Введение в профессию «психолог» - Игорь Бачков

Прежде всего, в психоанализе предметом изучения стала динамика отношений между бессознательным и сознанием. Само по себе существование бессознательного признавалось рядом авторов и до Фрейда; однако динамика влияния бессознательного на сознание, взаимодвижение содержаний, его механизмы впервые были поставлены в центр внимания именно Фрейдом. Это означало изменение предмета психологии: сознание перестало быть замкнутым в себе когнитивным пространством (то есть сферой преимущественно познавательной), но стало частью живой, эмоциональной, мотивированной человеческой жизни, во многом детерминированной бессознательным.

Сексуальная сфера человеческой жизни, значение которой сейчас отрицать было бы странно, вошла в круг психологического изучения также благодаря Фрейду (кстати, далеко не сразу пришедшему к идее сексуальной обусловленности неврозов и долго ей сопротивлявшемуся. Вопреки мнениям и слухам, сам Фрейд был очень строг в сексуальной жизни). Другой вопрос, какое значение придавать сексуальности — например, сводить ли к ней любовь или нет, соотносить ли с ней высшие этические проблемы человека и т. д. Так называемый пансексуализм Фрейда — то есть стремление объяснять основные переживания человека проблемами, связанными с сексуальностью — неоднократно критиковался в том числе и учениками венского врача, который, будучи человеком очень непростым в общении, часто в этих случаях прерывал с ними отношения.

Далее, Фрейд привлек особое внимание к роли детского, прежде всего — семейного опыта в развитии личности; значительное число психотерапевтов, в том числе и непсихоаналитиков, включает его проработку в процесс помощи тем, с кем работают.

Наконец, идея психологической защиты — одна из центральных в современной психотерапии. Не всеми разделяются теоретические объяснения, предложенные Фрейдом, но, как правило, признается, что именно его идеи повлияли на большинство терапевтических систем, в том числе далеко от нега ушедших; лидеры значительного числа крупных психотерапевтических направлений прошли школу психоанализа.

Фрейдовский психоанализ действительно представлял абсолютно новую психологическую систему: в литературе можно встретить термин «психоаналитическая революция». Он оказал грандиозное влияние на искусство: оно проявляется — иногда вполне непосредственно, через перенос символов — в фильмах Ф. Феллини и И. Бергмана, прозе А. Мердок, живописи С. Дали и др.

Отметим, однако, что Фрейд распространил на всех людей те закономерности, которые он увидел при работе с невротиками, то есть людьми нездоровыми; правомерность этого спорна, и, как мы увидим вскоре, многие современники и авторы, творившие позже, будут подчеркивать необходимость рассмотрения прежде всего здоровой психики, высших тенденций человека.

Так, Л. С. Выготский[26], превосходно знавший психоанализ, говорил о необходимости вершинной психологии — в противовес психоаналитической глубинной; в гуманистической психологии центральным станет представление об исходной доброте (а не агрессивности, как в психоанализе) человека и личностном росте; ряд психологических направлений будет обсуждать проблемы, близкие к проблемам духовности, от которых Фрейд, по сути, уходил, представляя человека прежде всего с позиций естественнонаучных.

Фрейд — как и другие крупнейшие представители психоанализа и близких к нему направлений — не пользовался в работе экспериментальным методом; психоанализ, под которым его создатель понимал не только метод лечения и не только теорию, но и метод исследования психики, предполагал работу преимущественно на основе по специальным правилам построенной беседы психоаналитика и пациента. Основные психоаналитические положения вообще очень трудно поддаются экспериментальной проверке, что вызывает нарекания со стороны академически ориентированных психологов.

Еще один вопрос, который у Вас, быть может, возник: если психоанализ возник как метод лечения, то почему он рассматривается в русле психологии, а не медицины?

Во–первых, медики (психиатры) рассматривают его и как часть медицины. Во–вторых, сам Фрейд настаивал на том, что психоанализ — прежде всего часть психологии, так как представляет картину психической жизни человека в целом, и часто подчеркивал, что он не столько врач, сколько исследователь. Более того, он полагал, что специалист в области психоанализа не должен непременно обладать медицинским образованием, и говорил о так называемом неклиническом анализе и его возможностях. Отметим, что, хотя среди психоаналитиков значительное число составляли медики, ряд выдающихся представителей этого направления таковыми не являлись — например, один из величайших психологов и философов XX в. Эрих Фромм.

Разумеется, психоанализ как направление не соотносится только с именем своего основателя. Многие ученики Фрейда (или те, кого он считал учениками), в большинстве не разделяя пансексуализма своего учителя, развивали собственные учения о содержании и роли бессознательного в психической жизни, разрабатывали собственные подходы к психотерапии.

Среди ближайших учеников Фрейда наиболее известны А. Адлер и К. Г. Юнг. Строго говоря, их теории трудно назвать психоанализом во фрейдовском смысле — в связи с чем основатель психоанализа в определенный момент порвал с ними отношения. Соотносясь с психоанализом в некоторых аспектах — в частности, в признании бессознательного — эти теории стали оригинальными направлениями психологической мысли, серьезно повлиявшими на современную психологию.

Направление, основанное австрийским (с угрозой прихода к власти фашизма эмигрировавшим в США) психологом Альфредом Адлером (1870—1937) называется «Индивидуальная психология»; название подчеркивает отношение к каждому человеку как к неповторимой индивидуальности; человек движим своими целями в присущем именно этому человеку «жизненном стиле».

Центральной идеей Адлера является идея о бессознательном стремлении человека к совершенству; стремление это определяется, по Адлеру, исходным и неизбежным переживанием чувства собственной неполноценности и необходимостью его компенсировать.

Переживание неполноценности (помимо возможного переживания реальных физических или интеллектуальных дефектов — точнее, отношения к себе окружающих в связи с дефектом) естественно в силу того, что каждый ребенок видит окружающих более сильными, более умными, более компетентными; эти переживания могут усугубляться недемократическими отношениями ребенка с родителями (основная задача которых, полагал Адлер, — обеспечение ребенку чувства безопасности; особенно велика в этом роль матери) и сиблингами, то есть братьями и сестрами (Адлер полагал при этом очень важным порядок рождения и предлагал различные модели развития для единственного ребенка, старшего ребенка, одного из «средних» детей, младшего ребенка). Опыт отношений, получаемый ребенком до 5–летнего возраста, является решающим для развития детского характера и более того — именно этот период, по Адлеру, определяет характер человека вообще (отметим сразу спорность этого положения).

Итак, исходным является чувство неполноценности. Первоначально Адлер полагал, что компенсация должна идти по линии самоутверждения, следования зову «воли к власти»; впоследствии, однако, он стал говорить о самоутверждении за счет обретения чувства превосходства. При этом существуют два пути — конструктивный и деструктивный (формирование характера, собственно, и связывается с формируемой стратегией самоутверждения).

Конструктивный, здоровый путь означает самоутверждение в деятельности во благо другим и в сотрудничестве с ними; деструктивный, нездоровый — за счет унижения других и эксплуатации.

Выбор пути самоутверждения зависит от развития и «сохранности» социального интереса — под ним Адлер понимал чувство сопричастности человечеству, готовности к сотрудничеству; оно, по–видимому, врожденно, но само по себе слишком слабо и в неблагоприятных условиях приглушается или извращается — в силу переживаемого в детстве отвержения, агрессии со стороны близких, либо, напротив, в силу избалованности, когда нет нужды заботиться о сотрудничестве.

В первом случае человек в будущем будет как бы мстить человечеству, во втором — требовать привычного отношения, и в обоих случаях оказывается в позиции не дающего, а берущего. Именно это — ключевой момент терапии: человек с «ошибочным жизненным стилем» как бы существует в условном мире, мире, в котором он не обнаруживает собственной неполноценности, замаскированной позицией «берущего», псевдосильного; это, однако, не снижает тревоги, ибо переживание неполноценности сохраняется — хотя и не осознается. Задача терапевта — восстановить реалистические отношения пациента с миром, раскрыть его навстречу другим.