Тринадцать граней (сборник) - Вячеслав Тимонин

Подоспел Казик. Он присел справа от меня, уткнувшись щекой в приклад. Я подошёл ближе и попытался открыть дверь.

Дверь заело – жёсткая пружина держала створки плотно сжатыми.

– Помоги открыть, – шепнул я.

Казик достал широкий армейский нож – тесак, вогнал лезвие в щель между створками и повернул. Я засунул пальцы в дыру, Казик тоже.

– Раз, два, три, – скомандовал я и потянул дверь на себя.

Мы поднатужились и распахнули двери. Дойдя до крайнего положения створки зафиксировались, и проход остался открытым.

Я, контролируя низ, и Казик – верх, ворвались внутрь.

Пусто!

Большой, светлый и совершенно пустой зал: ни кресел, ни стендов, ни мониторов. Чистые, голые стены, голубоватого цвета. Три колонны посередине. Мы покрутились вокруг, но ничего интересного не нашли.

В левой части помещения я заметил лестницу и пошёл к ней. За мной, прикрывая тыл, последовал Казик.

Аккуратно, контролируя происходящее над головой, я поднялся на второй этаж. Как учили, сначала ствол карабина, а потом уже и голова, готовый разрядить магазин, я вынырнул из проёма в полу. Чисто. Казик обошёл меня и направился в центр зала.

Стараясь не подходить близко к окнам, я выглянул наружу. Наш ШДР-12К стоял неподалёку. Под брюхом три фигуры, одна заметила меня и показала рукой.

– Круть, не боись, это я, – прошипел я в коммуникатор и махнул в окно.

– Ага! – ответил сержант.

В дальнем конце зала виднелись стойки, а за ними пара дверей. Казик подошёл к ним и заглянул за стойку. Я поспешил к нему.

На столе, за стеклом, стоял принтер для печати посадочных талонов. Рядом лежала стопка бумаг и планшетный компьютер.

Я взял планшет и попытался его включить. Безрезультатно.

– Разряжен, – сообщил я. – Странно, ему потребовался бы год, чтобы батарея сдохла.

– Ну, бывает. Может, перегорел, – предположил Казик, – Ладно, надо пошевеливаться, а то ещё в башню топать.

Двери из матового непрозрачного стекла были плотно прикрыты. Я занял позицию у ближней к окну, Казик у другой.

Одновременно мы ворвались внутрь.

У входа я упёрся в длинный массивный стол, занимавший большую часть кабинета. Во главе стола стояло большое кожаное кресло. Пустое. За ним большое окно.

Везде порядок… Аккуратные стопки писчей бумаги на столе, рядом – карандаши, ровненько лежат. На полках папки и всякая мелочь – параллельно и перпендикулярно.

Тут рыть нечего. Я развернулся и пошёл к напарнику.

– Ну? – спросил я его.

Казик цокнул и отрицательно покачал головой.

– Тогда пошли в башню, – предложил я.

Спустившись по лестнице, мы ещё раз осмотрели нижний зал. Я доложился сержанту, что осмотр окончен, и мы вышли наружу.

За десять минут, пока мы лазали по космопорту, на улице стало гораздо светлее. На востоке яростно полыхал голубой гигант, заменявший тутошнее Солнце. Его резкий свет, словно не замечая их, прожигал облака насквозь. Цвет был непривычным, неприятным.

Как на мой вкус, здешняя смесь голубого, зелёного и серого, была чересчур кислотной.

Несмотря на то что вокруг стояла гробовая тишина и полная безмятежность, мы с Казиком со всех ног бросились к башне контроля полётов. А добежав – остановились перевести дух.

Дурацкая тишина, безумное солнце, свист ветра в вышине. Он теребил параболические антенны, и они жаловались об этом окружающей пустоте.

Дверь в башню была открыта нараспашку. Мы вошли внутрь и оказались в полной темноте. Окон не было, электрического освещения, естественно тоже.

Я включил фонарик, встроенный в цевьё карабина. Казик – тоже, а ещё, небольшой прожектор, примотанный к наплечнику.

В самом центре башни находилась шахта лифта. Кабинка, с открытыми дверьми, стояла на первом этаже. Осмотрев её, мы пошли по лестнице, нарезавшей спираль вокруг.

Поднявшись примерно на высоту третьего этажа, мы оказались в большой круглой комнате – центре управления полётами, как гласила табличка. Помещение было полностью стеклянным, за исключением пола и потолка. Этакая прозрачная шайба, насаженная на карандаш. По периметру расположились длинные столы с компьютерами и другим оборудованием. Каждый стол смотрел строго на свою дорогу внизу. Ближний справа – смотрел на голубое солнце.

Вообще-то очень странное зрелище. Плотное, ватное небо, а сквозь него светит голубой диск. Да так жарит, что больно смотреть.

Я глянул на часы – почти десять утра. Это что же будет, когда светило встанет в зените.

Казик решил обойти комнату по кругу, а я порыться в документах на столе.

Я взял тетрадку с надписью «Оперативный журнал», и пролистнув её, открыл на последней записи.

«…вот, я отправил очередной отчёт, как они и просили. Я выполнил обещание. Я всегда выполняю. Теперь, я хочу свою награду. Главное ведь хотеть, правда? И всё будет? Так они сказали…», – было накарябано в самом конце.

Я ничего не понял из этого огрызка и решил посмотреть предыдущие записи.

«19 августа – 21:03 – Отправлен отчёт…».

«19 августа – 08:45 – Отправлен отчёт…».

«18 августа – 21:00 – Отправлен отчёт…».

Каждый день неизвестный отправитель отправлял утром и вечером, кому-то, какой-то отчёт и записывал этот факт в тетрадку. Нет чтобы пояснить о чём речь, педант хренов!

Я перелистнул ещё несколько листов и наткнулся на запись, сделанную другим почерком.

«02 августа – 20:55 – Сегодня отчёт отправил я, Николас Прайд. Том пошёл договариваться. Он сказал, что сможет. А мне совсем не нравится эта затея… Не нравиться!..».

Интересно, с кем он там пошёл договариваться, и о чём?

Вернулся Казик.

– Ну что у тебя? – спросил он.

– Дневник сумасшедшего, – буркнул я. – Они тут с каким-то отчётом носятся, как тёща с пирожками… Ладно… Возьму с собой, пусть начальство глянет… А у тебя?

– Ха! А у меня кое-что интересное, – ухмыльнулся Казик. – Труп!

– Да, ну? Где? – удивился я.

– В лифте. Пошли.

Казик поманил за собой и перешёл на противоположную сторону помещения. Там он ткнул пальцем в дыру в центре, где должен был быть выход из лифта.

– Там, внизу, – Казик махнул рукой. – Сержанту я доложил. Он хочет подробностей.

Я приблизился к шахте и заглянул. Темно хоть глаз выколи! Ни черта не видно! Я зажёг фонарь карабина. В луче блеснул стальной трос. По нему, как лиана, сползал толстый жгут кабелей. По стенам тоже змеились провода. К стене напротив была прикручена эвакуационная лестница.

Я посмотрел наверх. Судя по всему, комната управления полётами была не последней остановкой лифта. Выше находилось ещё одно помещение

А внизу, на крыше кабины лифта лежало тело. Света фонарика хватило лишь на то, чтобы понять очертания. Детали разглядеть не удалось.

– Надо лезть, – заявил я.

Казик сморщил нос и нехотя согласился.

– Надо… Давай ты, а?

– А чего это? – удивился я.

– Не люблю я… узкие места, – смутился Казик.

Вот так так! Седая героическая башка Казик – здоровенный мужик, бывший полицейский, боялся закрытого пространства. Бедняга, как же он переносит полёт в тесном шаттле? Теперь, кажется, я понимаю, почему Казик предпочитает ходить без каски…

– Ладно уж… Свети давай! – сжалился я.

– Спасибо… – ответил он.

Я перекинул карабин через плечо, стволом вниз, и полез в шахту. Ловко перешёл по балкам до лестницы и начал потихоньку спускаться по жёлтым круглым ступенькам. Казик освещал мне путь наплечным фонарём.

Чем ниже я спускался, тем отчётливей чувствовал запах старой гнили. Когда я ступил на металлическую крестовину, за которую был прицеплен трос, я понял, что воняло не тухлым мясом… А пыльным старьём. Как в заброшенном несколько назад лет доме.

– Я внизу, – сообщил я Казику. Он покачал фонарём, мол, понял.

Я проверил камеру шлема – пусть пишет всё что я увижу – и нагнулся к мертвяку. Труп мужчины лежал лицом вниз. Тёмные волосы, синяя куртка, чёрные штаны с кучей карманов, ботинки с рифлёной подошвой. Одежда мне показалась странной, будто она была на несколько размеров больше чем нужно. Пятен крови нигде не было видно.

Нужно посмотреть спереди. Я покрепче ухватился и неожиданно легко перевернул беднягу на спину.

На меня укоризненно смотрел обтянутый сухой кожей череп, с бледными паутинками век вместо глаз.

Мумия. Иссушённая донельзя мумия.

Это же сколько времени он тут лежит, что так высох? И не разложился, не сгнил!

– Ну что там, Артём? – поинтересовался сверху Казик.

– Мумия. Что твоя сушёная вобла! – ответил я. – Такое ощущение, что он тут несколько лет лежит.

– Он? А кто он?

Я похлопал по карманам штанов и куртки. Пусто, документов нет.

– А чёрт его знает, механик какой-то. Лифтёр, блин!

– Глянь на личный жетон.

– Ага.

Казик подал правильную идею. Многие переселенцы, особенно на негостеприимных планетах, носили личные жетоны. Архаизм, конечно, ведь личность всегда можно определить по коду ДНК, но вот прям сейчас у меня такого тестера и не было.