Рома, прости! Жестокая история первой любви - Екатерина Шпиллер

Господи, как она может сейчас о таком думать!

От стьща за свои мысли Людмила Сергеевна схватилась за голову и застонала.

— Да вы что, в самом деле? — Володя зашел на кухню с крайне раздраженным видом. — Только десятый час! Это что — время для мужика? Могут быть у человека дела?

— Нет, — твердо ответила Юля. — У Романа нет и быть не может никаких дел. Он не деловой.

— Значит, появились!

— С неба свалились, — мрачно усмехнулась Юля. Хлопнула входная дверь. Появился Макс, как собака, отряхиваясь и что-то весело напевая.

— Ого! Какой сбор! А повод?

Юлька исподлобья посмотрела на брата:

— По моим прикидкам ты давно должен быть дома…

— Что? По каким прикидкам? — . растерялся Макс.

— Боже, только не сейчас! — взмолилась Людмила Сергеевна.

— Да что случилось-то?

— Ничего особенного. Ромка пропал, — просто сообщила Юля.

— Татьяна Николаевна! — голос Алены звенел радостно и совсем по-девчачьи. — У меня такое счастье! Вы меня слышите?

— Слышу, слышу! — Таня улыбнулась этой фразе: «У меня такое счастье». — Какое же у тебя счастье?

— Я не хочу по телефону, Татьяна Николаевна! Можно, я заеду к вам завтра? Я все расскажу, все-все!

— Хорошо, конечно, Аленушка! В любом случае я за тебя очень рада. Завтра жду тебя… Во сколько?

— Я вам позвоню после пяти, ладно? Я умираю от счастья, Татьяна Николаевна!

Таня засмеялась:

— Слава Богу, от этого ты не умрешь. Но на ночь все-таки прими димедрол, а то ты явно спать не будешь.

— Спать? Я буду всю ночь петь, танцевать, читать стихи. Вслух!

— Соседи милицию вызовут, — смеялась Таня.

— Милицию? Пока, Татьяна Николаевна, до завтра, я пошла печь пироги для милиционеров! И для соседей… — и она бросила трубку.

Что же такое могло произойти? Алена говорила с ней, как влюбившаяся девчонка, которую впервые поцеловали… Стоп! Конечно, тут не без любовной истории. Неужели, опять Роман Лавочкин? Таня даже поежилась: это было бы чересчур.

Мелодично затренькал телефон. Володя нервно схватил висящую на стене трубку.

— Да! — лицо его быстро меняло выражение от облегчения до гнева. — Да, милый мальчик, они обе здесь… К твоему сведению, Юля и ее мать в предынфарктном состоянии! Где тебя носило?.. Ладно, не мямли, жене будешь объяснять… Ты из дома? Я их сейчас привезу, — и он шмякнул трубкой о стену.

— Тихо, Володя, сломаешь, — произнесла Людмила Сергеевна с нескрываемым облегчением. На щеки вернулся румянец. Она вся распрямилась из сжатого, скрюченного состояния.

Юлька же никак не выказала своего отношения к появлению на этом свете супруга. Она встала, взъерошила свою короткую прическу и сказала:

— Спасибо, дядя Володя, пойду Аську собирать, — и удалилась с кухни.

Макс, стоявший ко всем спиной и смотревший в окно, обернулся к матери:

— Мама! — тихо окликнул он. — Объясни мне: она что, следит за мной?

— Мася! — Людмила Сергеевна молитвенно сложила руки. — Давай не сейчас, не сегодня, у меня больше нет сил!

— Но это для меня важно! Ведь если она и Риту…

— Макс! — прикрикнул Володя. — Тебе же сказано: оставь мать в покое.

Людмила Сергеевна вдруг резко побледнела и схватилась за сердце.

— Люся! Что — плохо? — Володя бросился к жене. — Накапать валокордин?

— Ма, прости! — Макс шагнул к матери и виновато погладил ее по руке. Она улыбнулась.

— Все в порядке, не волнуйтесь, пожалуйста! Володя, оставь, ничего не надо! Только, сынок, пожалуйста, пожалей меня сегодня! Поговорим об этом… потом, ладно?

— Конечно, ма… Все будет хорошо!

Когда Володя привез Юльку с дочкой домой, Аська уже спала, и ему пришлось донести ее до квартиры на руках.

Ромка будто дежурил под дверью: как только они вышли из лифта, он распахнул дверь и молча взял девочку из Володиных рук.

— Ну, все, пока, — сухо сказал Володя и успел сесть в еще не уехавшую кабину.

Юлька и Роман с дочкой на руках вошли в свой дом, отразившись в зеркале, как идеальная семейка…

— Где ты был? — спросила Юлька, когда они уложили Аську в ее кроватку за шкафом и вышли на кухню. Ромка щипал свой подбородок и с минуту не отвечал. Он не глядел на Юльку, но его жег ее недобрый, подозрительный взгляд. И это после теплых, любящих глаз Алены! Наконец, он решился:

— Во-первых, прости за то, что так получилось по-дурацки… Я виноват… Это ужасно, тем более, что…

Юлька молчала.

— Есть еще во-вторых… Юль, ну так больше нельзя, ты же понимаешь… И тебе плохо… И Аське, я думаю… Вот…

Юлька молчала. Ромка глубоко вздохнул И, зажмурившись, выпалил:

— Я ухожу, Юля. Я хочу попробовать все сначала. Всю жизнь. Ведь не получилось у нас ничего… Я надеюсь, тебе тоже удастся изменить свою жизнь… Может, встретишь кого…

Юля молчала.

— Ты не думай, я тебя обеспечу! Миллион в месяц буду давать!

— Сколько? — тихонько переспросила Юлька.

— Миллион…

— Откуда?

— Я нашел… новую работу…

— Надо же, как все совпало, — она говорила едва слышно.

— Да, вот так бывает… Совпадение…

— Может, тебя купила богатая дама, а миллион мне — это отступное?

Ромка густо покраснел: грубо, со стороны, все было именно так, но ведь на самом деле была еще огромная любовь и страсть. Но об этом и говорить не стоит, ибо в Юлькиных словах сквозила едкая ирония. Она шутила!

— Ты что, язык проглотил, муж? Я хотела сказать, богатый муж! Миллион в месяц — это ж надо! Как называется твоя работа, муж? — с издевкой продолжала Юлька. И вдруг, не дожидаясь ответа, она резким движением схватила висящую на стене разделочную доску и изо всех сил запустила ею в окно. Раздался жуткий звук разбивающегося на мелкие кусочки стекла… Роман охнул, присел и закрыл руками уши. Стекло все звенело и звенело, опадая вниз, на пол…

Зимние каникулы

Быстро отгорела, отпожарила осень. В этом году снег решил прочно обосноваться уже в конце октября. Иногда, правда, оттепель сгоняла его с трона, и тогда, на радость прохожим вылезал чернющий асфальт, по которому так здорово, удобно и нескользко ходить. Хотя все уже смирились с зимой и жили в ожидании Нового года. Не самого, так такового, а праздника…

«Зачем мне этот праздник? — думала Рита, глядя в окно на медленно падающие хлопья и прикидывая, что сейчас отлично бы звучала песня Сальваторе Адамо «Падает снег» — такая щемящая, печальная и прекрасная — соответствует погоде и настроению. — Я люблю этот год, он для меня такой счастливый, а что будет в следующем, кто знает?»

— За что я люблю интеллигентные дома, — сказал Макс, входя к ней в комнату, — так это за то, что книги — везде. Даже в самых неожиданных местах, — и он протянул ей «Волшебника Изумрудного города». — В сортире, пардон, обнаружил.

Рита покраснела:

— Это Ванька. Заимел привычку: идет в туалет по большой надобности исключительно с художественной литературой. Да еще там громко вслух читает!

Макс засмеялся. Но быстро перестал, став серьезным и даже грустным.

— Я знаю, как он выглядит. По фотографиям. Я знаю его привычки, знаю все смешные и страшные истории, которые с ним приключались. Я даже покупал для него фломастеры. Когда же я буду иметь честь быть представленным ему лично? А, Рит?

Она упрямо замотала головой:

— Только тогда, когда все окончательно решится.

— Разве еще не окончательно?

— Максик, я имею в виду, когда все определится… О чем сейчас можно говорить? Даже Гоша ничего еще не знает…

— Вот, кстати: сколько можно это тянуть? Когда ты ему скажешь? И вообще, я не понимаю, как ты с ним общаешься… И еще… Вот это… Ты с ним… — Макс отвернулся, чтобы скрыть свое смятение. Рита с нежностью смотрела на его кудрявый затылок.

— Мы спим в разных комнатах. Уже давно.

— И он не возражает? — в голосе Макса слышалось облегчение.

— Не знаю. Мы не обсуждаем.

— Но как…

— Макс! Хватит, — она положила ему руки на плечи, и он повернулся к ней. — Если мы сегодня потратим наше время на выяснение моих обстоятельств…

— Нет-нет, ни за что! — зашептал он и привлек Риту к себе. Она прижалась к нему всем телом, и зазвучала музыка, и закружилась карусель… А вот в первый раз…

«Первый раз» начался задолго до прихода Макса.

Накануне.

Было уже, наверное, полдвенадцатого вечера. Ваня спал, Гоша смотрел телевизор. Рита пошла как бы просто принимать душ перед сном. Она пустила воду и начала изучать собственное тело.

Не самое веселое занятие, прямо скажем, когда тебе уже почти тридцать три, а надо, просто необходимо, чтобы твоему телу было восемнадцать.

Итак, что мы имеем? Дрябловатость везде, особенно на бедрах. Грудь — высокая, красивая, но по современным меркам недостаточно большая. По крайней мере, при таких бедрах надо бы побольше. Плечи покатые, красивые, шея — тонкая, длинная, хоть тут все в порядке, спасибо зарядке. Кстати, зарядку Ритка делает еще класса с девятого, всегда и везде, даже на даче или в доме отдыха. А толку? Хотя, с другой стороны, что бы было, если бы она не делала ее вообще? Это наглядно заметно по некоторым ее подругам.