Знойные ветры юга ч.1 - Дмитрий Чайка

— Тогда просто не мешай, — сказал Самослав. — Я ведь уже просил тебя об этом. Из-за одного неразумного слова может большая беда выйти. Помни об этом.

— Я буду стараться, Само, — Людмила смотрела на мужа ясными лучистыми глазами, в которых горело такое жаркое пламя, такая невероятная нежность, что у него даже сердце защемило. Она все еще была невероятно хороша. До того хороша, что просто дух захватывало. И он действительно любил ее, получая от нее все то, чего не мог получить от продуманной и рациональной до мозга костей Марии. Он получал вот эту вот нерассуждающую любовь и преданность, которые и были стержнем, вокруг которого строилась жизнь его семьи.

— Уф-ф! — Самослав вышел из покоев жены, совершенно разбитый.

Ему очень тяжело давались такие разговоры, да и не слишком приняты они были в это время. Если бы он надавал жене затрещин, ему бы и слова никто не сказал. Даже она сама приняла бы это стоически, как должное. Подумаешь, мужик поучил глупую бабу, которая рот открыла не вовремя. Никому о таких разговорах знать нельзя, могут ведь и за слабость принять. Не поймут его бояре, а степняки в особенности.

Князь теперь проводил дома примерно половину времени, все активнее пользуясь информацией с мест, поставку которой неутомимый Бакута, начальник Почтового приказа, довел почти до совершенства. Голуби, сигнальные башни, еще редкие, впрочем, и неутомимые гонцы-обры, которые на сменных лошадях могли сделать за день сотню миль. Срочное донесение шло еще быстрее, потому что гонцы менялись, и так огромная страна оказалась пронизана нервными волокнами почтовых путей.

Породистый аргамак вынес князя из ворот замка, ступая легкой баюкающей иноходью. Вокруг, куда ни кинь взгляд, шла стройка. Тысячи бывших рабов аварского кагана, переквалифицировавшиеся в строителей, копошились на стенах и домах нобилей. За эту работу им теперь неплохо платили, и гигантская артель возводила дома целыми улицами, беспрекословно подчиняясь утвержденному князем плану и целой своре крикливых ромеев. Прорабы уже довольно лихо матерились на дикой смеси словенского, германского и греческого, понимая, что именно такой стиль управления наиболее уместен на стройке в этой далекой стране.

Земля в Братиславе будет невероятно дорога, да и было ее в кольце внешней городской стены совсем немного. Одна видимость, что, то тут, то там еще виднеются неухоженные пустыри, заросшие густым бурьяном. Это временно, и уже лет через пятнадцать-двадцать здесь некуда будет ногу поставить. Потому-то, при наличии свободной земли дома строили тесно, стена к стене, прерывая этот ряд лишь перекрестками будущих улиц и площадей.

Князя ждали в Черном Городе, который обнесли своей собственной трехметровой стеной с воротами, запиравшимися на тяжелый брус. Сюда не было ходу посторонним, а его служащие заселили целый квартал, который горожане тоже называли Черным, и никак иначе. Все секретные дела велись именно там, за стенами Тайного Приказа. Там штатные мастера, которые принесли клятву Моране и алхимик Геннадий представят князю плод их многомесячных усилий. Он сам эти усилия направлял, регулярно вникая в их работу. Самослав в прошлой жизни не был инженером, он скорее был самоучкой-строителем, нахватавшимся верхушек, а потому его решения были довольно простыми, поверхностными и не всегда верными. Помощникам иногда приходилось изрядно помучиться, чтобы воплотить в жизнь его туманные распоряжения. Ну, вот не знал он, как перегоняют нефть! Не знал, и все тут. И это его незнание стоило Геннадию многих месяцев работы, и дважды сожженной бороды и волос. Да и мастер-металлург, привезенный из Константинополя, что подбирал параметры перегонного куба, тоже порядком устал за последнее время. По сравнению с этой задачей отлить толстостенный бронзовый сосуд, оснащенный обратным клапаном и кузнечными мехами, было просто парой пустяков.

Ворота Черного Города, смазанные маслом, открылись почти без скрипа. Его ждали, и служащие местной юстиции были построены в шеренгу. Они склонили головы и стукнули кулаком в грудь.

— Вольно! Разойдись! — скомандовал князь, и десятки людей, одетых в серое и черное, растеклись по своим местам, словно и не было их тут только что.

— Показывайте! — князь приобнял Горана и приветливо кивнул его сыновьям, которые преданно поедали его глазами. Волк, Тур и Ворон становились все больше похожи на отца, матерея с каждым годом, пока сам Горан старел. Главе Приказа уже почти пятьдесят, и он был весь серебряно — седой, но силен и свиреп, как прежде. А еще у него побаливала поясница. Князь видел это, когда непрошеная гримаса при неловком движении мимолетом пробегала по лицу боярина.

— К Илье зайдешь, — шепнул князь ему в ухо. — Он тебе спину попользует.

— Пройдет, — поморщился Горан. Он не любил показывать слабость.

— Это приказ, — отрезал Самослав. — К тому же он лечить тебя будет на твоей же дыбе. На той, которая лежанку напоминает.

— Как это? — Горан сильно удивился.

— Спину вытянет, — пояснил Самослав. — Я и сам иногда люблю это дело. Чай, не мальчишка уже. В спину иногда так вступает, что хоть плачь. Только дыбой и спасаюсь.

— Сегодня просто спасу нет, государь, — стыдливо отвел глаза Горан. — Прости… Совсем стар становлюсь, видно.

— Сегодня же и зайди, — повторил Самослав. — И поговори с ним насчет прививки от оспы. Это важно.

— Неужто можно ту злую хворобу побороть? — испытующе посмотрел Горан на князя. — Моя стража в той волости людей без счета положила. Тех, кто бежать оттуда хотел. Страшные вещи рассказывают. Пригожие девки за считанные дни в кикимор жутких превращаются, а малые дети, словно лучины горят. Один из пяти едва выживает. Такой страх, что не приведи боги!

— Можно оспу победить, Горан, — кивнул князь и показал ранку на руке. — Я уже вот привился. Чтобы ты и твои люди тоже привились немедленно.

— А владыка Григорий? — глянул из-под бровей Горан. — Он точно в этом деле нужен? Не поймут мои люди.

— Скажи им, что так надо, — поморщился Самослав. — Потом поймешь.

К счастью, этот неприятный разговор ему закончить не довелось, потому что они, наконец, пришли. В дальнем углу Черного города стоял длинный каменный сарай, который носил гордое звание лаборатории. Во всем княжестве не было места более засекреченного. Даже из служащих Тайного приказа лишь единицы знали, что именно тут происходит. Они, конечно, видели, как ненормальный алхимик выбегает