Зловредный старец - Алексей Герасимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как же он из этой штуки целился, интересно? — пробормотал я.
— Это неизвестно. — развел руками философ. — Но, полагаю, станина могла крепиться на поворотном механизме.
— Тогда уж и на качающемся тоже — корабли наверняка были на разном расстоянии от места установки паромета.
— Вполне вероятно, что так оно и было. — кивнул Щума.
— А ядра у него из пусковой трубы не выкатывались, когда он ее вниз наклонял?
Глава столичной гильдии философов на пару мгновений призадумался.
— Это вполне решаемая проблема, государь. — ответил он. — Если плотно обмотать ядро тряпками и ветошью, и затолкать его в трубу паромета длинной палкой, то оно будет держаться.
— Мнда, интересная штука выходит…
Ещё бы не интересная. Паровая, блин, пушка! Пороха на Мангала покуда не знают — ну, насколько мне известно, — так пока можно же такую артиллерию применять! Да, в качестве полевой не подойдет, ибо здоровенная дура получается, но как осадную и корабельную — отчего бы и нет?
— И почему же, почтеннейший Щума, никто до сих пор не повторил этот паромет в Ашшории? — поинтересовался я.
— Ну, в первую руку, государь, причиной тому деньги. — ответствовал тот. — Кроме того…
Наставник царевичей замялся, но потом вздохнул, и все же закончил фразу:
— Это очень и очень опасно. Я не последний философ в Ойкумене, государь, но и представить не могу как Амдерих из Сирка высчитывал момент, нужный для пуска снаряда. Огонь никогда не горит совершенно одинаково, следовательно и вода в котле превращается в пар за разное время. Недогрей чуть, и ядро упадет, не долетев до цели. Перегрей, и от силы пара котел просто разорвет, поубивав всех, кто был рядом. Покуда эта задача не будет решена, использовать парометы не только малополезно, но и чудовищно опасно.
Блин, а я-то размечтался! Может Щума мне хотя бы губозакатыватель изобретет?
Так, а как эту проблему на Земле решали? Я, конечно, тот еще технарь, но в школе ведь учился. Что там было-то такое? А! Ну, конечно! Манометр!
— Слыхивал я про устройство, — тщательно подбирая слова произнес я, — которое может тебе помочь.
— В самом деле, государь? — оживился Золотой Язык. — И где же?
— Не одни философы промеж собой общаются, есть свои связи и у священников. — отмахнулся я.
Кстати — да, реально общаются. Все, хоть что-то из себя представляющие философы знакомы если и не по личной переписки, так опосредованно. Делятся друг с другом теориями, изобретениями и посылают эпистолы с любой возможной оказией. Тот же Торис Карторикс, насколько знаю, от Щумы скарпийским умам целый ворох писем повез.
Не знают тут еще про грифы «Совершенно секретно». Разве что Тарки Одноглазый опасность оставления военных разработок в открытом доступе осознавал — потому до сих пор, видать, по всем морям трехрядки вместо пентекоров и не рассекают.
— Называется это устройство, гм, силомер и действует вот по какому принципу…
Следующие три четверти часа прошли в обсуждении технических тонкостей создания манометра, а поскольку я-то ни разу не технарь, мне довелось лишь дать общую концепцию, а потом с умным видом выслушивать разглагольствования Золотого Языка, изредка направляя его из эмпиреев к нам, многогрешным, сиречь к конкретике. При этом не только в очередной раз подивился тому, какой интеллектуальной хваткой обладает наставник царевичей, который, между прочем, сходу аж два вида манометров мысленно собрал — пружинный, и поршневой, — но и с изумлением узнал, что в Ашшории прекрасно знакомы с понятием ГОСТов. И мало того, что знакомы — широко их применяют, причем без всякого государственного регулирования, силами одних только гильдий.
Это когда намекнуть пытался, что для чистоты экспериментов при изготовлении образцов необходимо использовать максимально идентичные материалы. Выглядел, надо думать, дурак дураком.
— Ну а что вас удивляет, ваше величество? — покровительственно улыбнулся Щума. — Гильдии объединяют внутри себя очень разных по мастерству и таланту людей, и потому, разумеется, для того чтобы объективно их оценивать нужны одинаковые для всех без исключения правила. Такие правила сами члены гильдии и устанавливают — ведь не будь их, то и никакого смысла в профессиональных объединениях не было, каждый промышлял бы по своему, кто во что горазд, а разве это хорошо? Ведь тогда невозможны были бы никакие большие свершения, ни одно большое дело. Взять, для примера… Вот, хотя бы, верфь. Если она небольшая, где работает лишь одна ватага, изготавливая по одному же кораблю за раз, то им, вроде бы все это единообразие ни к чему. Ну а если большая, где одномоментно строят по десятку кораблей, где, по мере необходимости, корабелов переводят из ватаги в ватагу? А коли и верфь у владельца не одна, и с одной на другую работников тоже перебрасывают? Как тут не придти к необходимости единообразия? Или, например, если вспомнить о златокузнецах. Если каждый будет в свои изделия мешать присадки с драгоценными металлами сколько ему боги на душу положат, так в ценах будет сущая путаница и неразбериха, да и ростовщикам, например, если к ним принесут украшение в залог, надо будет из кожи вылезти, чтобы понять, сколько тот или иной предмет действительно стоит. Потому гильдии строго следят за всем, что производят их члены, и коли мастер отступает от установленного рецепта, то обязан вместо номерного клейма поставить специальные знаки, которые знающий человек без труда поймет. Вам, государь, это все, конечно, не знать простительно — ведь правители Ашшории почти никогда не вмешиваются в такие вопросы.
О как. Да неужто рыночек порешал?
— Хотя, справедливости ради, должен отметить, что начало всему этому положили
