Властелин «чужого»: текстология и проблемы поэтики Д. С. Мережковского - Елена Андрущенко

В качестве примеров называются «его превосходные монографии русских писателей — Тургенева, Лермонтова, Толстого, Баратынского, Некрасова, Достоевского». Писатель имел в виду статьи «Поэзия Баратынского» (1888), «Братья Карамазовы» (1888), «О Некрасове» (1889), «Лермонтов. Характеристика» (1889), «Из мыслей о Льве Толстом» (1890) и «Тургенев» (1892), вошедшие в книгу С. Андреевского «Литературные чтения» (СПб., 1891), а также статью «Лермонтов. Характеристика» в сборнике статей «Литературные чтения» (1891). В.Д. Спасовича он называет критиком старшего поколения, однако пишущим о литературе «превосходным языком». К числу лучших его исследований Д. Мережковский относит «работы его о Байроне, Мицкевиче, Словацком, Лермонтове, Пушкине», т. е. статьи «Столетний юбилей лорда Байрона» (1882), «Байронизм Пушкина и Лермонтова. Из эпохи романтизма» (1888), «Байронизм у Лермонтова» (1889), «Пушкин и Мицкевич у памятника Петра Великого» (1887); «Мицкевич в раннем периоде его жизни (до 1830 г.) как байронист» (1889) и пр.[78] В пояснениях нуждаются упоминания малоизвестных произведений, публикаций в периодической печати тех лет, источники цитат из стихотворений Н. Минского, К. Фофанова и пр.

В состав «Вечных спутников» также не была включена статья «Крестьянин во французской литературе», состоявшая из двух очерков: «Бальзак» и «Мишле»[79]. Она имеет отчетливо «народнический» характер, но, вероятно, наличие в ней свойственного автору субъективного прочтения творчества писателей помешало патриарху народнического движения Н.К. Михайловскому, заказавшему этот материал, принять его к печати. Очерк «Бальзак» представляет собой пересказ и компиляцию цитат из недавно вышедшего в свет романа писателя «Крестьяне»[80]. Д. Мережковский упоминает в тексте статьи книгу «Народ», которая стала основой для другой статьи, посвященной Мишле[81]. В ней эта книга также подробно пересказывается и цитируется. При жизни писателя статья не переиздавалась.

Две следующие обзорные статьи писателя, опубликованные в журнале «Вестник иностранной литературы», посвящены тем «новым» явлениям в европейской литературе, которые в начале 1890-х гг. были недостаточно известны и совсем не изучены. Они мыслились автору как две части одной публикации, во всяком случае, в примечании ко второй статье он отсылает читателя к первой, «Неоромантизм в драме» (1894), посвященной современной писателю французской и немецкой драматургии[82]. В ней пояснений требуют многочисленные упоминания имен, произведений, периодических изданий, программных статей и пр. Приведем характерный пример из целого множества:

«…появились драмы уже с чисто религиозным содержанием, с сюжетами, заимствованными из Священного Писания, разыгрываемые марионетками Petit-Théâtre и китайскими тенями Chat-Noir. Таковы, например, „Рождество Христово“ и „Св. Цецилия“ Мориса Бушора, „Путь к Звезде“ и „Св. Женевьева Парижская“ Анри Ривьера. К этому следовало бы прибавить некоторые „изотерические“ поэмы, как, например, „Свадьба Сатаны“ Жюля Буа, которую автор с полным убеждением предлагает нам как заключительную часть Елевзинских таинств» (539).

Это перечисление отсылает к ряду произведений, поставленных и опубликованных в начале 1890-х гг. Д. Мережковский сыплет именами, названиями, само объяснение которых становится сводом публикаций и постановок[83].

Сложность для комментирования также представляет один из фрагментов статьи:

«Недаром зрители „Рождества Христова“ и „Св. Цецилии“ — та же публика, которая создала успех шансонеточной певицы Иветты Гильберг» (540).

Речь идет о зрителях, посещавших постановки пьес М. Бушора. Иветта Гильберг — певица, которая с 1885 г. обучалась драматическому искусству, служила в театрах Парижа, с 1889 г. — в варьете. Она стала певицей в 1889 г., перешла в Мулен-Руж в 1891 г. Автор, вероятно, имел в виду, что пьесы М. Бушора ставились на тех же площадках и перед теми же невзыскательными зрителями, которых устраивала игра этой несостоявшейся актрисы. Если привлечь контекст, в котором возникает этот пассаж:

«…И тем не менее это новейшее „благочестие без веры“ — только модный утонченный род чувственноэстетических наслаждений, которые не имеют ничего общего ни с положительными догматами, ни с нравственными обязательствами. Отнюдь не следует злоупотреблять изящным словом „мистицизм“»,

то объяснение представляется достоверным: при всех попытках создать «мистические» произведения, никакого глубокого значения мистицизм этот не имеет — он доступен даже тем, кто восхищается игрой Иветты Гильберг.

Однако следует признать, что все пояснения в данном случае даются не тем именам и названиям, которые собрал и осмыслил автор, а тем, которые приведены в исследованиях, пересказываемых им в этой статье: Ф. Брюнетьера «Эволюция жанров в истории литературы» (1890), Ж. Леметра «Le mysticisme au théâtre» («Мистицизм в театре»), а также М. Метерлинка «Будущность трагедии» (из книги «Сокровище смиренных», 1896). Сведения о «новой» немецкой драме он приводит по статьям К. Альберти «Стремление к сказке» и Ф. Шпильгагена «Das Drama, die heutige Literarische Vormacht» (1884). В известном смысле эта статья напоминает материалы, публикуемые и сегодня, в которых обозреваются иностранные публикации на ту или иную тему. Д. Мережковский здесь выступает таким же «популяризатором», как и в «Вечных спутниках», приобщая читателей к творчеству малоизвестных писателей. Подобный характер имеет и статья «Новейшая лирика» (1894)[84]. Она открывается размышлениями о европейском натурализме и парнасской школе, а продолжается пересказом статьи Сюлли Прюдома «Réflexions sur l'Art des Vers» («Размышления об искусстве стиха», 1882) и публикаций в периодической печати о французской поэзии.

Последняя статья, созданная Д. Мережковским до выхода в свет «Вечных спутников», посвящена китайской литературе. Статья «Желтолицые позитивисты» была опубликована в 1895 г.[85] В тексте довольно много фрагментов, которые требуют пояснений. Так, после небольшого вступления, в котором Китай охарактеризован как страна, поклоняющаяся «принципу Пользы», автор пишет:

«В парижской Collège de France известный французский синолог Эдуард Шаванн не так давно читал блестящую вступительную лекцию, в которой речь идет о малоизвестной нам, европейцам, огромной „социальной роли китайской литературы“» (585).

Далее он приводит мнение Ф. Бэкона об особенностях восточной письменности:

«У китайцев, — говорит английский ученый („Advancement of Learning“[86], стр. 399–400), — существует обыкновение писать „реальными знаками“, которые, в своей совокупности, выражают не буквы и слова, но предметы и представления…» (587).

Говоря о численности населения, он ссылается на данные из брошюры «On the population of China»[87] д-ра Дёджона, далее упоминает имена китайских императоров Зин-Ше-Хоанг-Ти, а также Кинг-Ко, которого «прославляли как Гармодия и Аристогитона», Конфуция и автора его биографии Зе-ма Дзиена и цитирует фрагмент из нее. Он пишет, что «в одном храме близ Пекина» можно прочесть слова: «небо Иао, солнце Шун», затем говорит о литературном конкурсе, состоявшемся в Пекине в 1859 г. Он сообщает об официальных рапортах «литературного канцлера провинции Шен Си» (1891) и Ма-Пей-яо, губернатора провинции Коанг-Си (1890), цитирует выражение Гёте: «священное изумление» и, наконец, упоминает «вечно мятежную, огненную Психею», которую пытаются превратить в «добродетельную, покорную и ползучую тварь». Мы привели весь перечень фрагментов, требующих пояснений различного рода. Цитаты требуют выявления их источника; для изданий, упомянутых Д. Мережковским, следовало бы указать выходные данные, а имена, названные автором статьи, могут быть объяснены в указателе имен.

Д. Мережковский начинает свою статью с отсылки к лекции Э. Шаванна, которая, как он сообщает, была недавно прочитана в «парижской Collège de France». Обычный поиск сведений об этом синологе и его лекции к результату не приводит: справочные издания зафиксировали сведения о его путешествии по Китаю, относящиеся уже к началу ХХ в.

Henri Cordier (1849–1925) в специальной работе «Édouard Chavannes» (1918) сообщает о том, что он баллотировался на пост профессора Collège de France, занял эту должность 29 апреля 1893 г. в возрасте 28 лет, а 5 декабря 1893 г. прочел свою первую лекцию, имевшую большой успех.

«Le maintien de la chaire étant décidé, le dimanche 12 mars 1893, а la réunion des professeurs au Collège de France, Chavannes, alors а Pékin, fut présenté en première ligne, et Éd. Specht, en seconde ligne; ces choix furent ratifiés le 29 mars par 29 voix sur 33 votants par l'Académie des Inscriptions et Belles-lettres. En conséquence, Chavannes fut nommé professeur de la chaire de chinois le 29 avril 1893 par un décret rendu sur la proposition du Ministre de l'Instruction publique: il avait 28 ans. Il débuta le 5 décembre 1893 par une leçon qui obtint le plus vif succès»[88] (197).