Время истинной ночи - Селия Фридман

- Все еще слишком глубоко, - пробормотал он. - А я-то надеялся... - Он покачал головой.

- И вам по-прежнему нечего сказать?

Серебряные глаза раздраженно сверкнули.

- Вот уж ни в коей мере! - Охотник вновь уставился на береговую линию, его ноздри затрепетали, словно вбирая запахи, приносимые издалека вечерним бризом. - Жизнь, - промолвил он наконец. И промолвил алчно. - Здесь человеческая жизнь, много жизней. Энергетические потоки полны ею. Полны страхами... - Его губы едва заметно дрогнули. Может быть, это было улыбкой. - Но это вас не интересует, верно?

- А что еще? - угрюмо спросил Дэмьен.

- Цивилизация. Но вы и сами это сообразили, увидев пушку, не так ли? Достаточно организованная, чтобы продумать самооборону, и достаточно дисциплинированная, чтобы пользоваться порохом.

- Значит, им есть от кого обороняться.

Бледные глаза уставились на Дэмьена. В сиянии Коры они казались чуть ли не золотыми.

- Да. Именно так.

- Наш враг?

- Возможно. Но кто возьмется определить, какой образ способно принять это Зло - особенно здесь, в краю, где оно зародилось? Я бы поостерегся всего - включая цивилизацию, - пока мы не обнаружим корни Зла.

- А сейчас вы сделать этого не можете?

- Все, что я могу сейчас сделать, - это последить за силовыми потоками и предположительно определить источник, от которого они питаются. Если бы я мог прибегнуть к помощи земной Фэа, мне, возможно, удалось бы выявить более конкретный и, соответственно, понятный образ... Но сейчас мои пределы доходят только до этого. Ведь взглянув на реку, вы можете по составу воды определить характер ее течения вплоть до самых истоков, но какой челн проплыл по ней самым последним, так и останется для вас загадкой. Это сравнение поможет нам и применительно к данным потокам.

- Значит, мы так ничего и не узнаем, пока не высадимся на берег. Скверно.

Таррант поглядел на Дэмьена, затем вновь уставился на береговую линию.

- Да, - тихо подтвердил он. - Так ничего и не узнаем, пока не высадимся.

Дэмьен внутренне подобрался. Слишком хорошо уже успел он узнать Охотника, чтобы его не насторожила внезапная перемена тона. А это означало, что и к буквальному смыслу слов надо подходить с особым вниманием. Пять месяцев, проведенные в море, научили его этому.

- Вы нас покидаете?

- Без этого не обойтись, - прошептал Таррант.

- Но почему же?

- Вам нужны ответы. - Голос Охотника звучал тихо и вместе с тем неистово. - А мне нужна... пища.

Дэмьен сделал глубокий вдох, стараясь максимально успокоиться перед тем, как произнести следующую фразу:

- Вы отправляетесь на берег, чтобы убивать.

Охотник промолчал.

- Таррант...

- Я таков, каков я есть, - резко перебил его Охотник. - И пригласив меня с собою в плавание, вы прекрасно осознавали, какова моя природа. Вы знали, что я буду убивать, причем убивать часто. Что убивать мне необходимо для поддержания собственной жизни. И, зная все это, вы тем не менее пригласили меня с собой. Так что давайте обойдемся без лицемерия. Он покачал головой. - Да и вам оно не к лицу.

Руки Дэмьена невольно сжались в кулаки. Из последних сил он постарался сохранить хладнокровие.

- И когда же?

- Как только мы выйдем из зоны слежения. - Таррант кивнул в сторону дальних скал. - Они ведь, знаете ли, следят за нами. Следят с того самого момента, как мы появились на горизонте. К настоящему времени они уже разослали гонцов, мобилизовали резервы... Они исходят из предположения, согласно которому мы представляем собой передовой корабль флота вторжения. И не откажутся от этой мысли до тех пор, пока нам не удастся убедить их в обратном.

- Что ж, вот еще одна причина для того, чтобы нам не разлучаться.

- Здесь я вам не помощник, - резко возразил Таррант. - Если завтра утром нас окружит вражеский флот, я буду бессилен спасти нас. А вот на суше я смогу следить за вашим продвижением, Познанием встречать врага, обращать нам на пользу силы земной Фэа...

- И подкрепиться.

Серебряные глаза в упор уставились на Дэмьена. Взгляд был колок, пронзителен.

- Я таков, каков я есть, - повторил Таррант. - Эта тема не подлежит дальнейшему обсуждению. - Он отошел от борта. - А сейчас, прошу прощения, мне необходимо кое-чем заняться перед отбытием. Мне необходимо к нему подготовиться. Так что я вас покидаю.

Не столько поклонившись, сколько обозначив поклон, он простился с Дэмьеном. Прошел мимо рубки и миновал середину палубы, на которой сейчас собралось довольно много народу - как членов команды, так и пассажиров, но при его приближении толпа отхлынула в обе стороны, подобно волнам заговоренного моря. Кое-кто проводил Тарранта почтительным взглядом, другие предпочли суеверно отвести глаза, как будто мимо них проследовал самый настоящий демон. Он же не обратил внимания ни на кого. Все они поначалу трепетали перед ним, как всегда трепещут люди перед любыми проявлениями демонического начала, а кое-кто даже бормотал вполголоса, что плавание сложилось бы безопасней, если бы люди силком вывели его на солнечный свет, а затем развеяли его прах над водами. Но его поведение во время ужасной бури заставило мореплавателей переменить свое отношение. Четыре дюжины мужчин и женщин, совсем недавно ненавидевшие Охотника, сейчас относились к нему с трепетом на грани истинного поклонения, а те немногие, кто находил новые веяния безвкусными и отвратительными, предпочитали держать язык за зубами.

"Толпа непосвященных непременно нарекла бы его истинным богом", мрачно подумал Дэмьен. И начал размышлять над тем, согласился бы на такое обожествление сам Охотник или нет. Или философия Святой Церкви по-прежнему находит отклик в его душе - отклик, достаточный для того, чтобы власть, полученная в такой форме, показалась бы отвратительной ему самому. "Слава Богу, мы никогда не узнаем об этом".

Он посмотрел вслед Охотнику, посмотрел на лица его новообращенных адептов и молча подредактировал собственную мысль: "Дай Бог, чтобы мы никогда не узнали об этом".

Каюта Тарранта находилась под палубой в темном и захламленном отсеке трюма, набитом всякой всячиной. Но такое помещение подобрал для себя он сам. Дэмьен собирался предоставить ему каюту рядом с собственной, тщательно задраив иллюминаторы, чтобы туда не проникал солнечный свет... Но Таррант предпочел по-настоящему темное помещение, в котором никто не смог бы подвергнуть его жизнь опасности, бездумно приоткрыв дверь. И Дэмьен понял этот выбор. Сама эта история только лишний раз подчеркивала уязвимость Охотника в дневные светлые часы.

Дубовая дверь, обитая листовым железом, преграждала вход в святилище Тарранта, не говоря уж - на этот счет у Дэмьена не было ни малейших сомнений - о темной Фэа, которую вобрала в себя старая древесина. И эта Фэа, должно быть, только усилилась из-за того, что в отсутствие солнечного света здесь безраздельно господствовала темная аура самого Тарранта. И мысль об этом была не из числа приятных.