Лекции по истории позднего средневековья - Тимофей Грановский

Совсем другое явление представлял Милан. Захваченный в минуту народного бедствия Францем Сфорца, Милан остался его наследственным владением. Собственно, у фамилии Сфорца не было настоящих прав на герцогство. Брак Франца с побочной дочерью фамилии Висконти не давал значительных прав, но его права были основаны на силе и значительных наемных войсках. К этому присоединялось особое обстоятельство. В эпоху средних веков города Италии, ревностные к свободе своей, никогда не вверяли своим согражданам высшей должности — подеста. Для этого призывались обыкновенно граждане чужих городов, не имевшие здесь ни родства, ни личных интересов. Но Висконти и Сфорца сделались мало–помалу подестами во всех почти городах Ломбардии. Если народ какого–либо города был недоволен ими, герцог мог употребить против этого города силы всех других городов. Ему нетрудно было это делать. Между городами Италии хранилось роковое наследство от 12 и 13 веков — глубокая ненависть между отдельными областями и городами. Но отсюда развился страшный порядок вещей — отсутствие чувства всякого права и законности; высшим правом была вещественная сила. Войско состояло из наемников, которым должны были платить те же граждане, против которых были нанимаемы эти войска. Отказать в деньгах они не могли, у них не было средств отстоять свой отказ. Отсюда постоянная вражда и глубокая ненависть между правительством и народом. Каждая летопись Миланского герцогства гласит о беспрерывных новых попытках свергнуть власть герцогов, и все эти попытки оканчивались страшными наказаниями. Жан Мария Сфорца, сын Франца, погиб в церкви, убитый заговорщиками из высших фамилий Милана. Но народ при этом удобном случае восстания остался неподвижен: стоит прочитать описание казни заговорщиков. В истории Востока мы не найдем ничего ужаснее этих казней. Но эти казни, однако же, не останавливали новых покушений. К причинам личной ненависти против правительства присоединились еще теоретические побуждения: изучение древних писателей особенно процветало в Италии в это время. Юноши изучали со страстью историю греческой и римской республик, оттуда брали они идеалы государственного общества и своих политических замыслов.

Республика Генуэзская сошла в это время с высокой степени 12 и 13 столетий, когда она оспаривала владычество Венеции на море. Она переходила от влияния миланских герцогов к влиянию французского королевства и не могла даже удержать своей политической самостоятельности.

В Тоскане усилилась на счет других городов Флоренция. Уцелевшие дворцы аристократии, поражающие сходством с укрепленными замками, свидетельствуют об этом: [но] это были мертвые памятники; другие интересы владычествовали здесь в жизни. Здесь демократия окончательно победила над дворянством. Несколько тысяч семейств среднего класса держали в своих руках бразды правления: издавна здесь были первые банкиры Европы, здесь производили самые значительные вексельные обороты. С начала 15 столетия укрепилось влияние одного из торговых домов Медичисов. Это влияние нельзя объяснить ни должностями, которые они занимали, ни их личными качествами. Надо вникнуть глубже в самый быт Флоренции. В таких городах–государствах, какова была Флоренция, натурально имел большое значение кредит. Люди, располагавшие большими капиталами и имевшие возможность давать их другим, неминуемо должны были приобрести значительное влияние. На этом огромном богатстве основано было могущество Медичисов. Но к этому присоединялись личные таланты.

От Иоанна до Лаврентия — необычайный ряд гениальных личностей. Флоренция гордилась ими пред всей Италией, и надо сказать правду — они царственно покровительствовали искусствам и науке. Можно сказать, что материальные интересы и гордость, более высшая, соединились, чтобы сделать Медичисов дорогими для Флоренции. Козьма Медичис, Лаврентий Медичис более всех замечательны своим правлением. Можно сказать, что в конце XV столетия Лаврентий Медичис был душой политики в Италии, и ни одно важное дело не совершалось, без его влияния. Можно сказать также, что если бы он дожил до 1424 г., рокового для Италии, многих бедствий не испытала бы Италия.

Судьбы Папской области как государства не имеют такой занимательности для нас. Положение папы было двоякое — он был итальянским князем, с одной стороны, но это значение заслонялось его значением в западной церкви. Не со своих светских владений получал он главные доходы, не на них основывалось его могущество: его власть простиралась далее. Но по самому характеру этой власти римский папа был противником всяких нововведений у себя, хотя в конце 15 и начале 16 столетия они [папы] ведут себя иначе. Но их великодушное покровительство науке и искусству не противоречит сказанному о значении их власти; всякий раз, как наука начинала действовать самостоятельно, папы были против нее; они любили только изящную сторону науки; ее смелого направления чуждались они.

Но в конце 15 столетия папская власть уже не пользуется таким уважением. И надо сказать правду, при папе Иннокентии VIII и Александре VI трудно было питать это уважение. Иннокентий думал только об увеличении своего дома и наделении княжествами многочисленных побочных детей своих. Но несравненно далее пошел Александр из дома Борджиа. Он купил выбор свой наличными деньгами; вступив на престол, более всего думал он о приращении владений своего семейства; у него было трое детей, два сына и одна дочь; все они оставили по себе страшное имя. Знаменитый Цезарь Борджиа убил старшего брата. Лукреция Борджиа оставила по себе страшное воспоминание в Италии своими отравлениями. При дворе римском утрачены были все великие предания прошедшего. При папском дворе давались непристойные праздники: это подробно описывает дневник одного из камергеров папских Guicciard i n i. Много отсюда почерпнуто у Raumer'а в первой части его истории трех последних столетий. Политику, образ действий Александра VI нельзя иначе назвать как династическими. Он употреблял все средства, чтобы дать возможность Цезарю Борджиа создать могущественное итальянское государство. Никто не пустил так в ход этой роковой для католицизма меры индульгенций, как Александр VI; на эти деньги он нанимал наемные войска для своего сына. Многие знатные фамилии бежали или погибли. Все противники дома Борджиа принуждены были оставить Папскую область. Сам папа отравлял кардиналов, выдумывал скрытые темные казни. Цезарь отравлял на пиру своих противников и умерщвлял их. Но замечательное явление, глубоко характеризующее тогдашнюю жизнь Италии, — это сам Цезарь Борджиа, погрязший в преступлениях всякого рода, утративший всякое различие между добром и злом. Он, однако же, обращал на себя внимание лучших людей Италии; они желали ему успеха, они следили за его попытками образовать могущественное государство в Италии, и отсюда только ждали для нее спасения. Кто бы ни был основателем такого государства, они готовы были содействовать ему. Это подчинение нравственных законов политическим целям явно во всей истории Италии до нашего времени.

Неаполитанское государство. Фердинанд Неаполитанский был достойный современник Людвига XI, Генриха VII, Фердинанда Католика. Уступая им в таланте, он шел той же дорогой, и если их не превосходил, то не уступал им в жестокости. Все его царствование есть история борьбы с местными привилегиями и феодальными баронами.

Мы сказали уже, что нигде не было развито стольких политических идей, образования, вкуса и богатства, как в Италии в конце XV столетия. Нигде не встретим мы большего числа энергических характеров, великих умов, благородных сердец, исполненных патриотического воодушевления. Но Италии недоставало единства. Только Лаврентий Медичис умел укрощать мелкие распри владельцев и становился их посредником, как бы предвидя скорое вторжение чужеземцев в Италию. В Италии возникли еще в это время идеи политического равновесия; вообще там много было идей, которые были после приложены в Европе. Известно, в какой тесной связи находилась в течение всех средних веков Италия с Германией. В конце XV столетия эта связь, по–видимому, ослабла. Не до Италии было немецким князьям, они были отвлечены собственными делами. Мы видели когда–то императоров немецких, шедших прямо к осуществлению идеи всемирного владычества. Они считали себя главами христианского мира и создали великолепную теорию этой власти. Эта теория сокрушилась в сопротивлении чинов немецких и соперничеством пап, у которых у самих была такая же идея. К концу средних веков, подобно папам, императоры сами с высоты своего величия, как Иннокентий VIII и Александр VI, заботились не столько о поддержании своего значения, сколько о мелких интересах своих фамилий, так и цель императоров немецких — было одно усиление их династии. Последними императорами в средневековом смысле были Гогенштауфены; при Габсбургах началось другое направление. Начало ему положил начальник рода Габсбургов Рудольф Швабский Габсбург, имевший в роду одно бедное владение Швабию. Потомки его шли той же дорогой, мало заботясь о выгодах империи и возвеличении императорского сана, но думая только о своих владениях. Династии Люксембургская и Баварская шли такою же дорогою. Люксембурга соединили под своим владением значительные земли; Богемию, Венгрию, часть Бранденбурга, Силезию, Моравию. Но когда дом Люксембургский, вытеснивший Габсбургов, снова уступил место Габсбургам, Габсбурги, преемственно в особе Сигизмунда, снова вошли на престол, снова следуя тем же целям. С 1439 по 1493 г. носил титло короля немецкого и императора Фридрих III из дома Габсбургов, 54 года. Трудно найти в истории более, по–видимому, печальное царствование: он был не раз изгоняем из собственных владений. Целые пять лет Вена находилась в руках венгров — 1485–90 г. Великолепное наследство Бургундии, доставшееся сыну Фридриха Максимилиану, по–видимому, не шло впрок, ибо Максимилиану надо было удовлетворять своевременные требования городов Фландрии и не раз случалось быть пленником собственных подданных. Фридрих III должен был жить помощью имперских подданных своих и бежать из одного города в другой, не находя здесь ни влияния, ни даже уважения. Но в нем видим мы странную психологическую черту, отличавшую всех Габсбургов — глубокую веру в судьбы своего дома и необычайное терпение: он всего ждал от времени. И на самом деле без всякой деятельности своей особенной он успел возвратиться в Вену и умер в ней спокойно. При Максимилиане императорское титло явилось на высокой степени значения, но мы увидим, какие средства давала ему власть императорская.