Соблазнение невинной, или Два мужа для попаданки (СИ) - Рамис Кира

Двигаясь вдоль двери, я нашла небольшую щель. Посмотрела одним глазом и охнула. Вокруг стояла толпа крестьян, половина из них оборотни с вилами и топорами. Двое поджигали сухую солому.

Взвыв, я огляделась вокруг.

Глава 20. Пожар

Дым проникал сквозь щели, и мне становилось всё страшнее. Что вы там предлагали? Монастырь? Вот именно сейчас я согласна. Берите меня тёпленькой, только спасите!

— Крестьяне, товарищи, друзья! — кричала я в дверь. — Ваша хозяйка была ранена и потеряла память! Простите меня! Я исправлюсь! Завтра же займусь тем, что снижу подать и найду еду! Вытрясу деньги из управляющего! Выпустите, пожалуйста! — надрывалась я. — Отменю полностью оброк, или что на вас навесил мой батюшка! Побойтесь бога, не губите невинную душу! — отбежала подальше от двери, вдохнула воздуха и кинулась обратно, посмотреть в щель, что происходит на улице.

Ничего хорошего не увидела. Оборотни стаскивали ветки, сено и обкладывали конюшню.

Лилит громко ржала и била копытом в дверь стойла.

— Изверги, лошадь хотя бы спасите! — из последних сил крикнула я в щель.

— Есть ли у них бог? — хмыкнул Фил.

— Филипп, миленький, ты чего такой спокойный? Помоги, придумай что-нибудь, — я кинулась искать топор, косу, серп, да что угодно.

Нужно попытаться разрубить дверь. Лучше смерть от зубов, чем от огня, где каждая клеточка тела так и вопит болью о помощи.

— Я думаю, я ищу, — ответил тот.

— Чего ищешь-то? — мои глаза обшаривали пол. — Нашла! Вот оно моё спасение! Да кто же до такой степени доводит инструмент? — топор был ржавый и тупой.

— Сильную магию ищу, — прошептал Фил. — Но, в самом крайнем случае, я тебя сам защищу. Только опять лечение придётся начинать сначала.

— Я согласна на всё, только бы выбраться отсюда, — подбежала к ближайшей стене и провела по ней рукой. — Такое дерево замучаешься рубить. Остаются двери.

— Себя не порань, воительница, — Филипп помялся на плечах.

— Постараюсь, я очень постараюсь выбраться, — с этими словами я резко замахнулась топором. Лезвие удачно приземлилось в проходе между стойлами, а топорище осталось в моих руках.

Я бросила ненужную деревяшку в сено. Отошла в дальний угол, туда, куда не добрался дым, и медленно сползла по стеночке. Подняв голову вверх, чтобы удержать рвущиеся из глаз слёзы, улыбнулась.

— Филипп, милый, мы спасены. Смотри, это же люк в крыше. Но зачем он там? Неважно, — я вновь вскочила и осмотрелась. Лестница нашлась не сразу, она лежала у стенки, засыпанная сеном. — Какая тяжёлая, зараза, — кашляя, поднатужилась и подняла её.

Поставить длинную лестницу удалось не с первого раза. Она перевешивала то вправо, то влево и никак не хотела вставать туда, куда было нужно мне.

— Нашёл, я нашёл одного! Он идёт сюда на помощь! — закричал Филипп в ухо да так громко, что я чуть не выпустила из рук лестницу. — А вот ещё один откликнулся. И ещё один, но этот совсем далеко. Но силён…

— Фил, ты оборотней призываешь на помощь? — снова закашлявшись, спросила я.

Ура, лестница, наконец, встала туда, куда нужно было мне.

— Почти. Я кинул магический клич, и родственная душа должна была откликнуться. Магически родственная, — поправил себя Филипп.

— Значит, твои родственники, — мне удалось зацепить подол за длинный ржавый гвоздь, торчащий из стены, оторвать длинный кусок материи и обвязать лицо. — Всё будет хорошо, всё будет хорошо, — медленно, но верно я поднималась по шатающимся ступенькам.

За дверью послышался шум драки, сильные хлопки, рык, крики крестьян. Неожиданно всё стихло. Но всего лишь на мгновение. Двери конюшни содрогнулись, потом ещё раз, и слетели с петель, падая внутрь. Вот как тут было удержаться на шаткой лестнице?

Громко крича, я начала падать вместе с деревянным инструментом моего спасения. Зажмурившись, мне удалось приземлиться на что-то не совсем мягкое, но пушистое. Инстинктивно я сжала пальцы, всем телом прижалась к твёрдой спине и до кучи обняла эту гору ногами, зафиксировавшись насмерть. Попробуй, оторви. Животное подо мной взвыло и ринулось на улицу.

— Па-ма-ги-те-е-е, — закричала я неизвестно кому.

Гора вдруг остановилась и зарычала. Мои глаза тут же открылись, пальцы сжались ещё сильнее, и я услышала, как зверь заговорил:

— Кто? Кто из вас на барыню покусился? Порву! Совсем страх потеряли?

Вперёд, поигрывая мышцами, вышел высокий оборотень, но не такой огромный, какого оседлала я.

— Она заслужила. Мы порвём тебя, варвар, нас много, — в голосе оборотня слышался страх.

Похоже, его почуяла не только я, но и тот, чью шерсть мои пальцы пытались вырвать.

— Бунт? — такого рыка я не слышала даже в кино. Годзилла по сравнению с этим монстром просто несмышлёный малыш.

Крестьяне несмело направили вилы на оборотня, а я краем глаза заметила, что запылала огнём усадьба.

— Да вы что, совсем ополоумели? Вы крепостные или бандиты с большой дороги? У меня в доме ребёнок! Серафимушка! — как я соскочила со зверя и как ринулась к дверям, не помню. Очнулась, лишь когда меня за воротник от огня оттаскивали люди.

Кто-то крикнул:

— Воду, несите воду!

После этих слов крестьяне оживились и забегали: кто с землёй, кто с водой, кто с баграми.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Две женщины обмахивали меня какой-то тряпкой. Послышались стук и хруст. В дверях стоял высокий, широкоплечий мужчина, державший на руках сонную Серафиму.

— Жива девчушка…

— С барыней была девочка, а вы говорили, что её запороли вместе с матерью, — со всех сторон послышались шепотки.

— Что мы натворили? На барыню-кормилицу руку подняли.

Народ начал массово каяться.

Глава 21. Я их понимаю

Я сидела на крыльце, обняв грязными руками голову и тихо офигивая, смотрела на разыгрывающийся передо мной спектакль.

Крестьяне, все до единого, стояли на коленях и били лбами о землю.

— Казни, матушка Валери! Руби головы повинные! Виноваты мы перед тобой. Неправильно поняли, не то услышали. Языки наши длинные довели до греха, — громче всех каялся кузнец, который и был зачинщиком бунта.

Частично, я их понимаю. Устали люди от голода и бесчинств предыдущей барыни, но отведать-то праведный народный гнев пришлось мне.

Смесь адреналина и страха совсем недавно отпустила моё измученное тело. После этого накатили холод и апатия.

Мне хотелось одного: залезть под одеяло и никого не видеть сутки или двое.

А ещё этот варвар, что так самоотверженно меня спас, куда-то делся. Я даже не заметила, как он передал с рук на руки девочку одной из крестьянок и испарился.

Тоже мне заступник. Хотя и за такую помощь огромная благодарность. Жаль, что не успела «спасибо» сказать.

Поёжившись от холода, обняла себя за плечи.

— Так! — стоило мне встать, как крестьяне замерли. — Говорите, всем головы рубить? — мужчины, требующие наказания, опустили глаза. — Детей кто будет кормить? А за землёй ухаживать? Барыню свою сжечь собрались? — повысила я голос. — А вы подумали, что не станет меня, вас всех распродадут, а может, и с семьями разлучат! Хозяйство-то убыточное. Нужно верить фактам, а не сплетням. Устроили цирк с конями. Ох ты ж, Лилит… — я всплеснула руками и уже хотела кинуться обратно в конюшню.

— Барыня, вы не переживайте. Я её на луг отвёл, на ночной выпас, — один из мужиков, стоя на коленях, двинулся вперёд.

— Староста в деревне есть? — я обвела взглядом присутствующих.

— Есть, госпожа, это я, — кузнец поднял голову, но на ноги не встал.

— Хорошо, завтра утром приходите все, кто не работает в поле, лесу, на реке…

— Зачем, матушка? — тихо перебил меня кузнец.

Как сжигать меня, так злыдня, а тут матушка. На первый взгляд кажется и простой народ, но в то же время хитрые они какие-то. Нужно ещё держать в голове тот факт, что больше половины из них магики и оборотни. И это не Россия XVII–XVIII вв., а Росси неизвестного века. Точно!