Спеши любить - Николас Спаркс

– Приходи в любое время, Джейми! Я всегда тебе рада!

Даже матери порой сыплют соль на раны.

Я покачал головой и сел в машину.

– Твоя мама – прекрасная женщина, – возвестила Джейми.

Я завел мотор.

– Да. Наверное.

– И у вас потрясающий дом.

– Ну…

– Тебе по-настоящему повезло.

– Да, я, наверное, самый счастливый человек на свете.

Она не уловила сарказма.

Мы приехали в приют, когда уже начало темнеть. Директор говорил по телефону. Это был какой-то важный звонок, и он не мог принять нас немедленно, а потому попросил подождать. Мы присели на скамейку в коридоре за дверью. Джейми, держа Библию на коленях, повернулась ко мне. Возможно, она прихватила ее в качестве поддержки или же просто по привычке.

– Ты отлично справился сегодня, – сказала Джейми. – Я имею в виду роль.

– Спасибо, – сказал я, одновременно ощущая гордость и уныние. – Правда, я еще не знаю, как двигаться.

Мы бы никоим образом не смогли отрепетировать это у нее на крыльце; я надеялся, что Джейми не станет и предлагать.

– Научишься. Это нетрудно, если знаешь слова.

– Хотелось бы верить.

Джейми улыбнулась и немедленно сменила тему, застав меня врасплох.

– Ты когда-нибудь думаешь о будущем, Лэндон?

Я испугался, потому что ее вопрос прозвучал… обыденно.

– Да, конечно, – осторожно ответил я.

– И какой ты видишь свою жизнь?

Я пожал плечами, пытаясь разгадать, куда она клонит.

– Еще не знаю. Просто не задумывался. Осенью поступлю в университет. По крайней мере надеюсь.

– Ты поступишь, – сказала Джейми.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я об этом молилась.

Когда она так сказала, я решил, что сейчас начнется разговор о вере, но Джейми снова свернула.

– А после университета? Что будешь делать потом?

– Не знаю, – сказал я. – Может быть, стану одноруким лесорубом.

Она не поняла шутки.

– Я думаю, ты мог бы стать священником, – серьезно сказала Джейми. – Ты ладишь с людьми. Они будут прислушиваться к твоим словам.

Хотя предположение было абсолютно нелепым, я знал, что Джейми говорит искренне и, более того, пытается сделать мне комплимент.

– Спасибо за доверие, – отозвался я. – Не факт, что последую твоему совету, но без дела, конечно, не останусь.

Мы замолчали; я не сразу понял, что настала моя очередь спрашивать.

– А ты? Чего ты хочешь в будущем?

Джейми отвернулась и посмотрела куда-то вдаль – я попытался угадать, о чем она думает, но ее лицо тут же обрело обычное выражение.

– Я хочу выйти замуж, – негромко произнесла она. – Чтобы отец повел меня к алтарю и чтобы в церкви было много-много народу.

– И все? – Я, в общем, не питал отвращения к мысли о свадьбе, но мне отчего-то показалось нелепым считать брак смыслом жизни.

– Да, – ответила Джейми. – Это все, чего я хочу.

Я заподозрил, что она боится закончить, как мисс Гарбер, и попытался приободрить ее, хотя сама идея по-прежнему казалась довольно глупой.

– Конечно, однажды ты выйдешь замуж. Встретишь хорошего парня, вы полюбите друг друга, и он сделает тебе предложение. Я уверен, твой отец будет просто счастлив.

Про много-много народу в церкви я умолчал. Наверное, просто не мог этого вообразить.

Джейми задумалась над моими словами – бог весть почему, но задумалась всерьез.

– Надеюсь, – наконец сказала она.

Судя по всему, больше она не хотела об этом говорить и не задавала вопросов, поэтому я сменил тему.

– Сколько лет ты уже сюда ездишь? – поинтересовался я.

– Семь лет. Мне было десять, когда я приехала в первый раз. Я была младше, чем многие дети здесь.

– Тебе нравится тут работать? Или ты грустишь?

– И то и другое. У некоторых детей ужасное прошлое. Когда слышишь их истории, сердце разрывается. Но когда ты приносишь им новую книжку или игру, они улыбаются так, что забываешь о грусти. Это самое лучшее чувство на свете.

Джейми буквально светилась. Хотя она говорила так вовсе не затем, чтобы пробудить во мне совесть, я чувствовал себя виноватым. Именно поэтому, в частности, с Джейми было нелегко общаться, но к тому времени я привык. Успел понять, что от нее можно ожидать чего угодно, только не нормального поведения.

Мистер Дженкинс открыл дверь и предложил нам войти. Кабинет походил на больничную палату – с черно-белыми кафельными полами, белыми стенами и железным шкафом у стены. Там, где обычно стоит кровать, находился металлический стол, который как будто только что сошел с конвейера. Сверхъестественная чистота, ничего человеческого. Ни единой фотографии.

Джейми представила меня; мистер Дженкинс пожал мне руку. Когда мы сели, она заговорила первой. Джейми с директором были давними друзьями, я понял это с первого взгляда: мистер Дженкинс крепко обнял ее, как только она шагнула за порог. Он видел пьесу несколько лет назад и сразу же сообразил, о чем идет речь. Но хотя мистер Дженкинс очень любил Джейми и знал, что намерения у нее самые благие, он сказал, что это не самая подходящая идея.

Я догадался, что он имеет в виду.

– Почему? – спросила Джейми и нахмурилась. Недостаток энтузиазма явно ее смутил.

Мистер Дженкинс взял карандаш и начал постукивать им по столу, очевидно, подыскивая слова. Наконец он положил карандаш и вздохнул:

– Хотя это замечательное предложение и я знаю, что ты хочешь устроить для детей нечто особенное, в пьесе все-таки идет речь об отце, который в итоге понимает, как сильно он любит свою дочь. – Мистер Дженкинс помолчал и снова взял карандаш. – Рождество в приюте и так не самое легкое время. Не стоит напоминать детям о том, чего они лишены…

Ему не пришлось заканчивать. Джейми охнула:

– О Господи… Я не подумала.

И я тоже, честно говоря. Но мистер Дженкинс, разумеется, был прав.

Он поблагодарил нас и поделился своими планами по поводу праздника.

– Поставим маленькую елку. Немного подарков – такие вещи, которыми дети смогут пользоваться вместе. Мы будем рады видеть вас в сочельник…

Мы попрощались и молча вышли в коридор. Я видел, что Джейми расстроена. Чем дольше я с ней общался, тем яснее понимал, что она далеко не всегда бодра и счастлива. Хотите верьте, хотите нет – но тогда я впервые осознал, что Джейми порой ведет себя точно так же, как и обычные люди.

– Прости, что не получилось, – негромко сказал я.

– И ты прости.

Она снова смотрела куда-то вдаль и заговорила не сразу.

– Я всего лишь хотела сделать для детей что-нибудь особенное. Праздник, который они бы запомнили навсегда. Я была уверена… – Джейми вздохнула. – Видимо, Бог судил иначе, и мне пока неведомы Его помыслы.

Она молчала долго, а я смотрел на нее. Видеть, как она грустит, было куда хуже, чем мучиться самому. Я в отличие от Джейми заслужил страдания – я-то хорошо знал свои прегрешения. Но она…