Свинцовый закат - Антонина Ванина

— Назови время, — глухо произнёс белый, не отводя глаз от полковника и даже не моргая. Голос его был грубым и сиплым, но он хотя бы соизволил говорить.

— Сейчас полдень, — спокойно ответил полковник Кристиан, — и солнечная погода.

— Там, — пальцем вверх указал белый, — тебе должно быть.

— Я здесь, чтобы говорить с теми, кто, не зная городских порядков, дерзает подниматься в дома смертных. Ты знаешь, где их искать?

Но белый не желал отвечать и только презрительно взирал на полковника. Тогда мужчина поспешил открыть саквояж и вынуть бутылку из зеленого стекла с густой багровой жидкостью внутри.

— Я заплачу достойно, если укажешь к ним дорогу.

Полковник протянул бутыль кровопийце, и тот, немного подумав, принял дар. Откупорив горлышко и втянув ноздрями запах, тот поморщился.

— Извини, — развел руками полковник, — лучшего принести не смог.

— Сам бы ты такого пить не стал, — ухмыльнулся белый и, словно пропойца, залпом осушил половину, держа бутыль за горлышко и запрокинув при этом голову. Оторвавшись от пития, он недобро глянул на полковника и без слов зашагал вглубь подземелья. Полковнику Кристиану оставалось принять это как приглашение и идти следом. Светя в спину провожатому, так уверенно шагающему в темноту, полковник не мог отделаться от мысли, что белый слишком быстро согласился наняться к нему в гиды.

— Скажи, — приступил к расспросам полковник Кристиан, — давно под городом появились чужие?

— Три десятка лет как.

— Я не о железной дороге, а о белых.

— Они только уходят, — мрачно ответил вечноживущий и на ходу отхлебнул из бутылки, на сей раз не так жадно, — три десятка лет как уходят.

— Стало быть, появляются только иноплеменники?

Облизнув поалевшие губы, белый недобро ухмыльнулся.

— Англы и саксы и есть чужаки на этой земле и под землей.

Полковник смекнул, что так мог сказать только кельт, и, скорее всего, довольно старый белый кельт, к тому же, хорошо ориентирующийся в хитросплетениях подземных коридоров. Когда они минули вторую развилку, полковник Кристиан понадеялся, что память его не подведет, и он без труда найдет дорогу обратно.

— Что поделать, — заключил полковник, — но англосаксы так не считают.

— Всякий губитель назовет себя покорителем. А ты, секей, и сам сын гуннов, завоевателей трижды семнадцати племен.

Не желая ввязываться в дискуссию, полковник всё же ответил:

— Аттила объединял народы, а не истреблял их.

— А ты сам это видел?

— Бьюсь об заклад, и ты не выбирался из своего убежища, чтобы посмотреть.

Кельту такая дерзость явно не понравилась. Сверкнув бесцветными глазами, он произнес:

— Место мое здесь, на земле отцов. Чужаки приходят и умирают, потом приходят другие, а я остаюсь и навсегда останусь.

— И потому будешь жить как бродяга?

— Не суди, о чём не понимаешь. Твоя родина давно под пятой, то Полумесяца, то Орла.

Полковник нахмурился, ибо прекрасно понимал, что опасно вести беседу на исторические темы с людьми в разы тебя старше. А белый кельт всё продолжал:

— Это сейчас ты прислуживаешь рабам луны. А своего прежнего владыку ты сам позволил убить. Сразил Дракона в спину. Останься он жив, может, и земля гуннов не знала бы покорителей. Ты не думал об этом, секей?

Полковнику крайне не нравилась чрезмерная осведомленность уже не первого встречающегося ему кровопийцы о его же, полковника, биографии, и потому мужчина поспешил свернуть разговор в нужное ему русло:

— Лучше скажи о чужеземцах под городом, помимо англосаксов. Давно они здесь появились?

— Может и давно, а может и недавно. Для кого время плывет медленно, для кого течет быстро.

— Сколько их? Один, двое, трое?

— А с чего мне говорить это тебе? — и кельт снова приложился к бутылке.

Полковнику такой ответ не понравился, и он жестко бросил кельту в спину:

— А с чего тебе пить кровь, что я принес?

Белый чуть не поперхнулся от такой дерзости:

— Эту гниль ты называешь кровью? — вскипел он, резко развернувшись. — Со скольких человек ты нацедил эти жалкие полпинты? Троих?

— Если хочешь свежей, — все так же невозмутимо продолжал полковник, — можешь подняться наверх и поискать.

Белый лишь жадно приник к бутыли и, не сводя огненных зрачков с полковника, осушил её до дна.

— Приведи меня к белым чужакам, и я принесу тебе ещё.

— Я не прирученный зверек, чтобы задабривать меня трапезой, тем более твоей, изменник!

В гневе, кельт разбил бутылку о каменистый выступ в стене и двинулся в сторону дерзкого пришельца. Полковник понял его затею, но не успел увернуться — белый с силой пронзил острым стеклом его правый бок.

Фонарь выпал из рук полковника и разлетелся вдребезги. Свеча погасла, уступив место кромешной тьме.

Полковник с присущей ему мощью оттолкнул напавшего, но тот словно взбешенный зверь вновь ринулся в атаку. Видимо, даже не самая свежая кровь мгновенно придала кельту сил.

Сцепившись в схватке, противники давили, колотили и душили друг друга. Соперник полковника явно уступал ему в силе, но у кровопийцы было преимущество, и он им тут же воспользовался.

Внезапно чужие руки отпустили полковника. Белый кельт отступил, и это пугало больше всего. Ничего вокруг не было видно, только сдавленное сопящее дыхание раздавалось вдалеке.

— Чужаки? — наконец прорычал белый. — Спроси об этом индианку, если увидишь её!

Тяжело дыша, полковник облокотился о стену. Рука инстинктивно зажала рану куском материи, случайно вырванной из одеяния кельта. Никогда ещё полковник не истекал кровью в подземелье, полном кровопийц. Вслушиваясь в тишину, он силился понять, здесь ли ещё белый кельт, и если да, то как близко? Тщетной оказалась попытка нащупать спички в кармане, которые, видимо, выпали во время борьбы. Мучительно опустившись на колени, полковник старался нащупать коробок на земле, но под руку попадали только острые камни. Даже разбитого футляра для свечи и саквояжа не оказалось поблизости.

Белые кровопийцы всегда умели быть бесшумными и проворными, когда этого хотели. В конце концов, подземелья были их обителью, и найти отсюда выход мог далеко не всякий пришелец, особенно, если ему нечем было осветить себе путь.

После потасовки полковнику было тяжело определить, с какой стороны он пришел в этот коридор, и куда его завел кельт. Скользя одной ладонью вдоль стены, а другой, зажимая рану насквозь промокшей от крови тряпицей, полковник двинулся вперед, тяжело переставляя ноги. Он прекрасно понимал, ошибись он сейчас, то велик шанс никогда не выйти из темного лабиринта.