Весеннее обострение - Марина Владимировна Добрынина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я хотел сначала выругаться на него как следует, но вовремя сообразил и жалобно так застонал.
— Идиот! — набросилась Саффа на сыщика нашего. — Ты что делаешь? Его же в бок ранили, а ты подносом со всего размаха!
Каро заблеял что-то виновато, а Саффа поднос убрала на тумбочку прикроватную и вокруг меня запорхала… птичка.
Подушку мне подняла, помогла сесть, заботливая такая. Я, на правах раненого, ткнулся носом ей в грудь (жалко, что балахоном прикрыта, в обнаженную приятнее было бы). Она даже не заметила этого моего финта.
— Лин, тебе удобно?
— Да, только голова кружится, — пробормотал я, плавно так вперед завалился и опять в грудь ее уткнулся.
Нет, не подкладывает она себе туда ничего и под балахоном этим корсет не надет… да, там вообще ничего не надето! Кажется, у меня сейчас проблемы будут, потому что тонкое одеяло не скроет моей реакции и если Саффа это заметит, то придет мне мандоса трындец. Хотя интересно было бы, что она на это скажет? Вряд ли обрадуется, не Амалия какая-нибудь все-таки. Я представил себе Саффу, которая ведет себя, как Амалия и тихо застонал. От смеха.
— Тебе хуже? — всполошилась волшебница. — Каро, Юсара скорее зови!
— Не надо Юсара — прошептал я, — мне уже лучше.
— Саффа, ты разве не видишь? Он тебя обманывает! — наконец не выдержал Каро.
— Прекрати! Зачем ему меня обманывать? — огрызнулась волшебница и аккуратненько меня от себя отстранила, прислонив к подушке.
Ну вот, все удовольствие обломал Каро этот. И зачем она его с собой притащила? Если бы она одна пришла, было бы куда интереснее. И как это я раньше на нее внимания не обращал? Надо признать, что не обращал потому, что некогда было. Фрейлины эти, четырнадцать куриц одна другой краше, все мое внимание занимали, стоило мне оказаться в зулкибарском дворце. А теперь вот, пока этих куриц поблизости не наблюдается, и никто обзор не загораживает, я вижу перед собой симпатичную девушку. И что самое главное — она не дура!
— Ладно, друзья мои, что у нас на обед? — бодренько спросил я.
Саффа осторожно поставила поднос мне на колени. О, курочка! Картошечка, поджаренная до золотистой корочки. Салатик какой-то. Отлично! Я принялся за еду, забыв, что я слабый раненый герой.
Каро испепелял меня взглядом. Ну, понятно, что он догадался, что мне и больно-то не было, когда он поднос на меня брякнул, и слабости никакой после этого я не испытывал. Но молчит. Зыркает на меня свирепо и помалкивает. Я послал ему ослепительную улыбку и обратился к Саффе:
— Над чем это вы так веселились, когда ко мне вошли? Расскажи, птичка моя, что нового вокруг творится, пока я здесь в одиночестве лежу.
Каро едва до потолка не подпрыгнул, когда я птичкой ее назвал. Ха! Это он не видел просто, какой улыбкой она на это обращение среагировала! Если бы увидел, то точно от злости умер бы.
— Твоя мать и Иоханна новых фрейлин дрессируют, — сдерживая смех, поведала волшебница.
— А старые куда подевались?
— Что, заскучал? — поддел Каро.
— Конечно. Это тебе, парень, что есть фрейлины, что нет их, без разницы, а я без женского внимания не привык.
Хм. Кажется, я что-то не то ляпнул. Саффа помрачнела и отошла поближе к Каро и процедила:
— Если бы ты, Эрраде, поменьше внимания бедным девушкам уделял, то их бы со двора не прогнали!
— Их прогнали? Это как это? Ты шутишь?
— Делать мне больше нечего, шутить с тобой! Всех фрейлин заменили из-за того инцидента, в котором ты был главным героем.
— Как тебе не стыдно! — вставил свое слово Каро.
— А им не стыдно? — разозлился я, — ложатся под кого попало, а я потом за ними с лекарством гоняться должен! А мог бы этого и не делать, пусть бы ходили заразные. Я бы себе в другом месте девиц нашел.
— Здесь ты их больше не найдешь! — со скрытой радостью в голосе поведал Каро, — здесь теперь фрейлины другого сорта.
— Да? Уродины, что ли?
Кажется, мне не удалось удержать на лице равнодушное выражение, и моя разочарованная физиономия окончательно разозлила Саффу.
— Я, пожалуй, пойду!
И упорхнула. Птичка моя… ворона! Оставила меня наедине с этим гением сыска.
— Каро, может быть у тебя клятва какая есть, от которой ты избавиться хочешь? — вкрадчиво спросил я.
— А тебе зачем знать? — насторожился Каро.
— Да, вот думаю доброе дело сделать — ноги тебе выпрямить, а снятие клятвы с заменой чего-то во внешности, более простое волшебство, чем целенаправленное изменение внешности.
— Ты что себе позволяешь?
— А что такого? Я как лучше хочу. А то несолидно как-то — начальник тайного сыска, и кривоногий такой. Над тобой подчиненные наверно ухахатываются.
Каро тихо зарычал. Ну да, я преувеличил. Не такой уж он и кривоногий, так слегка совсем. Но очень мне хотелось его задеть, чтоб убрался отсюда. Каро и убрался. Прорычал что-то и выскочил, как ошпаренный.
Да не тем у меня голова занята! Да, меня, действительно, беспокоит то, что творится в семье Терина. Что уж врать-то, когда я, пять лет назад, заявляла о том, что люблю его — это было недалеко от истины. Ну, едва ли это была любовь, скорее так, сильное увлечение, но всех мужчин я сравнивала именно с ним — с князем. И каждый это сравнение проигрывал. Даже его сын.
Со временем влюбленность моя прошла, но восхищение этим человеком осталось. Даже не совсем им, а его постоянной не проходящей влюбленностью в жену. Эта вот крикливая, взбалмошная, нервная Дульсинея была для Терина даже не светом в окошке, а фонарем, вокруг которого он постоянно кружил, помахивая крылышками. И я ей завидовала. Нет, не потому, что ее любит князь, а потому, что он любит ее так. Мне тоже так хотелось, да и сейчас хочется.
Почему я не беру пример со своих родителей? Признаться честно, я давно подозреваю, что отец относится к матери несколько пренебрежительно. Нет, до меня никогда не доходили слухи о том, что он ей изменяет. Он ей, вроде бы, верен. Я надеюсь. Только вот то, как он ведет себя по отношению к ней… Как-то неуважительно. Да еще и эти его слова о глупой курице. Я же их помню. И она помнит, но так безропотно все терпит.
В общем, нет, не отношения королевской четы Зулкибара я считала образцовыми, а эти — Терина и Дуси.
И вот сейчас они разводятся, а в