Замужество мисс Монктон - Хелен Диксон

Ее лучистые глаза засверкали от слез. Чарльз отдал бы все, что угодно, чтобы прижать ее к себе и поцелуями осушить эти слезы, но не мог себе этого позволить.

— Я никогда бы не уехала, если бы думала, что с ними может случиться беда.

— Вы же не знаете, что там происходит, — сказал он, пытаясь сдержать раздражение. — Мария, ваши мольбы напрасны. Мне необходимо как можно скорее прибыть в Лондон, и я не могу допустить, чтобы этому что-нибудь помешало.

— К тому же вам не терпится освободиться от ответственности за меня! — не очень великодушно заметила Мария.

— Я не поверну назад, Мария. Об этом не может быть и речи. Мы едем дальше. Если повезет, то уже завтра мы доберемся до побережья.

Путешествие продолжалось, и Мария замкнулась в себе, возмущенная поведением Чарльза, который, по ее мнению, слишком много на себя брал, разговаривая с нею таким резким, начальственным тоном. А он и не пытался отвлекать от мыслей свою спутницу, чувствуя на себе огромную ответственность за ее жизнь.

Он хмуро поглядывал на затуманенное печалью лицо Марии и крепко сжатые руки, понимая ее переживания и радуясь, что увозит ее из мятежной Франции.

Поймав на себе взгляд Чарльза, она подняла голову и увидела его озабоченное, мрачное лицо. Самолюбие взыграло в ней, ей стало стыдно за свои униженные мольбы, оставшиеся без ответа. Она с достоинством выпрямилась.

— Прошу извинить меня за то, что утратила самообладание. Этого больше не повторится.

— Вам не за что извиняться. Вы ведь понимаете причину моего отказа вернуться в замок.

— Понимаю. Разумеется, мы не можем вернуться, это было бы безумием. Просто я очень тревожусь за тетушку и за Констанс.

Стемнело, и они собирались остановиться на ночь в ближайшей гостинице, когда вдруг впереди заметили взметнувшееся к небу пламя. Оно поднималось над большим особняком, стоявшим на краю деревни. Окутанные клубами черного дыма, громадные языки ярко-желтого огня яростно рвались вверх.

Встревоженный Пьер с заряженным мушкетоном в руках остановил экипаж, увидев на дороге пятившихся от огня людей. Жители деревни высыпали на улицу и наблюдали за пожаром, оглашая воздух торжествующими воплями. Толпа мужчин, с возбужденным криком бегущих навстречу экипажу, находилась явно во власти жажды мщения и была вооружена шпагами, баграми, палками и другим импровизированным оружием.

— В чем дело? Что им нужно? Почему нас остановили? — в тревоге спрашивала Мария.

Свет фонарей экипажа падал на ее бледное лицо, огромные глаза были полны ужаса.

— Скоро мы это узнаем, — скрывая тревогу, ответил Чарльз своим обычным спокойным и уверенным тоном. — Что бы ни случилось, доверьтесь мне. Пока они не прикажут вам выйти, оставайтесь внутри. Ничего, все обойдется.

— Хотелось бы мне быть такой же уверенной, — пролепетала Мария, со страхом глядя на толпу, к которой присоединялись все новые люди.

Чарльз, словно ее не слышал и следил за приближающимися к ним людьми. На его лице застыло странное спокойствие. Вдруг его глаза настороженно сузились, рука стиснула рукоять пистоля, прикрытого полой его камзола, и наблюдавшая за ним Мария сразу сообразила, что за этим небрежным движением скрываются напряжение и тревога, как если бы он ожидал чего-то страшного.

Главарь шайки, состоявшей из озлобленных, враждебно настроенных крестьян, был в зеленом плаще с капюшоном, из-под которого виднелось его бледное морщинистое лицо с тонкими губами и тяжелыми, нависающими на глаза веками, подбородок его, широкий и решительный, утопал в грязном шейном платке. В лице его странным образом сочетались хищная настороженность и неуверенность. Он заглянул внутрь кареты и окинул седоков подозрительным взглядом.

— В чем дело? — спокойно осведомился Чарльз. — Мы не причинили вам никакого зла и не собираемся.

— Чего там, — грубо отвечал человек. — Все очень просто. У нас нет причин доставлять неприятности вам и даме, но и причин доверять вам тоже нет. — Он пристально всматривался в Чарльза. — Но я вас не знаю, никогда не видел.

— Это легко исправить, — сказал Чарльз. — Меня зовут Дюваль, Шарль Дюваль. Я из народа, мои отец и мать — крестьяне.

— А говор-то у вас как у благородного!

— Признаюсь, я получил кое-какое образование. Вы имеете что-нибудь против?

Человек медленно кивнул, не сводя с него взгляда.

— Да нет… Только я был прав — я вас не знаю.

— А чей это дом горит? — поинтересовался Чарльз, не выражая раздражения тем, что их остановили, и не проявляя ни малейшего страха перед этой бандой смутьянов.

— Это дом нашего сеньора, — пробурчал вожак. — А сам он сейчас горит в огне.

— Чем же он провинился? — спросил Чарльз, скрывая ужас и отвращение.

— Вам-то что за дело? Но если уж хотите знать, я скажу. Этот богач и кровопийца заявил, будто человек с семьей может прожить на десять су в день! А это вовсе не так, верно я говорю?

Чарльз безразлично пожал плечами:

— Что мне до этого. Я проездом в ваших краях, не был знаком с вашим сеньором. Только, похоже, он такой же, как другие, с кем мне доводилось встречаться.

Вожак сунул голову глубже в экипаж.

— Значит, вы уверены, что наш хозяин не ваш приятель? — Он обернулся и заорал: — Эй, ребята! Сдается мне, мы не можем верить этому человеку, хотя он и говорит, будто он из народа.

Люди стали выкрикивать проклятия, подняли палки, и, прежде чем стихло эхо их голосов, к ужасу Марии, Чарльз открыл дверцу и спустился на землю, скрывая пистоль в складках своего плаща. Застигнутая врасплох толпа отступила, и Чарльз остановился перед нею с ледяной усмешкой.

— Вы предводитель этого сброда? — обратился он спокойно к вожаку, стоявшему впереди.

— Может быть, и я, — неуверенно ответил тот. Чарльз двинулся прямо на него. Воздетое вверх разнородное оружие дрогнуло в руках людей. Его поведение было необычно, они такого не ожидали. Этот человек должен был испугаться и попытаться спастись бегством.

Пьер слез с козел и встал около окна кареты.

— Дикари, — тихо сказал он, так что его слышала только Мария. — Настоящие дикари, вот кто они такие. Прислужники дьявола. Господи, спаси нас!

Пьер озвучил самые страшные опасения Марии. Лошади волновались, боязливо косили глазом и прядали ушами.

Чарльз сделал еще шаг и, выбросив руку вперед, схватил вожака за воротник куртки. В следующее мгновение он швырнул его прямо на толпу. От толчка несколько его товарищей рухнули на землю. С проклятиями они вскочили на ноги, но тут увидели перед собой дуло пистоля. Толпа отчаянно боялась огнестрельного оружия.