Быть лучшей - Барбара Брэдфорд

Этим летом Шейну исполнилось сорок, он был в расцвете сил и выглядел прекрасно. Весь облик его излучал недюжинную силу. У него была широкая спина, могучие плечи, стройное и гибкое тело. За время, проведенное с детьми на вилле, он сильно загорел. Виски, тронутые сединой, ничуть не старили его. Наоборот, в сочетании с атлетическим сложением седина лишь подчеркивала моложавость его мужественного лица. По контрасту с волосами в усах седины не было вовсе, они, как и прежде, оставались угольно-черными.

Я знаю его всю жизнь, думала Пола, но мое отношение к нему не изменилось ни на йоту. Это единственный мужчина, которого я любила. Единственный мужчина, который мне нужен и будет нужен до конца жизни – муж, любовник, верный друг.

– Эй, Стручок, – окликнул Шейн Полу. Это было ее детское прозвище. – Ты где-то далеко… – Он передал ей бокал с шампанским, сел рядом на диван и посмотрел с любопытством.

– Да так, размечталась что-то, – ответила Пола, чокаясь с ним.

– Эмма бы одобрила эту нашу эскападу. В душе ведь она была совершенным романтиком, вроде меня. – Шейн придвинулся ближе.

– Это верно.

– Сегодня я думал о ней, что само по себе не удивительно. И мне вдруг пришло в голову, как быстро пролетело время после ее смерти. Иногда даже страшно становится, с какой скоростью бегут годы. Кажется, только вчера она командовала всеми нами…

– Вот и я о том же думала, когда утром приходила к ней на кладбище!

Глаза их встретились. Они обменялись понимающей улыбкой. Это случалось с ними частенько. Рядом ли, в отдалении ли, мысли их совпадали, и один произносил то, что у другого вертелось на языке.

Ребенком Пола была убеждена, что Шейн умеет читать ее мысли. Впрочем, она и сейчас так считала. Только теперь это ее уже не удивляло – они стали единым целым. Она воспринимала их близость как совершенно естественную, поэтому естественным было и то, что мысли их настроены на одну и ту же волну.

Посмотрев на него, она с некоторым удивлением заметила:

– А разве поверишь, что в ноябре мы будем праздновать десятилетие нашей свадьбы?

– Нет… – Он слегка прикоснулся к ее щеке. – И тем не менее это так. Каждый день нашей совместной жизни полон для меня смысла, и я бы ни за что не отказался ни от одного из них, пусть даже и плохого. Что бы там ни было, с тобой лучше, чем без тебя.

– И с тобой, и с тобой. – Пола взглядом подтвердила свои слова.

Шейн встретил этот прямой взгляд, и в его чудесных темных глазах отразились сходные чувства.

Наступило молчание.

Это была тишина гармонии, тишина полного взаимопонимания, молчаливые мгновения, которые они так любили, когда разговаривают сердца.

Пола откинулась на спинку дивана, отпила шампанского и подумала вдруг, каково бы ей было без него. При этой мысли она внутренне передернулась. Шейн придавал смысл ее существованию. Он составлял суть ее жизни, ту почву, на которой она стояла. Он всегда был рядом, всегда был опорой, как и она для него.

Как хорошо, что он придумал этот уик-энд, что у них выдалось хоть немного времени побыть вдвоем, перед тем как она отправится по делам в Штаты и Австралию. Она улыбнулась про себя, отметив, как тонко и тактично он все устроил. За это она еще больше его любила.

Глядя на Полу, Шейн отметил, что печать дневных хлопот постепенно сходит с ее лица, и это наполнило его сердце радостью. Зная, как напряженно Пола работает, Шейн частенько всерьез волновался за нее, хотя никогда не позволял себе вмешиваться в ее дела. Она была похожа на Эмму. Попробуй только сказать что-нибудь – и раздражение неизбежно. Да и впустую все это.

Он откинулся всем своим крупным телом на обитый бархатом старинный диван и с наслаждением пригубил бокал. Наконец-то и он впервые за день, после того как утром уехал с виллы, мог немного расслабиться. С того самого момента, как он сошел с принадлежащего компании авиалайнера и до появления Полы, он работал с Жан-Клодом Суассоном, главой французского отделения «О'Нил отель интернешнл». Но теперь, в ближайшие два дня – никаких дел, поэтому они и остановились здесь, а не в принадлежавшем ему парижском отеле. Когда им хотелось побыть вдвоем, Шейн всегда заказывал апартаменты в «Ритце», зная, что здесь его никто не побеспокоит.

И, подобно Поле, он улыбнулся про себя, предвкушая радость, которую принесут ближайшие тридцать шесть часов, когда никого не будет рядом с ними.

Между ними была особенная связь.

Она возникла давно, еще в детском возрасте, – некое духовное единство, родство душ. И то, что зародилось в младенчестве, достигло полного расцвета, когда пришла физическая близость.

Пока длился кошмарный брак Полы с Джимом Фарли, Шейн несколько отдалился от нее, но внутренняя связь нарушена не была. Когда же дружеские отношения были восстановлены и постепенно перешли в отношения любовные, обоих поразила сила взаимного физического влечения. Им стало ясно, что так оно и должно быть, что они всегда были предназначены друг другу и что впервые в жизни оба достигли подлинной цельности и гармонии.

Шейн понял, какими ненужными были его многочисленные романы и что без Полы жизнь будет пустой; а Пола поняла, что Шейн – единственный мужчина, которому она должна принадлежать, и что брак с Джимом был пустым и безрадостным. Продолжение этой лжи было равносильно самоубийству. Чтобы жизнь длилась в уважении к себе и в чистоте, надо было покончить с этим браком.

Пола предполагала, что Джим будет против развода. Но тех потоков брани, которые вылились на нее, той низости, на которую он оказался способен, узнав, что она хочет оставить его, Пола не ожидала. Они не могли договориться, дело доходило чуть не до драки. Мирного исхода не было видно.

В какой-то момент, когда стало совсем худо, Джим вдруг сорвался на зимние каникулы в Шамони, где его родители снимали виллу. Полу разозлило то, что в такое критическое время он может кататься на лыжах. А потом обрушилась лавина, которая унесла так много членов их семейства, и Поле больше не надо было беспокоиться о разводе. В двадцать шесть лет она стала вдовой.

Смерть Джима словно вбила клин между ней и Шейном. Как бы искупая свой грех, она отказывалась видеться с ним. Но в конце концов пришла в себя, отправилась к нему и заявила, что хочет быть с ним до конца жизни. Они сразу же соединились, потому что Шейн О'Нил не мог разлюбить ее.

Через два месяца они повенчались. Свидетелями были Эмили и Уинстон Харт.

Оба в глубине души были уверены, что исполнили свое предназначение.

Старинные бронзовые часы на светлой каминной доске начали громко бить.

Пола и Шейн очнулись, посмотрели на часы, и Шейн воскликнул:

– Боже мой, половина десятого, а я заказал столик на без четверти десять. Тебе хватит пятнадцати минут, чтобы привести себя в порядок, дорогая?