Замужество мисс Монктон - Хелен Диксон

— Вы простудились? — с тревогой спросил он. Он схватил ее за руку, и на тыльной стороне его ладони Мария заметила маленький бледный шрам. Откуда он появился? Господи, ведь она совсем ничего о нем не знает! Но откуда ей знать? А может, лучше и не знать?!

Она высвободила свою руку. Внезапно оба почувствовали себя скованными и напряженными. Она смутилась, ощутив его запах и тепло его тела. Марию немного раздражала та легкость, с какой он сломил притворное высокомерие, которым она вооружилась против него. Но при этом ее неудержимо влекло к нему.

— Нет, не простудилась, — нарочито сухо ответила она.

— Тогда ложитесь.

Она послушно забралась под теплое одеяло, и вскоре ее одолел сон.

Чарльз сидел перед камином, рассеянно следя за последними искрами в тлеющих углях, мысленно возвращаясь к своей уснувшей подопечной. Перед ним возникала спутанная масса ее иссиня-черных волос, зеленые глаза, отливающие всеми оттенками, как драгоценный изумруд. И ее надменный, изящно очерченный носик с чувственно трепетными ноздрями. Выразительные и свежие губки. Он вспомнил, как в начале их путешествия эти прелестные губки изгибались от смеха.

Если бы так было всегда, думал он, но знал, что этого не будет.

Размышляя о долгом и трудном пути, он от души надеялся, что они благополучно доберутся до Англии. Мария ему доверилась, и он не мог ее подвести.

Глава 3

Проснувшись поутру, Мария увидела Чарльза, стоявшего перед умывальником, без рубашки, со слегка приспущенными на бедра панталонами. Она испуганно зажмурилась, но перед глазами все равно маячил его обнаженный торс с рельефно выступающими мышцами. Откинув одеяло, она привстала на коленях и устремила на него восхищенный взор. Мария впервые видела мужчину без одежды и невольно сравнила его с Аполлоном. Обернув шею полотенцем и вооружившись бритвой и мисочкой для мыльной пены, он продолжал соскребать со щек темную щетину, мурлыча про себя мелодию какого-то военного марша.

Мария никогда не видела, как мужчины бреются, поэтому, затаив дыхание, увлеченно наблюдала за процессом, испытывая непонятное волнение. Чарльзу было присуще невероятное обаяние, и она с изумлением чувствовала, что неравнодушна к нему.

Поймав в зеркале ее отражение, Чарльз весело улыбнулся:

— Наконец-то вы проснулись. Доброе утро, Мария!

— Доброе утро, — покраснев, пробормотала она.

Заметив смущение девушки, Чарльз пожалел ее и, отложив принадлежности для бритья, подтянул и застегнул панталоны.

— Вам не приходилось видеть мужчину за бритьем?

— Нет, конечно, ни отца, ни Генри… — Она оборвала себя на полуслове — хотела было сказать, что, когда Генри уехал в Индию, она была еще слишком мала, чтобы интересоваться такими вещами.

— Ага, это вы про своего жениха! — Чарльз помедлил, держа на отлете руку с бритвой. — А я все думал, когда вы о нем заговорите. Могу я спросить, как это вы согласились на помолвку с полковником Уинстоном?

Казалось, вопрос этот озадачил Марию, и, будто соображая, что сказать, она уселась, подтянув колени, обхватив их руками и опустив на колени подбородок, и посмотрела на него в зеркало своими лучистыми глазами. В этой позе Чарльз нашел ее невероятно соблазнительной — восхитительной юной нимфой с длинными вьющимися волосами; из-под одеяла виднелись ее маленькие, словно детские, ступни и точеные щиколотки.

— Вы затрудняетесь ответить на мой вопрос?

— Нет, просто я нахожу его дерзким и неприличным. — Она так строго посмотрела на Чарльза, что он невольно рассмеялся.

— Пожалуй, — согласился он, добродушно прощая очаровательной девушке упрек в невоспитанности. — Тем не менее, мне хотелось бы услышать ответ.

— А я не желаю это обсуждать. С вашей стороны не очень благородно досаждать мне вопросами исключительно личного свойства. К тому же вы ставите меня в очень неловкое положение.

— Не понимаю, почему? Вам неудобно за себя или за Уинстона? — не унимался Чарльз.

— Естественно, за себя! Поймите же, мне неловко находиться рядом с полуодетым мужчиной! Страшно подумать, что сказал бы Генри, а тем более тетушка!

В усмешке Чарльза промелькнула злость.

— Я понимаю, Мария, каким это ужасным испытанием оказалось для вас. Но не бойтесь — это останется нашей тайной. Полковник Уинстон об этом не узнает.

— Надеюсь! Вы только посмотрите — я даже не одета!

— Я и смотрел — всю ночь. — Он лукаво улыбнулся, изумляясь, до чего ему приятно быть рядом с Марией. Два дня назад он и представить себе такого не мог.

Его пылающий взор вогнал Марию в краску. Не в силах и дальше лицезреть его обнаженный торс с темными завитками волос на груди, она спустилась на пол и отвернулась, не заметив его улыбки.

Чарльз оглянулся. Мария стояла лицом к двери, решительно отказываясь смотреть на него. Он окинул взглядом знатока ее гибкую, напряженно застывшую спину, соблазнительные изгибы стройных бедер и довольно улыбнулся, после чего положил бритву и стер полотенцем пену с лица.

— Как только я закончу туалет, я выйду, чтобы вы тоже могли освежиться и одеться. Мы отправимся в путь сразу после завтрака.

Когда Мария повернулась к нему, он уже надевал рубашку. Он поймал ее взгляд и не отпускал его, пока по ее жилам не побежал жгучий огонь.

Чарльз подошел ближе и, приподняв длинный крутой локон с ее шейки, нежно его погладил.

— Какие дивные у вас волосы, Мария, необыкновенно красивые, — вдруг севшим голосом прошептал он.

Девушка чувствовала, как внутри у нее все тает от его прикосновения. Он заглянул ей в глаза, излучавшие мягкое сияние, и с минуту они в немом восторге неотрывно смотрели друг на друга. У нее возникло ощущение, что душа ее покинула тело и слилась с душой Чарльза. Никогда еще она не испытывала такого всепоглощающего чувства.

Его нескрываемое восхищение вызывало в Марии странный трепет и одновременно смущало. Он не смел вот так смотреть на нее — ведь она обручена с человеком, который безгранично верил в его благородное отношение к своей будущей жене.

— А теперь я хочу одеться, — дрогнувшим голосом прошептала Мария.

Чарльз терзался, удерживая себя от поступка, который круто изменил бы всю его жизнь. Как ни жаждал он овладеть этой нежной, невинной девушкой, долг чести повелевал ему отказаться от этого — Мария ему доверилась, она обручена с другим.

И все-таки она была такой беззащитной и доверчивой, такой соблазнительной, так тянулась к нему…

В жизни ему не было так тяжело, когда он пересилил свое желание и отпрянул назад.

— Ах, Мария! Знаете ли вы, каким вы были для меня искушением на протяжении всей этой ночи? Мне хотелось касаться вас, ласкать вас! Но я удержался, победил свои инстинкты. Я… словом, я ухожу, а вам пора одеваться.