Вор-невидимка - Матвей Ройзман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну хорошо, а Михаил Андреевич не заходил двадцать девятого? Они — Иван и Володя — с уверенностью ответили, что скрипача в тот день не было. А не вспомнят ли ребята, кто из посетителей был в мастерской тогда, когда Андрей Яковлевич отлеживался в подсобной комнате на диванчике.
— Никто! — отвечали хлопцы. — Этого не могло быть! Мы, дежурные, никого туда не пускали!
— Постой, постой! — воскликнул вдруг Иван. — А Любовь Николаевна?
Выяснилось, что к вечеру Люба принесла обед и дежурные остановили ее перед дверью. Но она сказала, что спешит за елкой, только тихонько поставит судки с обедом на стол и сейчас же уйдет. А Любовь Николаевна так и поступила? Да, но все-таки, когда она была в мастерской, Андрей Яковлевич встал и позвал их, ребят, а сам сел обедать.
Не помнят ли Иван и Володя, во что была одета Любовь Николаевна и что у нее, кроме судков, находилось в руках? Она была в шубе из белки, а под мышкой у нее торчала черная папка для нот. И, оставив судки с обедом, Любовь Николаевна пошла домой? Нет! Мастер немного поел, потом сказал, что чувствует себя неважно, отпустил их, учеников, домой, а сам уехал с невесткой.
Черная папка в руках Любы? Туда же легко можно положить красный портфель! Это была первая косвенная улика против нее.
А что говорили ребята о краже красного портфеля? Сначала ученики заподозрили отбывшего наказание за кражу альтиста из оркестра: он часто заходил в мастерскую, то приносил свой инструмент в починку, а то просто сидел и болтал с мастером. Но потом ребята узнали, что с двадцатых чисел декабря по десятое января музыкант лежал в больнице и ему делали операцию. Когда же портфель нашелся, они успокоились и больше о пропаже не вспоминали.
Конечно, я знал, что Люба приходила двадцать девятого декабря в мастерскую и ушла вместе с Андреем Яковлевичем после шести вечера. Раньше я не придавал этому значения, потому что был уверен, что портфель исчез тридцатого декабря. Но теперь, заподозрив, что его взяла Люба, я задал себе вопрос: а что же после этого случилось с декой и табличками? Как портфель снова оказался в мастерской? Ведь перед тем, как опечатать дверь мастерской, комендант и его сотрудники составили подробную опись, куда внесли висящие в платяном шкафу пересчитанные синие халаты и фартуки. Конечно, они обнаружили бы красный портфель.
ПОДТВЕРЖДЕНИЕ МОЕЙ ДОГАДКИ
Четыре дня заняли у меня разговоры со всеми учениками. После этого я решил проведать скрипичного мастера. Андрей Яковлевич уже дней десять жил в подмосковном санатории и находился под наблюдением доктора Галкина. Лев Натанович сказал, что удобнее всего навестить старика в субботу, когда он, доктор, тоже приедет туда.
В четвертом часу дня я входил в ворота санатория «Красный маяк». Прямая дорожка вела к центральному корпусу. Вокруг простирались уходящие в глубину неба ели, на раскинутых ярко-зеленых ветвях лежал снег, отливая голубоватым светом. А там, в глубине парка, точно на флейтах, играли прилетевшие к нам, как их называют, северные попугаи — общительные огненные щуры.
К моему удивлению, навстречу мне шел Савватеев и улыбался.
— Приветствую вас! — сказал он. — По воинственной походке чувствую, вы приехали сюда, чтоб пронзить кого-нибудь вашим острым пером!
— Хочу навестить Андрея Яковлевича, и только…
— Я уже с ним говорил.
— Ну что он?
— Уверяет, что, лишь только увидал нижнюю деку «Родины» и таблички, сразу все болезни как рукой сняло. И посвежел, хоть на выставку! Можете гордиться — ваша заслуга!
— А не ваша ли? Вы же категорически утверждали, что красный портфель вернут, — пустил я пробный шар. — Ваше предсказание сбылось.
— Я рассуждал так на основании фактов, известных только мне одному.
— Но теперь, надеюсь, вы можете эти факты раскрыть?
— К сожалению, еще не наступило время.
— А вы не можете предсказать, когда оно наступит?
— В тот момент, когда Андрей Яковлевич с сыном начнут работать над завершением «Родины».
— Почему обязательно с сыном?
— Потому что один старик с такой скрипкой, какую задумал, не справится. Физических сил не хватит!
Вот и попробуй разобраться в том, что он сказал! Хотя, чем черт не шутит? Первое предсказание Савватеева исполнилось. Отчего не сможет сбыться второе? А еще говорят, что пророки давно перевелись!
Андрей Яковлевич вошел в гостиную, куда привел меня доктор Галкин. Он напевал мелодию «Жаворонка» и поправлял отлично повязанный, подобранный под цвет пиджака галстук. Я сказал, что он выглядит щеголем, женихом. Довольный шуткой, он засмеялся, уселся, поправив складку брюк, и попросил меня, как доброго знакомого, написать письмо Михайле и Любаше. Надо покрепче пробрать их за то, что они не прислали ему весточку. Потом попросил проверить, выданы ли клиентам все отремонтированные инструменты, наведаться к нему на квартиру — посмотреть, как там бабка с Вовкой управляется.
Я, конечно, обещал все это выполнить. Скрипичный мастер пожевал губами, помолчал и вдруг спросил:
— Все-таки как же это вышло, уважаемый? Сперва мы в несгораемом шкафу портфель проморгали, а потом вы его нашли в платяном? Просто фокус! Как в цирке у Кио…
Это было превосходное начало для разговора.
— Бывают загадочные кражи, — сказал я после небольшой паузы.
И рассказал, что в Каире есть музей, где хранятся редкие, сработанные тысячи веков назад предметы быта, орудия труда, произведения искусства и мумии фараонов. Несмотря на круглосуточную стражу, на массивные запоры, из витрины был похищен золотой посох фараона Тутанхамона миллионной стоимости. Никаких следов взлома не было найдено, и в конце концов дело о краже в музее сдали в архив. Спустя немного времени один из служителей музея пошел в подсобное помещение…
— Прямо, как у меня в мастерской! — прошептал мастер.
И по его настороженному взгляду я понял, с какой жадностью он ловит каждое слово.
— …и обнаружил там ящик, — продолжал я. — Когда он открыл его, то нашел в нем связку ключей. Они подходили буквально ко всем хранилищам музея. Выяснилось, что в музее, как положено в учреждениях всего мира, имелись вторые экземпляры ключей на всякий случай. Но директор забросил их в этот ящик и забыл. Стало ясно, как связка попала в руки грабителей и почему после грабежа не осталось никаких следов. Проще простого! А лучшие сыщики мира ломали головы над этой «тайной»…
— Что же это за дурной директор! — воскликнул мастер.
— Ротозей! — поддержал я старика.
— Я так скажу, — продолжал старик, — если ты настоящий директор, то золотой посох с утра клади в витрину, а на ночь запирай в несгораемый шкаф.
— Ну, весь музей в шкаф не запрячешь… Кроме того, разве нельзя открыть шкаф? — спросил я.
— Для этого нужно его взломать! — отозвался Андрей Яковлевич.
— Можно открыть несгораемый шкаф и без взлома, — сказал я. — Ведь к нему тоже ключи имеются…
Я рассказал, что в Турции во время второй мировой войны к резиденту гитлеровской разведки явился человек и заявил, что может доставлять по мере их поступления все секретные документы из английского посольства. Действительно, гитлеровцы в течение года с лишним получали фотографии самых секретных бумаг. Что же выяснилось? Этот человек служил камердинером у английского посла, по ночам брал у своего хозяина связку ключей, открывал несгораемый шкаф и фотографировал все документы, которые там находились.
— Где же держал английский посол ключи? — поинтересовался Андрей Яковлевич.
— У себя в кабинете в ящике стола или на этажерке. Но ведь ночью он спал.
— Это похоже на меня! — вдруг проговорил мастер, прижав руки к груди. — Связка ключей то на столе, то в ящике, а то и вовсе в замке несгораемого шкафа. Я же после сердечного приступа лежу и дремлю.
Теперь мысли Золотницкого заработали в нужном мне направлении.
— Я был у вас тридцатого декабря около шести часов вечера. Вспомните, пожалуйста, в этот день вы открывали несгораемый шкаф?
— Нет! Целый день в мастерской была суматоха, принимали мелкий инвентарь. Потом приходили клиенты получать свои инструменты… — И он стал называть их фамилии, вспомнил, какие именно инструменты получали, даже назвал полученные в тот день суммы денег. —
А открыл я несгораемый шкаф, — продолжал он, — когда вы пришли и попросили еще раз посмотреть статью. «Секрет кремонских скрипок».
— Где находились ключи?
— При вас же вынимал связку из кармана.
— Вы всегда хранили красный портфель в секретном ящике?
— Всегда…
— А накануне, двадцать девятого декабря, вы видели портфель?
— Днем брал его, сунул в него грамотку о моей премии, запер, опять положил в секретный ящик, закрыл дверцу…
— Заперли?
— Запер ли? — переспросил скрипичный мастер и задумался. (Я молча сидел возле него и наблюдал, как он морщит лоб.) — Так… — начал он. — В подсобку заглянул мой ученик Володя. Да, да! Спросил, правильно ли настроил скрипку. Я взял инструмент, проверил. Он пошел работать. А я… Должно быть… — припоминал он с усилием. — Должно быть, защемило сердце.