Раб своей жажды - Том Холланд

Старший сержант подошел к нам и ваялся за оковы Элиота. На этот раз, по-видимому, металл оказался слишком крепок для него.

- Зажгите еще спичку, - прошептал я, ибо напряженность нашего положения стала сказываться на моих нервах. - Посмотрите, может найдете что-нибудь, что поможет вам.

- Хорошо, сэр!

Он взял вторую спичку, вновь вспыхнул свет. Кафф оглядел темницу, представлявшую собой, как я теперь заметил, облицованную грубыми камнями зловещего вида камеру. Кафф заглянул во тьму дальнего угла, и, как раз перед тем как спичка вот-вот должна была погаснуть, я услышал его удивленный вздох.

- Что там, старший сержант? - спросил я, увидев, что он нагибается. Что-то нашли?

- Да, сэр. Вроде нашел.

Он шагнул ко мне и взял третью и последнюю спичку. Чиркнув ею о стену, в свете пламени он передал мне какой-то металлический предмет. Это был ключ.

- Какого черта... - прошептал я.

Старший сержант нагнулся к Элиоту, вставил ключ и повернул его. Оковы наручников упали с запястьев Элиота.

- Отлично! - проговорил я, наблюдая за ним.

Потом спичка погасла. И в тот же миг где-то неподалеку раздались шаги. Кто-то спускался вниз, к двери камеры.

- Кафф, Элиот, - приказал я сквозь зубы. - Назад, к стене!

Они поспешно задвигались, и я принялся молиться Богу, чтобы они успели всунуть запястья в цепи. Удостовериться в этом я не успел, ибо в замочной скважине уже заскрежетал ключ, и в распахнувшуюся дверь хлынул ослепляющий свет раннего утра.

Я заморгал. В дверном проеме стояло какое-то существо. На ступеньках позади него виднелось несколько человеческих фигур, но наиболее опасным был тот, кто вошел первым. Я собрался с духом. Вошедший был бледен, как и остальные, глаз его не было видно, ибо они были полузакрыты, но я сразу эаметил, что он из другой породы, нежели существа за его спиной. От него веяло холодом, как от высеченной изо льда статуи, и все же, хотя на его лице отражались подлость и жестокость, было в нем что-то мягкое, как в избалованной женщине, а поэтому он производил впечатление ужасной, наглой силы. К тому же он напомнил мне кого-то виденного раньше. Я принялся ворошить воспоминания. И вспомнил - я видел это лицо, когда нас пленили, оно пристально смотрело на меня перед тем, как я отключился. Я почувствовал, что Элиот тоже узнал его, ибо он чуть не вскрикнул, но сдержался. Существо шагнуло вперед, и нас обдало зловонным запахом. Я сразу припомнил священника, старика брамина, которого ранил в ногу, - от него воняло точно так же.

Существо зашло в камеру, за ним последовали еще три фигуры с мертвенным взглядом. Предводитель их раскрыл глаза, и я увидел, что они отнюдь не мертвы, но хищно поблескивают. Он бегло осмотрел запястья Элиота и Каффа, и на мгновение мне показалось, что мы разоблачены, но существо уже склонилось ко мне и вытащило из недр своего одеяния какой-то небольшой кол. Пристально вглядевшись в мое лило, последователь Кали поднял кол, делая вид, что готовится пронзить им мое сердце. Но вдруг подмигнул мне и резко повернулся к одной из тварей у себя за спиной.

Две фигуры покатились по полу в яростной схватке, но человек с колом умудрился вытащить своего противника на солнечный свет, и сопротивление существа ночи сразу ослабло.

Я увидел, что Элиот тоже сбросил цепи и борется с одним из существ, призывая Каффа на помощь.

- Только осторожнее! Не дайте им попробовать вашу кровь! - вскричал он, вышвыривая противника на освещенные солнцем ступени.

Тут раздался страшный крик, долгий и клокочущий, и в крышу ударил мощный фонтан крови. Одно из существ лежало замертво с колом, пронзившим сердце, его кровь фонтаном хлестала ввысь и стремительно просачивалась сквозь пол. Наш спаситель поднялся на ноги и выдернул колышек из груди мертвого чудовища, направляясь к Каффу, который прижал своего соперника к стене.

- На солнечный свет! - сказал этот необычайный человек.

Кафф швырнул существо в сторону двери. Если раньше оно еле двигалось, то теперь было словно парализовано.

- Да, да, - кивнул странный человек, - давайте, прямо в сердце.

Он отдал Каффу свой кол.

- К чертям эту сосудистую деятельность!

Кафф действовал строго по инструкции, и новый фонтан крови ударил в камере.

- А теперь, - пробормотал индус, подходя к Элиоту, - покончим с последним. Отойдите-ка, Джек. Знаю, трудная работенка для нас, вегетарианцев.

Элиот улыбнулся и встал, а индус вновь исполнил свое зловещее действо. Когда все было кончено, он поднялся на ноги, пожал руку Элиоту и повернулся ко мне.

- Как бы вы сказали, капитан, - произнес он, разводя руками, чертовски кровавое зрелище!

Я нахмурился. Не может быть...

- Неужели это вы? - изумился я. - Неужели вы... профессор Джьоти?

- Отлично!

Индус стер грим с лица, и, глядя на него сейчас, я и представить не мог, как это я не распознал его. Меня ловко одурачили, и моя озадаченность столь явно проступила на моем лице, что индус, которого я больше никогда не буду называть бабу, громко рассмеялся.

- Это действительно вы, старина, - прошептал я. - Как вам это удалось?

Профессор Джьоти почесал нос.

- Знай врага своего, - сказал он.

- Но... послушайте... ради Бога... Откуда?

Профессор распрямился во весь рост.

- Шри Сингх знает все, - гордо заявил он.

Я неверяще таращился на него, нисколько, скажу вам, не смущаясь своего изумления.

- Боже ж ты мой! - прошептал я, понимая, как я недооценил этого человека.

Даже сейчас, тридцать лет спустя, воспоминание о моем презрении к нему заставляет меня краснеть, ибо, вне сомнения, профессор оказался одним из самых отчаянных храбрецов, каких мне только доводилось встречать, а в свое время я знавал многих славных вояк. Размыкая мои наручники, профессор рассказал, что несколько дней инкогнито находился в Каликшутре и что местные приняли его за одного из себе подобных. Он видел, как мы дрались на стене, и, когда нас схватили, позаботился о том, чтобы нас не заразили смертельной болезнью. А потом, прикинув, что старший сержант Кафф - самый сильный из нас, он оставил его прикованным там, где стена была наиболее слаба, и у его ног положил ключ от наших оков.

- Тогда я не мог вас освободить, - объяснил он, - ибо, как вы сами убедились, эти несчастные сильнее всего по ночам. Днем же совсем другое дело. К счастью, - сказал он, стряхивая цепи с моих запястий и оглядывая камеру, - все прошло так, как я рассчитывал.

- Но, Хури, - вступил Элиот, - если вы все это время были среди этих людей, почему они так и не обнаружили вас? Ведь болезнь дает им возможность чуять человеческую кровь.

Профессор Джьоти засмеялся:

- Сколько раз я говорил вам, что там, где наука бессильна, за дело берется фольклор.