Быть лучшей - Барбара Брэдфорд

Оба в глубине души были уверены, что исполнили свое предназначение.

Старинные бронзовые часы на светлой каминной доске начали громко бить.

Пола и Шейн очнулись, посмотрели на часы, и Шейн воскликнул:

– Боже мой, половина десятого, а я заказал столик на без четверти десять. Тебе хватит пятнадцати минут, чтобы привести себя в порядок, дорогая?

– Конечно. – Пола поставила бокал на столик, потянулась и тайком зевнула в кулак.

Шейн нахмурился.

– Ты, должно быть, смертельно устала, – сказал он. – Каким же дураком надо быть, чтобы тащить тебя в ресторан. Горячая ванна, вот что тебе, девочка, нужно, и немедленно. А потом закажем ужин в номер.

– Да оставь. Я прекрасно себя чувствую, – начала было Пола и снова зевнула. – Ладно, по правде говоря, у меня действительно был трудный день. Может, ты прав, лучше поужинать в номере.

– Конечно, прав.

Шейн поднялся с дивана и помог встать Поле. Он обнял ее за плечи и повел в спальню.

– Надо было отменить выходные Кевину и послать за тобой самолет…

– Хорошо, что ты этого не сделал! – воскликнула Пола укоризненно. Она с симпатией относилась к Кевину Риардону и знала, что преданный пилот часто жертвует своим личным временем ради них. – Ведь Кевин так давно ждал именно этого уик-энда – у его девушки день рождения. К тому же он и так уже поработал сегодня курьером. Ведь это он привез твою записку в магазин утром!

– Он, он. – Шейн улыбнулся. – Давай раздевайся, прими горячую ванну, а я тем временем закажу ужин. Тебе чего бы хотелось?

– Да все равно. На твое усмотрение, милый.

– Как насчет домашнего пикника с твоими любимыми блюдами? И с бутылочкой игристого?

Пола рассмеялась.

– Еще один бокал шампанского, и я отрублюсь.

– Отлично, – откликнулся Шейн. – За тобой есть кому присмотреть. Муж я или не муж?

– Верно. И совершенно замечательный. – Приподнявшись на цыпочках, Пола поцеловала Шейна в щеку.

Он обнял ее, прижал к себе, очень крепко, поцеловал в макушку и тут же отпустил, отступив на шаг.

– Ладно, буду пай-мальчиком и пойду закажу ужин, а то не ровен час. В конце концов я не видел тебя две недели, и ты сама знаешь, любовь моя, как страшно я скучал по тебе.

– О, Шейн, милый, – мягко откликнулась Пола. – Да, я хорошо тебя понимаю.

Вспыхнувшее лицо Полы и дрогнувший голос заставили Шейна резко шагнуть к ней.

Она протянула к нему руки. Он схватил их.

Они крепко обнялись. Он нагнулся к ней, ища губы, и, почувствовав жар ее щеки, понял, что она тоже во власти желания. Сердце Шейна гулко забилось. Поцелуй был долгим и страстным. Потом успокоение и чувство поразительной близости объяло их.

По телу Полы пробежала дрожь, она слегка покачивалась в его руках, словно в опьянении – да они и были опьянены друг другом. Не разжимая объятий, нетвердыми шагами они двинулись к постели.

Шейн раздел Полу.

Она легла и в ожидании безотрывно смотрела, как он снимает рубашку и брюки. Желание было таким сильным, что Пола едва одерживалась. Увидев, что он так же возбужден, она почувствовала, как на спине выступили капельки пота.

Шейн видел, как голубые глаза Полы становятся чернильно-черными. Кровь бросилась ему в голову, сердце едва не выпрыгивало из груди. Не чувствуя под ногами пола, он подошел к постели и лег рядом с нею.

Приподнявшись на локте, нагнулся и посмотрел ей прямо в глаза.

Взгляды их, полные любви и страсти, встретились. Он прикоснулся к ее щеке, затем мягко провел пальцами по бровям, векам, крыльям носа, медленно очертил изгиб губ, раздвинул их, положил пальцы на язык. Пола поцеловала их. Это чувственное прикосновение было словно фитиль, от которого внутри зажегся огонь. Он впился ей в рот. Поцелуй был долгим, настойчивым, а пальцы тем временем, оторвавшись от губ, скользнули вниз, к длинной шее. Там они задержались, затем спустились ниже, к полной груди, плоскому животу и наконец замерли между бедрами.

Шейн медленно, любовно водил рукой по ее коже. Казалось, он едва касался ее. Но, чувствуя, как Пола откликается на ласку, он продолжал гладить ее так же нежно, но и настойчиво одновременно, пока, наконец, кончики пальцев не достигли заветного истока ее женского естества.

Пола мгновенно повернулась и прижалась к нему, покрывая его тело жгучими поцелуями. При этих прикосновениях его плоть мучительно восстала. Он едва подавил крик восторга, сжал запястье Полы, удерживая ее руку, чувствуя, как тело ее напрягается. Его пальцы уходили все глубже в податливую мягкость. Пола вскрикнула.

Он склонился над нежной, словно шелк, грудью и принялся целовать отвердевшие соски. Пола начала изгибаться в ритме прикосновений его умелых пальцев, любовно шепча его имя. Руки ее сомкнулись у него за шеей, она тесно прижалась к его сильной груди.

Напряжение, глубокий вздох. Внутри нее разлилось сладкое тепло. Движения его ускорились, и она страстно воскликнула:

– Шейн, ах, Шейн, возлюбленный муж мой, я так люблю тебя!

– Ты единственная моя любовь. Иди ко мне, родная, – хрипло прошептал Шейн.

Она опять глубоко и порывисто вздохнула.

– Да, да, – и еще сильнее сжала его плечи.

Шейн думал, что сразу извергнется, как только она откроется ему, подобно экзотическому цветку, на котором распускаются мягкие пушистые лепестки. Он не мог больше себя сдерживать и вошел в нее, опаляя ее яростным жаром.

Пола изо всех сил вжалась в него. Он приподнял ее немного, и они слились в одно целое, проникая друг в друга все глубже и глубже.

Шейн целиком растворился в ней, в ее восторге. Внезапно его обожгла мысль: «Я хочу, чтобы она сегодня забеременела. Я хочу еще одного ребенка».

В этот момент он испытал новый прилив сил. Ритм движений ускорился. Пола отвечала ему с той же страстью, и они быстро достигли гармонии, как это было у них всегда во время близости. Но для Шейна нынешний вечер был подобен первому, когда много лет назад они стали любовниками. Он снова был в том амбаре в Коннектикуте, который некогда принадлежал ему, и жаждал ее так же сильно, как все те годы, когда она была замужем за другим и любил так, как никогда не любил никакую другую женщину, словно только они двое и были предназначены для любви.

Рядом с ним был свет, свет обволакивал его, а она находилась в самом центре этого светового круга и ждала – дитя его юношеских грез. Теперь она принадлежала ему. Ничто, никто не может отныне разделить их. Они навечно принадлежат друг другу. Он почувствовал себя невесомым, летящим все выше и выше, туда, во вневременной свет он поднимался в бесконечность. И она летела с ним, повторяя его имя, а он – ее. Они были властелинами мира.

Они качались на волнах экстаза посреди золотого сияния, и сияние слепило их, предвещая благословенный покой…