Анечка (СИ) - Анина Татьяна

Анечка по шкафу скатилась на пол, и Катька кинулась к ней.

– Сонька, что делать?! – закричала она Лядиной.

Рома в этот момент погибал. Он не знал, что делать. Его всего сдавило от беспомощности. А девчонки уложили Анечку на пол, положили голову боком, чтобы слюной не захлебнулась. Шиша всё запоминал. Если у Анечки случится приступ, он будет делать то же самое.

А потом, когда приступ прошёл, Катя Тугарина нащупала под одеждой Анечки те самые шрамы, что прятались под одеждой. И…

Катя очень аккуратно положила Анечку на пол. Задрала вверх багровый свитер. Колготки были натянуты по грудь. Катя их стянула.

Шиша рявкнул, сделал шаг назад от ужасающего зрелища. Он же думал, что шрамы после операции… Нет, он догадывался… Не хотел верить в реальность.

Всё тело Анечки было перепахано, безжалостно изувечено. Шрамы буграми возвышались по коже, исключая то, что виднелось из-под одежды. Даже грудь была изуродована.

Рома задержал дыхание. Дело было в том, что он стерпел бы шрамы… Но они были свежими.

– Это чё, – выдохнула девка рядом. – Это так её в той школе?

– Соня, свежие, – сказала Катя.

– И ожоги свежие, – кивнула толстозадая Сонька.

И это было последней каплей терпения.

Рома знал, кто делал такое с маленькой трепетной девочкой. Это мамаша Анечки, та, которая с противной рожей. Аня мать боялась, и Рома не раз видел, как жёстко старая бл*дь дёргала его солнышко за руку.

Он успокоился, понял, что нужно делать. Нужно защитить свою любимую. Просто убрать с лица земли её мамашу-садистку. Пусть солнышко светит. Анечка любимая не должна ничего бояться.

Нельзя трогать его девочку! Нельзя так поступать с беззащитным маленьким существом. Она же такая живая, душевная и любимая.

Одноклассники пытались его догнать. А он, по снегу добежал до отделения банка, где работала мать Анечки. И перелетев стойку, накинулся на женщину, которая не ждала удара. Он ножом выколол ей глаз, под одеждой исполосовал всё тело, проткнул груди и не чувствовал боли, когда работники банка пытались его отцепить от жертвы. Напоследок, он успел чиркнуть зажигалкой и на отвратной злой морде садистки-маньячки вспыхнули вонючие волосы.

Он поступил так, как должен был.

***

Он не появился в жизни Анечки после происшествия в школе! Она наверно так и думала, что он её бросил, потому что все тело её в шрамах.

Сидя рядом с Ингой в углу, Шиша смотрел в её чёрные глаза. Их плохо было видно, но он чувствовал пристальный взгляд.

– Когда любят, так не злятся, – стоном сказала девочка, и Шиша прижал её к себе.

– Я сам по себе такой, – он стал гладить её по голове, стараясь успокоить. Ему самому стоило успокоиться. – Злой.

– Мама говорила, что меня никто не полюбит. Что я страшная уродина, – стенала Инга, заливая его плечо горючими слезами.

– Я выколю твоей матери глаз, изуродую её ножом и спалю волосы, – рыкнул зверем.

Девушка в его руках замерла, только иногда всхлипы содрогали её тело.

– Да. Я дерьмо и шутки у меня дерьмовые. Не плачь, Лань моя длинноногая. Прости меня, девочка.

Часть 2 Анечка

Глава 1

Шиша беседовал с Клином по телефону, присев задом на подоконник окна с чёрными роллетами. Рука чесалась открыть чёрную непроницаемую ткань, потому что пришло настоящее лето. На улице такая благодать, что хоть вытаскивай Лань насильно в её шляпе. Надо же свежим воздухом дышать. А то витамин D пьёт, мажется, чем попало, а всё равно какая-то чахлая.

Но трахает его со всей страстью.

Не он её, а именно Лань, вошедшая во вкус, доставляла ему немыслимое удовольствие в постели. Она стала пить таблетки, и теперь без резинки, секс окрасился новыми ощущениями живой плоти об живую плоть. Инга помалкивала на чём тренируется, но секс с каждым разом всё разнообразней и интересней.

После инцидента в офисе, Шиша себя сдерживал и на девчонке не срывался. Он понял свою ошибку, раскаялся. Жутко не хотел ставить себя в один ряд с мамашей-садисткой и маньяком Линёвым. Старался на подчинённых негатив выплёскивать, а к Инге приезжал спокойным. Порой слишком, так что наотрез отказывался с ней разговаривать.

Говорить не о чем.

О немецких пидорасах за сорок? О новом лосьоне или шестнадцатилетнем блогере с ютюба? Да ну, нахрен! Инга не для того, чтобы с ней за жизнь говорить. Если нужно поп*здеть, Рома к Штопору поедет. У того всегда есть что сказать. А Лань трахать надо. Часто, жёстко и молча.

Клин что-то втирал, что Жмурика ещё не грохнули, а у Ромы все мозги с семенем вытекли, и он с трудом к суду мог подготовиться.

Клинов говорил, а Рома гадал «Жениться, не жениться?»

Инга сидела в объятиях большого белого медведя. Прямо на полу. Вытянула свои длинные стройные ноги и пялилась в телефон. Улыбалась и что-то печатала.

У Ромы глаза кровью налились. Мало того, что он ревновал к плюшевому медведю, который, сука, лапы свои мохнатые на груди его девушки опустил, так ещё какая-то переписка!

– С кем переписываешься?! – грозно спросил Рома, закрыв микрофон рукой, потому что Клинов на фене продолжал предупреждать его, Жмурик-отморозок.

– Мне деньги перевели за статью! – радостно сообщила девушка. – Сходишь со мной в кино?

– Почему нет, – успокоился Шиша и вернулся к разговору с Клином.

Нельзя жениться. У него истерики начнутся, и он станет Лань везде с собой таскать. И ревность не показатель любви. Скорее наоборот, это признак нездорового увлечения.

Болезнь какая-то.

Он отвернулся от девчонки, хотел посмотреть в окно, а оно закрыто плотной тканью. Раздражённо стукнул по занавеске.

Нельзя на ней жениться… Или можно?

А ведь в этом городе живёт та, которую он забыть не может. И Рома ни разу не попробовал с ней встретиться. А надо.

– Я понял, – рявкнул он Клинову и отключил звонок.

– Куда потратить деньги? – мечтательно спросила Лань.

– Купи себе белый парик, хочу, чтобы ты блондинкой стала, – Рома вышел в прихожую.

– Ты серьёзно? – ошарашенно спросила Инга. Поднялась на ноги и, как лань, проскакала за ним. Но близко не подходила.

У него суд, он с иголочки: в строгом костюме и галстуке, рубаха чёрная, в парикмахерскую схожено. Так что Рома лоснился, судье понравится.

Инге велено не приближаться. Она, со своей дикой боевой раскраской, не только одежду всю испачкает, но и испортит его парфюм своими сладкими духами. И целовать её на прощение он не стал… Знал, что девчонки любят телячьи нежности и море чувств. Но он ей кроме денег и хорошего траха ничего дать не мог, в чём честно признался. Инга тогда опять призналась в любви. Неожиданно спросила про его первую любовь.

Но Шиша заяц стреляный, он точно знал, что бабам рассказывать про свои похождения нельзя ни в коем случае, как бы не выпрашивали. Потому что при первом же конфликте всплывут все имена, явки, пороли. И будут тыкать в прошлое мордой, как котёнка в нассаную лужу, и припоминать все косяки.

И вообще у него охрененно всё в жизни, портить не надо.

Он даже Ингу отмыть больше не хотел. Плевать, пусть ходит крашенной. Может, действительно под силиконом такая херня, что у него больше не встанет на неё, а появятся отцовские чувства, и он начнёт её жестоко оберегать и перестанет трахать. Вот этого Шиша боялся больше всего в отношениях, что ответственность пересилит х*й, и начнутся отношения папа-доча, как у Штопора с его «старшей женой», которую Сеня не трахает, но продолжает содержать.

– Не серьёзно, – огрызнулся он. – Такой нравишься, – кинув девушке на прощание, Шиша покинул её квартиру.

Постоял у подъезда, щурясь от яркого солнца. День обещал ему быть ясным и доброжелательным. Немного проветрил одежду, чтобы не благоухать девичьей норой и сел в машину, где за рулём был Лёша.

В зале суда было очень интересно. Журавлёв выступал, защищая Линёва. Тимофей с бодуна выглядел, как вареный сапог, и молчал. Как собственно и сам Рома. Был Линёв на шесть лет старше, но походил на старика, потому что образ жизни вёл развратный.