Допельдон, или О чем думает мужчина? - Эдуард Семенов

Как я тогда долги отдавал? Как крутился? Не знаю. Не помню. Но выкрутился. Все вернул и даже чуть-чуть заработал…

Вот уж что-то, а крутиться и выкручиваться и зарабатывать мы за последние десять лет все научились. И я — журналист-мечтатель, и Игорь — авиконструктор-практик, и ближайшая к нам компания, которая расположилась на земле с комфортом, разложила шезлонги, воткнула в землю зонтики и обставила вокруг территорию ящиками-холодильниками. Кто-то побольше, кто-то поменьше. Но научились: считать, планировать перспективы и прикидывать риски.

За спиной на кресле зашевелился кот. Сладко выгнул свою лоснящуюся спину, зевнул и, удивленно посмотрел на меня зелеными глазами-блюдцами: «Чего не спится, хозяин?» Не дожидаясь ответа, перевернулся на другой бок и снова уснул.

От неожиданности я вздрагиваю и смотрю в окно. Небо до этого иссиня-черное чуть порозовело. Верный признак того, что скоро наступит утро. Надо же! Просидел почти всю ночью и практически ничего не написал. Нет, написал много, но вот только что дошел до самого главного.

Просто поразительно, там, сидя на теплой земле аэродрома и смотря в голубое-голубое небо, мы свели свой разговор к бабкам. Не к бабам, а к бабкам, к деньгам! Как кроты из сказки про Дюймовочку, мы сидели и считали свои предполагаемые доходы и расходы и обсуждали эту тему с таким упоением, что можно было подумать, это была самая интересная тема. Это как называется? Заматерели? Повзрослели? Может быть, и так, но самое неприятное было при этом то, что мы чувствовали себя почти счастливыми? Но так ли оно выглядит оно, мужское счастье? Не женское счастье. Оно вполне понятно. Был бы милый рядом. А настоящее мужское счастье…

Вечером, возвращаясь с авиасалона, на выходе мы столкнулись нос к носу со старым нашим знакомым, заслуженным летчиком-испытателем, Героем России. Он стоял возле своего шикарного БМВ и грузил в багажник ящик с этикеткой французского вина.

Его лицо светилось как начищенная медная монета. Он был слегка пьян и весело подмигивал всем проходящим мимо красоткам, а в кабине рядом с водителем сидела такая обалденная блондинка, что… просто нет слов.

Увидев нас, летчик махнул рукой, раскупорил ящик, достал оттуда бутылку и протянул нам.

— Вот, ребята, спрячьте там, у себя, в музее. На память!

— А что это?

— А вы сегодня шоу французов видели?

— Конечно.

— Так вот я поспорил с их командиром, что смогу безо всякой подготовки выполнить вместе с их хваленными асами всю программу, да еще при этом сделаю то, на что ни один француз не решиться.

— И что сделали?

— Ну, ребята, а говорили, что всю программу видели! Бочку на низкой высоте видели?

— Так это были Вы? А что же тогда диктор кричал, что этот трюк могут только французы выполнять?

— Вот и отлично, пусть так все и думают. И вы никому не говорите, а то еще отстранят от полетов.

«Допельдон!» В мое голове снова всплыло это слово как высшая форма восхищения. А еще я почувствовал некоторый укол зависти. Да, я завидовал этому человеку, но чему?

На лице у летчика было такое выражение. Такое выражение! Тогда я так и не смог подобрать нужного слова? Ну, как будто кот колбасу стащил с кухни…

…Встаю, разминаю затекшую спину. Иду на кухню. Ставлю чайник. Барсик мелкими шажками семенит за мной. Знает скотинка, раз я иду на кухню, значит можно рассчитывать на порцию «Китикета». Отваливаю ему полбанки. Многовато, наверное, но ладно, пусть лопает. Ест. Урчит. А вот это, наверное, кошачье счастье? А что еще им надо кастрированным.

Нет, наверное, на лице нашего знакомого было написано что-то другое? Что?

Возвращаюсь, снова сажусь за стол. Однако надо ложиться спать. Сейчас… Еще только пару слов напишу.

«Допельдон!» Сегодня это слово выскакивало у меня в голове несколько раз, причем каждый раз при этом я слышал или думал о чем-то таком необычном, когда хотелось, но не следовало, позвать на помощь или призвать в свидетели кого-то более могущественного, чем человек.

А что? Может быть, действительно, «допельдон» — это имя бога, вернее его эквивалент, чтобы люди не звали его понапрасну. Не зря ведь написано: «…не упоминай всуе имя господа своего». А может быть, «допельдон» — это заменитель имени черта или сатаны, дьявола, или, как там его еще, Вельзевула? Действительно, что-то в последнее время чертыхаться стал много, да и не только я один. Не знаю… не знаю… И кто дал мне это слово? Бог или дьявол? Зачем? Не знаю. Пусть сын решит. Не забыть бы завтра, кинуть ему денег на телефон. Обязательно.

Чайник закипел. Иду на кухню. Выпиваю чашечку. Пытаюсь читать. Перед глазами красные круги. Значит, все, можно идти спать. Ложусь и сразу проваливаюсь в сон. И последней мыслью, которое уловило мое сознание, было: «Марина. Счастье мое! Где же ты? Что же ты так и не позвонила мне сегодня?»

Сексуальная энергия

…И снова я окунулся в океан. Я лежу на спине и балдею. Мое тело мягко качается на волнах и по всему телу переливается блаженство. Кажется, что такое может продолжаться вечно.

Но вот мое лицо закрыло от солнца чья-то тень. В лицо брызнули несколько капель воды. Шепчу: «Марина, не надо мокро!» Слышу ее смех, и снова на лицо падает несколько капель воды.

Вздрагиваю и открываю глаза. Тьфу ты, Барсик! Противный котище! Стоит у меня на груди, мяучит и тщательно вылизывает мои брови. Наверное, они соленые! Аккуратно отодвигают кота в сторону, но он не отстает и продолжает тянуться мордой к моему лицу. Все ясно! Хочет жрать. И сейчас где-то шесть часов утра. Получается, что в общей сложности я проспал около трех часов. Естественно не выспался, поэтому воспринимаю все в полудреме.

Надо встать и дать Барсику поесть, иначе не отстанет. Приучили, блин, на свою голову. Вообще-то приучил отец, который всегда встает рано на работу и кормит его. Сейчас отец и мать живут на даче, кота с собой не взяли, там живет Граф, мой старый-старый пес, немецкая овчарка, который жутко ненавидит котов. В общем, кот у меня на попечении, и он ни при каких обстоятельствах не желает менять свой режим питания.

Кормлю его. Возвращаюсь в комнату. Краем глаза смотрю на телефон. Работает. Смотрю на экран скорее просто так, по привычке, и вдруг вижу в углу экрана знакомый конвертик, значок «СМС». Открываю письмо и читаю: «Поцелуйчик! Я тебя люблю». Марина. Принцесса. Смотрю на время. Письмо пришло в 03:30. Почему она не спала в это время? Почему я не слышал сигнала? Порываюсь тут же набрать ее номер телефона, но вовремя спохватываюсь. Она сейчас наверняка спит и однозначно будет недовольна моим звонком. Набираю СМС: «Я тоже тебя люблю, медвежонок!» — и отправляю ей. Сигнала она все равно не услышит, зато, когда проснется, то первым, что прочитает, будет мое СМС.

Снова валюсь в постель. Хочется снова поскорее нырнуть в океан, покачаться на волнах. Может быть, там я увижу свою принцессу? Падаю на спину, заворачиваюсь в одеяло. Обнимаю подушку. Пытаюсь улечься поудобнее — и снова проваливаюсь в сон. Но ненадолго. Просто удивительно, что может сделать с мужчиной одно маленькое электронное сообщение. Каких-то три слова. Но они, как детонатор, запускают цепную реакцию моего организма.

И вот я уже ворочаюсь с одного бока на другой, потому что в голову лезут сцены, одна эротичнее другой.

Вообще-то, это ужасно. Потому что в такие моменты тело отказывается подчиняться тебе. Одновременно хочется всех женщин мира. Хочется трахаться до скрежета зубов. Не важно как, не важно с кем. Лишь бы потрахаться. Допельдон! Наверное, именно в такие моменты сценаристы порнофильмов пишут свои сценарии.

Что это? Почему это происходит? Ответ понятен. Гормоны. Они еще гуляют по моему телу. Нет, конечно, всегда есть способ выпустить пар. Религия, правда, запрещает прибегать к этому способу под страхом отлучения от исповеди, а народная молва гарантирует после этого волосы на ладонях. Но если нельзя, но очень хочется, то можно. Да и факт появления растительности на руке пока не зафиксирован наукой. Рука так и тянется вниз к животу. Но в какой-то момент останавливаю себя. «Уже не мальчик! Чтобы прибегать к таким первобытным способам!»

Справляюсь с собой. Радость от того, что смог преодолеть это животное стремление к самоудовлетворению, помогает мне встать и отправиться в ванную. Залезаю под холодный душ. Вода тонкими обжигающими иголками пробегается по всему телу, бодрит и успокаивает. Постепенно прихожу в себя. Где-то там, на уровне внутренних процессов, сексуальная энергия трансформируется во что-то иное, более позитивное. Надо бы сесть за стол и записать мысли по этому поводу. А может быть, написать «Войну и мир», например? Эх, незадача, ее уже написали, поэтому я иду на кухню, ставлю чайник, лезу в холодильник, достаю масло, начинаю готовить себе бутерброд. Запускаю кусок белого хлеба в тостер.