Морпехи - Натаниэль Фик

Основой обучения в морской пехоте был практический опыт. Занятия Ди Гиованни не стали исключением. Самое близкое к Квантико поле сражения оказалось в окрестностях вашингтонского пригорода Анакостия. В пятницу ночью я и два других лейтенанта настороженно стояли у одной из стен находящегося в Анакостии реанимационного отделения Главного военного госпиталя округа Колумбия и ждали, пока внесут человека, пострадавшего от несчастного случая.

Врачи и медсестры приглашали наблюдателей из морской пехоты на ночное дежурство, так как в это время было больше жертв насилия, случаев, связанных с употреблением наркотиков или разборками уличных банд, да и сам персонал чувствовал себя с нами в большей безопасности. Для нас программа была возможностью увидеть огнестрельные и колотые раны в стерильной обстановке, без стресса от боя и лицезрения умирающих друзей.

Нас сопровождала молодой ординатор хирургического отделения. Наверное, мы выглядели так, как будто нам было скучно: подпирая стены, молча наблюдали за нескончаемым потоком пациентов с больным горлом или вывихнутым голеностопным суставом.

— Не переживайте, парни, — сказала она. — Сегодня жаркая летняя ночь. После десяти-одиннадцати часов машины «Скорой помощи» будут приезжать одна за одной.

Она оказалась права. Первой пациенткой травматического отделения стала девушка-подросток с дюжиной ножевых ранений в спину. Проколотые легкие. Следующим был парень нашего возраста, ему молотком переломали ноги. Из кожи торчали кости, он мне больше напоминал жареного цыпленка, чем человеческое существо. После полуночи мы увидели, как врачи подбежали к дверям, чтобы быстрее встретить каталку. Раньше они этого не делали. Мы спросили, кого везут.

— Огнестрельное ранение в голову.

Мужчина на каталке выглядел так, как будто был сделан из воска. Около раны виднелось множество маленьких ожогов — выстрел в упор. Оружие было малокалиберным, может быть, 22-й калибр. Рана была не сквозной. Пуля находилась в черепе, мозги превратились в кашу. Он был первым мертвым человеком на моей памяти, и, как обещал доктор Смерть, для меня это стало большим шоком.

В следующий понедельник мы отправились на большое полевое учение. Я сидел на своем рюкзаке на краю посадочной зоны и ждал прилета вертолета, когда внезапно появился капитан Новак, назвал мое имя и имена трех других офицеров. Мы быстро встали и подошли к нему, он повел нас к деревьям, чтобы оставшиеся не смогли нас ни увидеть, ни услышать.

— Джентльмены, когда вы вернетесь к своим, скажете, что мне пришлось поставить вас в известность о провале вашего последнего письменного теста.

Должно быть, я выглядел озадаченным.

— На самом деле вы его не провалили. У меня есть секретное задание для каждого из вас. На этой неделе ваши команды будут действовать независимо друг от друга. Начиная с завтрашнего дня, каждый из вас должен сделать так, чтобы максимально изолироваться от других. С вами должны меньше общаться, вы будете игнорировать друг друга и остальных. Кульминацией миссии станет ночная атака в четверг. Нападение будет запутанным, как сам ад. К тому времени все должны проникнуться к вам полнейшим негативным отношением.

Один из лейтенантов спросил, зачем нам нужно это делать.

— Инсценировка психической неустойчивости. Ваши кореша почувствуют хаос на вкус, исчезнет доверие друг к другу. Они будут думать, что вы полнейшие гондоны. В пятницу днем мы с доктором Смерть проведем инструктаж о сохранении тайны, и они поймут, что вы всего лишь играли свою роль. — Он посмотрел на приближающийся вертолет. — А вот и птички прилетели.

Я сидел около двери; с одной стороны, мне нравился воздушный поток от винта, с другой — меня приводило в дрожь наше погружение обратно во влажный лес. Наш действующий командир отделения Ви Джей Джордж объявил о двухминутной готовности, и я вставил магазин в свою M-16.

В первый раз я встретил Ви Джея у брусьев для подтягивания за «Грэйвс Холл», тогда мы еще обучались в ШОСП. Он был без футболки, руки работали на перекладине как гидравлические поршни. Лейтенант, стоящий рядом со мной, повернулся и прошептал:

— Этот парень самый лучший атлет роты «Альфа». Гордость наших войск.

Ви Джей был необычным морским пехотинцем. Его родители, иммигранты из Индии, хотели видеть его врачом, брат был программистом в «Силиконовой долине». В круг его интересов входила классическая музыка и экономическая программа либертарианцев. Сначала Ви Джей поступил в военно-морское училище, работал над изучением потенциала фиксатора револьвера и выработал отвращение к таким военным традициям, как коротко остриженные волосы и обращение к людям по званию. После КПО нас должны были зачислить в Калифорнии в один батальон, планировалось, что мы будем жить в одной комнате.

После нашей высадки на месте назначения в первые два дня дозора командовал Ви Джей. Шаг за шагом я медленно отстранялся от работы нашего отделения: брал в рюкзак меньше боеприпасов и воды, чем остальные, при организации оборонительных позиций копал вполсилы, не принимал участия в диалогах и обсуждениях. В среду, перед закатом, мы сделали привал у склона горы, чуть выше неасфальтированной дороги. Место для остановки ужасное: нас хорошо было видно с дороги, то есть нижней позиции, и с линии хребта, то есть верхней позиции. Голос внутри меня кричал о необходимости подняться выше, найти место, более удобное для обороны, где нас будет меньше видно и где мы могли бы лучше контролировать ситуацию.

— Ну, Нат, — так он сократил мое имя, — я планирую остановиться здесь и немного отдохнуть. Что ты думаешь?

Ви Джей присел рядом со мной, на голове у него была шляпа с широкими опущенными полями, поэтому глаз видно не было.

Я пожал плечами:

— Чувак, я спрашиваю твое мнение.

Он меня проверял. Месторасположение было отстойным. Он это знал. Я это знал. Он знал, что я это знал.

— Как скажешь. Это твой выбор.

Ви Джей выругался почти про себя и пошел назад, к остальному отделению, а я продолжал сидеть в одиночестве рядом с упавшим деревом. Я слышал, как они говорили вполголоса. Обо мне. О том, каким гондоном я стал. На меня нельзя положиться. Я эгоист. Мертвый груз. Ви Джей повел отделение на другую, более выгодную позицию, и я молча последовал за ними.

На рассвете дня финального нападения дистанция между мной и остальной командой стала более чем явной. Готов поспорить, все спрашивали себя, как могли так во мне ошибаться, — ведь все были уверены, что на флоте нас зачислят в один батальон. Команда остановилась для проверки возможности безопасного продвижения, все тихо легли на землю и следующие пятнадцать минут лежали смирно: нужно было убедиться, что за нами нет «хвоста». И тут я отказался идти дальше. Остальные встали и были готовы продолжить движение, а я остался лежать на животе.

— Эй, Нат, — чей-то изношенный ботинок слегка ударил меня по спине.

Я повернулся, посмотрел, но ничего не ответил.

— Давай, чувак. Нам нужно идти.

Я молчал. Подошел Ви Джей, его рюкзак был настолько тяжелым, что ему приходилось очень сильно наклонять корпус.

— Какого хрена, Нат? Ты что, заболел? — Я покачал головой. — Тогда почему ты ведешь себя как сука? Я, б…, думал что ты морской пехотинец, пехотный офицер, б….

С этого момента для меня перестали существовать и капитан Новак, и мое персональное задание. Ви Джей затронул меня за живое, он воззвал к моему долгу и моей гордости. Я не мог подвести своих друзей, не хотел быть слабым звеном, даже зная, что все закончится в пятницу днем. Усилия воли уже не действовали.

— Я играл роль. Доктор Смерть приказал мне стать для вас психически слабым звеном. Я должен был замкнуться в себе, чтобы вы почувствовали на своей шкуре, каково иметь дело со сломавшимся человеком. Но я так больше не могу.

Все посмотрели на меня, как будто совсем не верили моим словам. Эх, нужно было поступать на актерский.

— Черт возьми. Я говорю правду. Я могу нести больше батарей и воды. Дайте мне того и другого. — Я открыл рюкзак, чтобы уложить туда все, что принесут. — И, кстати, Ви Джей, та позиция, про которую ты меня спрашивал вчера, — полнейшая хренотень.

На лице Ви Джея, измазанном черной краской, показалась белая улыбка:

— Хорошо, что ты к нам вернулся, чувак.

Но энтузиазма от этого во мне не прибавилось. Чем больше я думал об этой ситуации, тем больше она меня беспокоила. Капитан Новак дал мне приказ. Я его понял, осознал и не выполнил. Поступая таким образом, я предпочел свой кратковременный эмоциональный комфорт, а не долговременный комфорт в душах своих друзей. Мы с ними больше никогда не разговаривали об этом, но все поняли, чего не нужно упоминать в докладе. И все же проблема грызла меня изнутри. После года, проведенного в Квантико, я все еще поддавался сиюминутным импульсам.