Исповедь Мотылька (СИ) - Субботина Айя

Все же, у цивилизации есть шанс на выживание, пока есть люди, которые готовы делать что-то просто ради помощи и сопереживания.

Иногда мне даже кажется, что все эти волонтеры, повара, работающие за бесплатно аниматоры и такие вот готовые помогать не важно, как и в чем Пуговицы, делают куда больше, чем мы, олигархи, просто отдающие деньги, с которыми давным-давно не знаем, что делать.

На фуршетном столе чего только нет: мясо по-бургундски, тосты с баклажанами, салат нисуаз, рататуй. И это только те блюда, которые визуально могу вспомнить.

— Улитку? — нарочно предлагаю я, помня, с каким ужасом она о них говорила еще в машине.

Она снова таращит глаза и энергично отрицательно мотает головой. Успокаивается только когда протягиваю ей тарелку с тостом. Кажется, и правда голодная, потому что тут же отправляет его в рот целиком, жует и виновато прикрывает рот ладонью.

Тут же кладу на тарелку еще парочку: с ломтиком почти прозрачного хамона и красной рыбой.

Она такая непосредственная, искренняя. Так ярко сияет своим счастьем, что невольно хочется отступить, чтобы не обжечься.

— Ты все-таки выбрался, — отвлекает знакомый женский голос.

Это Ирина. Она у меня за спиной, но Ви как-то сразу меняется в лице и медленно укладывает на тост на тарелку, хотя только что собиралась проглотить и его.

Поворачиваюсь.

Ирина стоит в паре шагах от меня — как всегда безупречно идеальная. Одновременно и строгая, и утонченная. Костюм, макияж, обувь — всего в меру. Все дорого ровно настолько, чтобы не оскорблять не самый радужный повод для сборов громким богатым кичем.

— Привет, — мы обнимаемся и изображаем светский поцелуй в щеку. — Не нашел тебя. Отличный вечер! Правда. По-моему, очень по теплому.

Она принимает похвалу со сдержанной вежливостью.

И вопросительно смотрит на мою спутницу.

Возможно, мне просто показалось, но разве вот так Ирина щурится не тогда, когда… недовольна?

Она продолжает рассматривать Ви через мое плечо. Улыбается, но взгляд холодный и прямой.

Что-то не так. Я знаю Ирину много лет, она вела себя более дружелюбно даже когда приходилось пожимать руку людям, откровенно не заслуживающим того, чтобы находиться с ними в одной комнате. Но всегда держала лицо, и я узнавал о ее неприязни только постфактум от нее же самой.

— Спасибо, Олег. — Ирина, наконец, переводит взгляд на меня. — Не хотелось нагонять пафос и толкать громкие речи. Достаточно того, что все это, — делает широкий жест, — окупится. И дети получат шанс. Хотя бы шанс. И, невоспитанный черствый человек, может быть представишь меня своей спутнице?

Я мысленно бью себя по лбу, отступаю и подталкиваю Ви вперед.

Она напряжена — даже сквозь платье чувствую, как позвоночник под моей ладонью натянут до предела. Для Пуговицы все это первый «выход», она и так не в своей тарелке, а тут еще и я, вместо того, чтобы принять удар, не выдерживаю этикет.

— Ирина, знакомься — Эвелина Южина. Ви — Ирина Крымова, хозяйка сегодняшнего вечера, моя старая подруга и просто замечательный человек.

Брови Ирины чуть сходятся к переносице.

Слежу за ее взглядом и замечаю, что Ви прикрывает рот ладонью, чуть не плача с досады.

Точно, она же только что отправила в рот целый тост. Они небольшие, но вместе с начинкой, явно требуют времени на «разжевать».

Одними губами прошу быть с малышкой снисходительной, и надеюсь, что Ирина поняла, потому что, при всех тех хороших делах, которые она делает, ее вряд ли можно назвать терпеливым человеком.

Но Ирина протягивает руку, сама пожимает несмело вытянутую в ответ ладонь Эвелины, называется:

— Ирина Крымова.

Пуговица, наконец, прожевав, тут же охотно и энергично трясет ее руку.

— То, что вы делаете — это… очень важно и очень правильно! — даже не пытается скрыть свое восхищение Пуговица. — Люди должны видеть, что есть те, кому они должны помогать.

— Должны? — Лицо хозяйки вечера немного разглаживается. — Боюсь, что если бы все эти крепко стоящие на ногах гости делали то, что «должны», бедным детям так и пришлось бы и дальше писать письма фее, и надеется на чудо.

— Ирина большой скептик, — пытаюсь сгладить урок правды жизни.

— А Олегу нужно было родиться лет на сто раньше, потому что порой он слишком хорош для этого мира.

— Ну ты уж не делай из меня мистера Дарси.

Ирина берет бокал у проходящего мимо официанта и я, пользуясь случаем, беру еще один — для Ви. Она несмело обхватывает его пальцами, потом бросает взгляд на то, как держит его Ирина — за ножку, слегка покачивая из стороны в сторону.

— Нечего смущаться, Эвелина, — подбадривает ее хозяйка вечера. — Девяносто пять процентов людей не имеют ни малейшего представления как обращаться с приборами, бокалами и рюмками. В том числе — в этом зале.

Ирина искренно улыбается. Нет ни намека на то, что минуту назад выглядела довольно враждебно.

Но что тогда это было? Ревность? Да ладно. Она сама много раз говорила, чтобы я снова женился. Говорила даже когда мы начали вместе спать. Не думаю, что кривила душой. Мы оба знаем, что никогда не будем полноценной парой. Потому что оба сломаны и каждый — со своей стороны. Нас как ни сложи — целое не получится.

— Итак, Эвелина, чем вы занимаетесь?

— Я — художник, — смущается Пуговица. — Очень начинающий и не особо талантливый.

— По-моему, это просто кокетство, — легонько подтрунивает Ирина.

Я знаю, что это не от злости, а потому что она вот такая: прямая, откровенная, не привыкшая юлить там, где считает это совсем необязательным.

— Я видел ее работы, — встаю на защиту своей маленькой «невесты». — Она очень скромничает. Серьезно, Ир. А ты знаешь, что я крайне скептически отношусь ко всякой непонятной мазне. Может быть… — Мысль приходит так быстро, что даже не успеваю ее толком обдумать. Ира, Ви ведь может провести пару уроков для малышей прямо в центре? Это ведь что-то вроде приятного досуга.

Ирина несколько секунд думает.

Пуговица потихоньку жмется к моему плечу.

— А ведь это отличная идея, — с широкой улыбкой выдает Ирина. — Их здоровьем занимаются врачи, но детям катастрофически не хватает простых радостей. Уроки рисования — это замечательно. Уверена, маленькие пациенты будут счастливы и хоть ненадолго отвлекутся от капельниц.

Мы оба ждем реакцию девчонки, но она только жадно глотает шампанское. Сразу до дна.

Кто-то будет навеселе?

— Ви? — напоминаю о своем существовании. — Все хорошо? Ты же хотела помочь.

— Да… — неуверенно говорит она. И уже смелее, с внезапно вспыхнувшими глазами. — Конечно, да! Я буду очень рада! Я очень постараюсь!

— Ну и отлично. Олег оставит вам мой телефон. Позвоните, как только решите начать. Я все устрою. А пока прошу прощения, но мне придется украсть вашего кавалера. — И нарочно берет меня под руку, не дожидаясь даже формального ответа. — Буквально на пять минут. Верну его даже лучше, чем был.

— Конечно-конечно, — кивает Ви.

— Обязательно попробуй те тарталетки с лимонным кремом, — говорю, делая шаг за Ириной. — Я быстро. Ничего не бойся.

— Все хорошо, я справлюсь, — кивает Пуговица.

Ирина ведет меня в ту часть зала, где почти нет людей.

Тут нам никто не помешает, если разговаривать в пол голоса.

— Южина? Ви? — Ирина говорит немного с надрывом, как будто я успел очень сильно ее обидеть, хоть у меня ноль мыслей, чем именно. — Эвелина Южина? Я ничего не путаю? Это тот самый Южин?

— Пашина дочь, — чтобы не развивать догадки, сразу говорю я.

Ирина кое-что знает.

Как и все, кто был рядом в то время.

— Ты… — Ирина делает глоток, находит взглядом Ви, которая, как маленький настороженный зверек, снова идет вдоль стены с детскими картинами. — У тебя к ней какой-то интерес? Она младше… насколько?

— Девятнадцать лет, — озвучиваю царапающего меня самого цифру. — И это совсем не то, что ты думаешь.

— Ой ли?

— Это просто в память о друге.