Клуб любителей фантастики, 2011 - Пауль Госсен

— Как глаза? Понемногу привыкают? Если готовы, то можем уже перейти к делу. Расценки вы знаете?

— Мне крайне неловко, но для начала я хотел бы убедиться, э-э… Ну, вы понимаете…

— Что мы вас не «кинем»? — Улыбка молодого человека становится шире. — Похоже, вы не такой уж аддикт. Обычно наши клиенты теряют всякую осторожность, едва почуяв скорый кайф. В первый раз? Решили испытать новые ощущения?

— М-м, да.

— В любом случае, раз вы здесь, значит, вам нас кто-то рекомендовал. Кто-то, кому вы доверяете. Чего же вы боитесь?

— Видите ли… Не знаю, стоит ли говорить, но с человеком, рассказавшим мне о вашем, э-э, заведении, я едва знаком. Информацию я у него попросту купил.

— То есть, вы заплатили постороннему за сведения, которые могли оказаться просто выдумкой? А теперь, видя, что они подтверждаются, и то, ради чего вы расстались с деньгами — немалой, надо полагать, суммой, — уже практически у вас в руках, опасаетесь обмана?

Я понимаю, что веду себя странно. Но молодой человек ещё не закончил.

— Впрочем, я готов развеять ваши страхи. Первый сеанс я вам подарю.

— Что вы, у меня есть деньга.

— Поверьте, один бесплатный сеанс нас не разорит. А ваши деньги вы ещё успеете нам принести. Одним разом ещё никто не отделывался. Ну-с, приступим?

— Я готов. Что надо делать?

— Идите за мной.

Мы проходим в небольшое, аскетично обставленное помещение.

— Встаньте вот сюда. Оборудование у нас не самое современное, но достаточно мощное, — извиняющимся тоном произносит мой спутник и протягивает нечто, похожее на массивный гибрид лыжной и водолазной масок. — Наденьте.

Я послушно водружаю маску на лицо.

— Ничего не видно, — говорю.

— Разумеется, — отвечает спутник. — Мы ведь ещё не начали. Вот, держите, это вам пригодится, — продолжает он, вкладывая в мои ладони нечто, на ощупь напоминающее армейскую автоматическую винтовку.

— Ого, по весу — как боевая!

— Мы делаем ставку на реализм. Начинаем?

Беру винтовку наизготовку…

Щелчок, едва слышный высокочастотный свист…

…Маска больше не мешает видеть. Вместо стены комнатушки передо мной узкий коридор, судя по всему, ветвящийся наподобие лабиринта. Бросаю взгляд на оружие — это совершенно настоящая Steyr AUG, реалистичней некуда. Эх, жаль бабахнуть, видимо, уже не успею. А ведь ради этого сюда и приходят.

Было время, когда виртуальное кровопролитие считалось нормальным явлением. Миллиарды игроков самозабвенно истребляли полчища нарисованных монстров в бесчисленных компьютерных «стрелялках» и «бродилках», не видя в этом ничего предосудительного.

Первым серьёзным ударом по жестокой забаве стало подписание правительствами большинства государств Декларации о правах представителей фауны. В ней преступлениями объявлялись не только убийство и истязание животных, но и оскорбление их достоинства. С магазинных полок тут же исчезли разнообразные зверюшки из плюша, пластмассы и дерева — те, кто следил за соблюдением новых законов, сочли, что они изображают животных в непотребном виде. Отчасти по той же причине, отчасти как пропагандирующие поведение, противоречащее принципам свободы и толерантности под запрет попало множество игр, начиная кошками-мышками и заканчивая шахматами. Не стали исключением и игры компьютерные. Однако производители последних быстро сориентировались, заменив «биологических» персонажей разного рода роботами, механоидами, а то и вовсе набором цветных пятен.

Косное людское большинство упорно не желало признавать, что порождения компьютерных программ обладают всеми признаками живых организмов. Прежде всего, они способны реагировать на внешние раздражители, в том числе и на боль. Да, эта реакция специально запрограммирована, но не так ли запрограммированы и наши инстинкты? Истреблять компьютерных монстров потому, что они для этого созданы, также безнравственно, как оправдывать убийство животных на бойне — мол, для того их и растили.

В конце концов, право на жизнь было признано и за героями видеоигр. Увы, в обществе всегда находились выродки, способные презрев мораль и закон, дать волю низменным инстинктам. И, что гораздо печальнее, недостатка в тех, кто за определённую плату готов предоставить такую возможность, всё ещё нет. Но мы работаем над этим.

По моим расчётам, бункер как раз сейчас штурмует полиция. Откуда такая уверенность? Всё просто: я сам — полицейский. Вся операция с самого начала продумана и организована мной. Выйти на торговцев запретными развлечениями помог, ради смягчения наказания, задержанный шахматист, дальнейшее же было делом техники (в виде вживлённого мне под кожу маячка) и моего актёрского мастерства…

…Однако что-то коллеги не торопятся. Что ж, пока есть время, пробегусь по виртуальному лабиринту. Интересно, что же так привлекает любителей запрещённых игр.

Впереди — какое-то шевеление, вспышки. Спешу туда. Прямо передо мной падает брошенная кем-то из-за угла газовая граната. Смешно, как раз такими полиция должна сейчас забрасывать бункер — и действенно, и без физического насилия.

Коридор заволакивает голубоватый дым. Монстр выныривает из него неожиданно, я успеваю разглядеть человекоподобную фигуру, серо-зелёную лысую голову с огромными глазами и длинным хоботом…

Успеваю направить на чудовище винтовку, но нажать на спуск уже не могу сознание покидает меня.

Прихожу в себя. Открываю глаза и первое, что вижу — голубое небо. Второе — склонившегося надо мной большеглазого монстра.

— Бубубу, — бормочет существо. Неужели я всё ещё в игре? Не понимаю. Последние слова я, похоже, произношу вслух. Чудовище спохватывается, дёргает себя за хобот и… снимает противогаз, превращаясь в моего напарника.

— Ну, как ты? — Видимо, именно это и означало его «бубубу».

— Нормально. Как операция? Всех взяли?

— Взять-то взяли, но…

— Что — но?

— Предъявить ничего не сможем.

— То есть как это? А игра?

— Ты ещё не понял? Не было никакой игры. «Маска виртуальной реальности» оказалась всего лишь очками, стёкла которых закрывались шторками с дистанционным управлением. Пока ты ничего не видел, тебе дали в руку винтовку — кстати, настоящую, только заряженную холостыми патронами, сдвинули одну из перегородок, образующих «игровую комнату» — и выпустили в самый настоящий подземный лабиринт.

— А монстры? Не каждый же раз их штурмует полицейский спецназ…

— Так ты принял меня за персонажа игры? То-то винтовку так бодро вскинул, я уж подумал — хочешь от напарника избавиться. В бункере мы нашли с десяток костюмов. Похоже, организаторы сами изображали чудовищ. Увы, довольно абстрактных, так что даже обвинение в оскорбляющем внешнем виде выдвинуть не получится.

…Домой меня везёт полицейский микроавтобус. Ребята из штурмовой группы подтрунивают друг над другом, хохочут. Я же, устав от однообразного пейзажа за окном, откидываюсь в кресле и закрываю глаза.

Из тьмы на меня шагает чудовище с серо-зелёной лысой головой и длинным гофрированным хоботом промеж огромных круглых глаз. Жмурюсь, стараясь удержать виденье — я должен успеть нажать на воображаемый спуск. Есть! Один готов!..

…К концу пути на моём счету уже сорок пять убитых монстров.

Валерий Гвоздей

НЕУЧТЁННЫЙ ФАКТОР

Наша позиция — на деревянных строительных мостках, уродующих фасад трёхэтажного супермаркета. Здание почтенное, как все дома вокруг площади, с массивной лепниной. Здесь центр города, сплошные исторические памятники. Чего уж.

Мостки выкрашены в коричневый тон фасада. Перила, на довольно плотном ограждении. Брус набит вертикально и крест-накрест. Мостки чистые. Вымыли к празднику. Или ремонт липовый, и мостки устроены ради позиции. Возможно и то, и другое.

За этим ограждением наша одежда, похожая на спортивную или охотничью, неброского графитного оттенка, терялась.

На головах бейсболки того же цвета, козырьком закрывающие глаза от солнца. Кто взглянет — примет нас за тени.

Мы и есть тени. Стреляющие тени.

Правда, сейчас напарник возвышался над перилами, левее меня, стоял, чуть согнувшись, припав глазом к подзорной трубе на штативе. Труба, камуфляжной расцветки, имела шестидесятикратное увеличение, была напичкана электроникой. Оптика надёжная. Мой напарник мог разглядеть вихревой поток, оставляемый в воздухе пулей, даже если и не располагался чуть выше и чуть позади, строго на оси канала ствола. Обе сетки, и в трубе, и в прицеле, совпадали. И после выстрела напарник сразу давал мне коррекцию по сетке.

На высоте обычно ветер сильнее. И на больших дальностях, свыше полутора километров, поправки доходят до пяти-шести метров.