И как они будут жить без его окладов. А еще Маргарита, дочь от любимой когда-то Маши. Так и не увидев отца, она лишилась отчима — погиб в Сталинграде. Без его помощи Марии трудно будет поднять дочь.

Портнов тоже закрыл глаза, но не от намерения собраться с силами, чтобы в поездке с маршалом выглядеть свежим и внимательным к каждой его фразе. Захотелось окунуться в те командировочные дни, которые он проводил с Раисой Павловной, теперь Раей, с которой он будет жить до конца дней своих. Фронтовых или старческих. И все, надеялся он, сложатся так, будто эти — счастливо, как в свадебном шалаше. Невольно возникло сравнение Раисы с первой женой. Крепкая своей деревенской красотой, она завлекла его нарочитой доступностью. И он, по сути безусый еще командир, не успев разобраться, любит ли Ульку или молодые желания принял за любовь, после вечеринок стал за огородами провожать ее домой, где, уединившись за баней, рассказывал ей о походах против беляков, об армейской службе и местах, где довелось побывать. Конечно, и обнимал и целовал. Посопротивлявшись, Улька поддалась ему. По селу пошли разговоры, пересуды, загадки и отгадки: кто кого охмурил, разбитная Улька Сережку или красный командир податливую девку. В общем, пришлось жениться. Разобрался в себе и Ульке, когда родился сын. Чтобы покрепче привязать к себе командира, Улька быстренько родила ему второго. С той поры помышлять о разводе было немыслимо. К тому же считал себя обязанным подавать пример молодым командирам, как надо строить семью.

Связь с Раей, женой пожилого профессора, возникла после Финской, на которой он получил высокий боевой орден и возомнил, что ему, орденоносцу, за грешок много не влепят, самое большее «строгача». Но и его не получил. Приблизившаяся война заставила ускорить выпуск академистов. Шла ускоренная реорганизация соединений, и в канун войны был назначен на дивизию.

Перед отъездом в войска встретился с Раей последний раз. Прощание было коротким, и все же он почувствовал, как глубоко женщина вошла в его сердце.

Началась война — пришлось думать, заботиться и посылать в бои и, значит, на смерть более десяти тысяч бойцов и командиров. И общая их судьба отодвинулась после войны.

Сейчас Портнову вспомнился хмурый ноябрьский день сорок первого. Немецкие войска уже прорвали Можайскую линию и продвигались к Москве по нескольким направлениям. Между ними гуртами отходили люди, покинувшие насиженные усадьбы. Дивизии Портнова было приказано нанести контрудар, чтобы задержать продвижение наиболее опасной группы войск. Нанес, продвинулся, отбросил части противника и в лесу освободил перепуганных ближним боем сельчан. Следом на машине примчался генерал Авилин, надеясь среди беженцев из-под Волоколамска встретить родственников жены и сына, наследника военного рода Авилиных. Найдя тестя и сына, тут же увез их от повторной беды, но по дороге умер в госпитале.

Казалось бы, Раиса Павловна должна была как-то отблагодарить Портнова за спасение сына — она не согласилась встретиться.

Встретились почти через год, когда он проезжал через Москву к новому месту службы. Привез ей продукты и надеялся возобновить близкие отношения. Лишь осенью сорок второго, когда он получил назначение под Сталинград, Раиса Павловна, увидев измотанного боями генерала, все еще любящего ее, согласилась возобновить дружбу.

Недавняя их встреча была третьей. При всей еще не растраченной мужской силе Сергей Иванович решил сначала добиться согласия Раисы Павловны стать его женой, а уж потом…

Договорившись встретиться у метро «Дворец Советов», он попросил прийти с паспортом.

— Зачем?

— Так надо, Рая! — настаивал Сергей.

— Но мы даже не подали заявление…

— Как я мог подать заявление, если находился на фронте, — занервничал Портнов.

— Да хоть сейчас напиши, но без твоего развода с женой нас не зарегистрируют.

— Развода с Ульяной я добился, документ у меня в кармане. Хочу хоть несколько дней пожить с тобой как с женой, а не любовницей и на правах мужа высылать тебе аттестат на житье-бытье.

Вошли в ЗАГС. Женщина, сидевшая за столом, в удивлении и радости подняла брови. Сергей Иванович объяснил цель их прихода в ЗАГС.

— Нов законе определен срок от дня подачи заявления до регистрации брака.

— Война же. Я только что с вокзала. Через день-другой отправлюсь к новому месту службы. А там бои… Войдите в наше положение.

Женщина сочувственно вздохнула, немного подумав, достала нужную книгу и бланки. Заполнив их, сказала:

— Давно не раскрывала этот фолиант, ставший почти ненужным. Может быть, ваше супружество к большому счастью? Благословляю!

Под руку Сергей и Рая молча прошли к дому на улице Фрунзе, поднялись на третий этаж, и только теперь Сергей проговорил:

— Долгожданное, Рая, свершилось.

Подойдя к жене, обнял ее и нежно поцеловал.