Власть и наука - Валерий Сойфер

"Все ли делается для того, чтобы ограничить и изолировать экономически кулачество? Я думаю, что не все. Неправы те товарищи, которые думают, что можно и нужно покончить с кулаком в порядке административных мер, через ГПУ: сказал, приложил печать и точка. Это средство - легкое, но далеко не действительное. Кулака надо взять мерами экономического порядка и на основе советской законности. А советская законность не есть пустая фраза" (132).

Но прошло лишь несколько дней и эта "мирная инициатива" под шумок опрокидывается. ЦК партии начинает эскалацию приготовлений к поголовной коллективизации крестьянских хозяйств. 14 декабря 1927 года ЦК ВКП(б) рассылает по всем партийным органам директиву о хлебозаготовках и ускорении формирования колхозов. Вслед за ней, 24 декабря, якобы потому, что первая директива ничего не дала (а, спрашивается, чего можно было добиться существенного за 10 дней?), ЦК посылает вторую директиву, составленную в более жестких тонах, а сразу за ней, 9 января 192 8 года, третью, как подтверждает сам Сталин в феврале того же года:

"... совершенно исключительную как по своему тону, так и по своим требованиям. Директива эта кончается угрозой по адресу руководителей партийных организаций, если они не добьются в кратчайший срок решительного перелома в хлебозаготовках" (133).

Вслед за тем, 15 января 1928 года, Сталин выезжает в Сибирь, объясняя цель поездки "неудовлетворительным ходом заготовок в крае", выступает в Новосибирске, Барнауле, Омске, Рубцовске, призывает к созданию колхозов и "вытеснению" кулаков, обосновывая срочность этого мероприятия в основном тем, что за три последних высокоурожайных года в стране собрано много хлеба, а кулаки, якобы стремясь взвинтить на зерно спекулятивные цены, искусственно задерживают сдачу хлеба государству. На этот раз Сталин уже не уговаривает создавать колхозы, а угрожает местным властям.

"Я объехал районы вашего края, - говорит он сибирякам, а заодно и всем руководителям в стране - и большим и маленьким, - и имел возможность убедиться, что у ваших людей нет серьезной заботы о том, чтобы помочь нашей стране выйти из хлебного кризиса" (134).

Теперь, спустя менее месяца после своей же миролюбивой речи на XV съезде ВКП(б), когда он призывал объединять крестьян "не в порядке нажима, а в порядке показа и убеждения", он вдруг говорит диаметрально противоположное о текущих задачах:

"Отсюда вывод: нажать во-всю на развитие крупных хозяйств в деревне типа колхозов и совхозов, стремясь превратить их в хлебные фабрики для страны, организованные на основе современной науки. Этим, собственно, и объясняется, что XV съезд нашей партии дал лозунг о всемерном развитии колхозного и совхозного строительства" (135).

В качестве юридической основы для ареста кулаков он предлагает использовать статью 107, введенную за год до этого в Уголовный Кодекс РСФСР, предписывающую привлекать лиц к уголовной ответственности за спекуляцию с конфискацией имущества в пользу государства.

16 мая 1928 года в газете "Правда" на самом видном месте было опубликовано "Обращение ЦК ВКП(б) ко всем ЦК компартий республик, бюро ЦК ВКП(б), крайкомам, обкомам, губкомам, окружкомам и укомам ВКП(б)", озаглавленное "За социалистическое переустройство деревни (основные задачи отделов по работе в деревне)". Под обращением стоит подпись секретаря ЦК ВКП(б) В.М.Молотова.

С этого момента начинается официально санкционированная кампания по выявлению тех, кого местные начальники, активисты и бедняки-ударники относят к кулакам. Никаких четких критериев, кого считать кулаком, не было выработано, и в разных районах страны в разряд кулаков попали хорошо хозяйствовавшие крестьяне с самым разным достатком. У них конфисковывали все имущество, их самих с семьями срочно высылали, кое-где их зверски убивали свои же односельчане из числа оголтелых бедняков, а по всей стране формировали колхозы. Максимального размаха эта кампания достигла к январю 1930 года.

Точных цифр числа кулаков, высланных и уничтоженных в СССР, ни в советское, ни в постсоветское время опубликовано не было, хотя эти цифры наверняка должны быть известны властям. Размер бедствия приоткрывался потихоньку, и каждый раз цифры росли. По так называемым "официальным советским данным", опубликованным в 1975 году, более 2,5 миллионов человек было признано кулаками, причем большая их часть была выслана (136); в 1987 году экономист Николай Шмелев, выступая с лекцией в Москве, сообщил, что на самом деле только погибло в годы коллективизации около 7 миллионов человек (видимо, он знал достаточно точные цифры, так как в прошлом был зятем Н.С.Хрущева). Еще несколько сотен тысяч человек (опять по официальным, несомненно, сильно заниженным данным) было раскулачено вплоть до 1934 года, причем "раскулачивание в начале 1930 года в целом проходило на основе и в тесной связи со сплошной коллективизацией, хотя в ряде случаев и опережало ее" (137). Во многих областях были приняты меры к тому, чтобы ни один зажиточный крестьянин не мог избежать раскулачивания. Так, Нижегородский крайком ВКП(б) 12 февраля 1930 года разослал не только подробные указания о порядке проведения раскулачивания в районах сплошной коллективизации, но и о запрещении самовольного выезда кулаков и распродажи ими имущества (138).

В августе 1942 года, в разгар 2-й Мировой войны у Черчилля состоялись длительные многочасовые беседы со Сталиным, которые Черчилль описал в своих мемуарах. Вот отрывок из русского перевода воспоминаний Черчилля:

" - Скажите, - спросил я, - на вас лично так же тяжело сказываются тяготы этой войны, как проведение политики коллективизации?"

Эта тема сразу оживила Сталина.

- Ну нет, - сказал он, - политика коллективизации была страшной борьбой.

- Я так и думал, что вы считаете ее тяжелой, - сказал я, - ведь вы имели дело не с несколькими десятками тысяч аристократов или крупных помещиков, а с миллионами маленьких людей.

- С 10 миллионами, - сказал он, подняв руки. - Это было что-то страшное, это длилось четыре года...

- Это были люди, которых вы называли кулаками?

- Да, - сказал он, не повторив этого слова. После паузы он заметил:

- Это было трудно, но это было необходимо" (139).

Однако потери крестьянства в те четыре года были значительно больше. Помимо раскулаченных еще около 9 миллионов человек умерло от голода в результате экспроприации всего зерна Красной армией и коммунистическими отрядами рабочих (140).

Многие пытались жаловаться на произвол властей. Только в приемную председателя ЦИК СССР и ВЦИК М.И.Калинина "в течение 1930 года поступило 172,5 тысячи жалоб и заявлений, из них около 30% в связи с раскулачиванием" (141).

Секретарь ЦК ВКП(б) Украины, член Политбюро ВКП(б) С.В.Косиор, позже сам погибший от сталинского террора, призывал в 1930 году к еще большему развертыванию кампании борьбы с кулаком:

"То, что мы осуществляем, является лишь первым мероприятием, правда, крайне серьезным, решающим, но впереди еще гигантская и трудная работа. Надо учесть, что в районах сплошной коллективизации мы не всех кулаков раскулачили, многим удалось от раскулачивания улизнуть. Кроме того, у кулака в деревне еще остались крепкие корни, связи, у него есть своя агентура в лице подкулачников. Наконец, без всякого надзора остались раскулаченные кулаки и те, которые ждали раскулачивания. Ясно, что они озлоблены, враждебно настроены и готовы на все" (142).

Ему вторил в те дни секретарь Нижне-Волжского крайкома партии, член ЦК ВКП(б) Б.П.Шеболдаев, расстрелянный в октябре 1937 года:

"Конечно, проведенные меры по конфискации имущества, частичной высылке и расселению раскулаченных еще не означают ликвидацию кулачества как класса. Лишенное своей эксплуататорской основы кулачество остается злейшим врагом колхозов и Советской власти" (143).

Даже в феврале 1932 года, уже после окончания основной фазы раскулачивания, секретарь ЦК ВКП(б) П.П.Постышев, расстрелянный через 7 лет, призывал на VI Совещании руководящих работников органов юстиции (чтобы они не расслаблялись):

"Мы ни в коем случае не должны забывать, что этот вчерашний кулак морально не разоружился, что он пока еще не склонен сдаваться на милость победителя... Он - этот вчерашний кулак - не перестает питать надежду на срыв социалистического строительства, все время озираясь на капиталистическое окружение и рассчитывая на интервенцию" (144).

И, конечно, разрушение хозяйств наиболее рачительных крестьян, конфискация их имущества, выселение и аресты - все это делали под флагом облегчения работы по созданию колхозов на всей территории страны. Откровенно раскрыл эту политику "всесоюзный староста", сам недавно выходец из крестьян, Калинин, выступая 14 февраля 1930 года:

"Мы проводим раскулачивание не для того только, чтобы поделить имущество. Раскулачивание ведется для того, чтобы перестроить всю жизнь... Наша главная работа - это закрепить раскулачивание. Это значит уничтожить те элементы, которые создают новых кулаков. Этого мы сможем добиться только созданием крепких колхозов" (145).