Брат, стреляй первым! - Владимир Колычев

Тучи на горизонте разошлись, можно было продолжать делать деньги. Но с квартиры Чугунов не снимался, тихо и методично добивал своих хозяев. И добил. Выкупил у них квартиру за сто баксов.

Угрызений совести он не испытывал. Какие угрызения?.. В былые времена он со своими братками коммерсантов в капусту крошил. Квартиры у них выбивали за долги, машины в качестве презента выманивали. Лихие были времена. Вот когда он свой первоначальный капитал сколотил. Теперь он честный предприниматель. Сейчас ему светит другое солнце — вполне легальный бизнес: несколько автозаправочных колонок в Москве. И это только начало…

Недавно пацанчик один приходил. Вояка. Сын алкашей. Хату назад требовал вернуть. Совсем борзой. Проучил его Чугунов, по морде двинул. Все, больше пацанчик не показывается. Понял, что бесполезно претензии Чугунову предъявлять. Бесполезно!..

Чугунов посмотрел на часы. Ровно половина восьмого. И тут же, секунда в секунду, звонок в дверь.

На экране монитора высветилось лицо Крымова, его телохранителя. Неплохой дядька. Когда-то карате в Союзе культивировал. И под статью за это попал. Срок отмотал, а дальше чем только не занимался. Пока под крыло к Чугунову не попал. Верой и правдой ему служит. Он открыл дверь.

— Здравствуйте, Анатолий Михайлович, — сухо поздоровался с ним Крымов. — Машина ждет…

Раньше его называли просто — Чугун. Потом кое для кого он стал Михалычем. А челядь называет уважительно — Анатолий Михайлович. Что ж, так и надо…

Чугунов лишь кивнул в знак приветствия. И молча вышел из квартиры. И тут за спиной Крымова мелькнула чья-то тень. И будто ураган налетел. Сильный, порывистый, убойный. Он смешал Чугунова и Крымова в один клубок и зашвырнул в глубь квартиры.

Ураган — это три или четыре крепыша с бритыми затылками. Они вырвались из лифта, внеслись вместе с хозяином в его квартиру, распластали его по полу в паре с телохранителем. Чугунов лежал на животе лицом вниз. Руки заломлены назад, на них наручники. Кто-то подошел к нему, навис над ним и больно наступил тяжелым ботинком на шею.

— Что надо? — захрипел Чугунов.

— Во, человек сразу и конкретно въехал в суть вопроса, — послышался чей-то грубый голос, он звучал на приблатненной частоте.

Чугунова перевернули на спину. И на него тут же снова наступил здоровенный детина с перекошенным от злости лицом. Рядом с ним возвышались еще три качка. И у них на рожах не написано ничего хорошего.

— Ты Чугун? — спросил один.

— Да… А чо конкретно за дела?.. Вы, пацаны, мне что-то предъявить хотите?

— А ты как думал…

— Зря вы, пацаны, связались со мной. Если вы «крышу» мне хотите делать, то пролетели. У меня конкретные завязки…

— Челентано, грузинский вор в законе?..

А наезд, оказывается, хорошо подготовлен. Братки осведомлены о «крыше» Чугунова. Может, это и к лучшему…

— И не только…

— Ну не надо нам рассказывать, как ты сам когда-то лохов дербанил. Что было, то прошло… Сейчас ты сам лох. И, кроме Челентано, завязок у тебя больше нет.

— Пацаны, не по понятиям наезжаете. Давайте «стрелочку» зарубим, разберемся по-людски… Чего вы по беспределу наезжаете?

— А пацана нашего ты по-людски развел? По-людски на хату кинул?..

— Какой пацан?.. Какая хата?..

— А эта хата, — браток обвел рукой холл квартиры. — И черепов пацана нашего ты в задницу сунул. Сто баксов им за хату отстегнул… Это не беспредел, а?.. Мы тебе, козел, сейчас правилку учиним, по понятиям… Челентано — вор крутой, а может, и нет. Так не так, а за тебя он подписаться не вправе. Ты косяк конкретный упорол. Если Челентано за тебя подпишется, с тебя и с него более авторитетные люди спросят…

— Вы про какого пацана трете? Про вояку?..

— Вспомнил?.. Хотя как тут забыть. Такую хату, гад, на халяву поимел…

— Так вояка этот не при делах…

— Да он наш пацан…

— Когда же он успел?

— Да Ник еще до армейки с нами кантовался. Поня-ал?

— Откуда ж я знал, что это ваш пацан!

Брешут братки. Чугунов нутром чуял обман. Вояка тот авторитету какому-то нажаловался, тот его под свою опеку взял. Мол, мой пацан. Пацан-то его, только задним числом… Ничейный был этот вояка, когда Чугун у его предков квартиру забирал. Но попробуй кому что докажи…

— А это нас не гребет, знал ты или нет. Не хрен было кидки беспредельные делать… Короче, хату придется вернуть.

— Да вы чо, пацаны! — вскипел Чугунов. — Это моя хата!

— Была ваша, стала наша… И двести пятьдесят штук баксов штрафа…

— Да вы чо, откуда у меня такие бабки!

— А это не наши проблемы…

— Да вы по живому режете!

— По живому? Режем?..

А ведь это мысль! В руках у одного крепыша что-то щелкнуло. Чугунов увидел нож-лисичку.

— Ты, наверное, в курсе, как тут на днях трех лохов порезали? — спросил браток.

Да, был телерепортаж с места преступления, где зарезали сразу трех парней. Какие-то беспределыцики мокруху состряпали…

— Так это ваша работа? — округлил глаза Чугунов.

— Не, не наша, — покачал головой крепыш. — Мы по беспределу не работаем. У нас все по понятиям… А вот ты, козел, будешь нашей работой.

Браток нагнулся к Чугунову. Окатил его могильным холодом пустых глаз. И прижал лезвие ножа к его горлу.

— Ну так что, бабки отстегивать будем?

— Убери нож, поговорим, — выжал из себя Чугунов. Нож убрали.

— А теперь поговорим… Ну так что, ответ созрел?

— Ладно, допустим, квартируя отдам…

— А ты ее отдашь. И без всяких допустим, в натуре…

— Ну ладно, без допустим… А бабки за что? Двести пятьдесят штук — это слишком…

— Я же тебе говорю, это не наши, это твои проблемы. Где хочешь, там и бери эти бабки. Но ты их нам отдашь.

— Слишком крутой штраф… А потом, квартира отремонтирована. Это не слабая компенсация…

И снова нож прижался к горлу Чугунова. На этот раз надрезали кожу, засочилась кровь.

— Мы можем сделать ход конем, — сказал браток. — Проведем дело через суд, докажем недееспособность хозяев квартиры. И квартира отойдет им…

А ведь он прав. Если нейтрализовать Чугунова, не дать ему воздействовать на судей, то по суду эта квартира вполне может отойти прежним хозяевам.

— Но тогда с тебя пол-«лимона» баксов… Короче, картину я тебе обрисовал. Давай, думай… У тебя всего минута…

И в течение этой минуты нож все глубже входил в Чугунова.

— Все, уломали! — сдался он.

Уж больно ему не хотелось умирать.

— Вот видишь, а ты целку из себя строил, — крепыш спрятал нож.

Кто-то бросил ему полотенце. Им накрыли надрезанное горло Чугунова.

— Поехали ко мне в офис. Оформим документы на квартиру.

— А бабки?

— И бабки получите.

— Двести пятьдесят штук.

— Двести пятьдесят, — обреченно кивнул Чугунов.

— Только сделку оформим прямо здесь… Крепыш приложил к уху сотовый телефон.

— Все в ажуре, клиент созрел… Давайте ученого.

Под ученым он подозревал нотариуса, который появился в квартире спустя три минуты. У него в дипломате имелись все необходимые бланки и печати.

А Чугунов так надеялся попасть в свой офис, как-нибудь связаться со своим покровителем. Тогда бы все решилось в его пользу… Но надежды таяли.

Ему еще не раз угрожали расправой. И даже подрезали ухо, прежде чем он поставил свою подпись под дарственной на жилье. И письмишко заставили его написать. Мол, раскаивается он в содеянном, а потому и возвращает квартиру прежним хозяевам.

Но это было только начало.

Из тайника в квартире он выложил на стол семьдесят тысяч долларов — заначка на черный день. А потом со скрипом выписывал документы и доверенности, по которым его мучители весь день, до самого вечера, получали в банке кредиты на его имя — сумму, недостающую до двухсот пятидесяти тысяч. Действовали ребята с размахом. И к утру следующего дня Чугунова отпустили.

Он остался без отремонтированной квартиры с мебелью и без двухсот пятидесяти тысяч. Само обидное, что за прошедшие сутки его никто не пытался искать. И Челентано не подавал признаков жизни…

За грехи нужно платить. Душой Чугунов это понимал. Но жадность не позволяла ему смириться с поражением. Его алчность и униженная гордость требовали реванша…

Две недели просидел Никита в камере. Он попал под личное покровительство Короля, Меняла относился к нему с подчеркнутым уважением. Вместе с ним сидели несколько более-менее авторитетных пацанов из спортсменов-рэкетменов. Со всеми из них у Никиты сложились неплохие отношения.

Между блатными и братками-спортсменами вражды не было, ни тайной, ни явной.

— А все потому, пацаны, что ваши старшие «авторитеты» срослись с нашими воровскими законами, — авторитетно объяснял Король. — Вы по нашим понятиям живете. А где чисто воровские понятия, там беспредела нет. Там жесткий порядок, там справедливость…