Пикник на обочине - Аркадий Стругацкий

— Ну, скажи.

Барбридж застонал и пошевелился.

— Ноги мои… — прокряхтел он. — Пощупай, как там…

Рэдрик протянул руку и, ощупывая, провел по его ноге ладонью от колена и ниже.

— Кости… — хрипел Барбридж. — Кости есть еще?

— Есть, есть, — соврал Рэдрик. — Не суетись.

На самом деле кости в ноге прощупывались только от колена и выше. Под коленом до самой ступни нога была как резиновая палка, ее можно было узлом завязать.

— Врешь ведь… — сказал Барбридж. — Зачем мне врешь?.. Что я… не знаю? Не видел… никогда?

— Колени целы, — сказал Рэдрик.

— Врешь ведь, наверное… — сказал Барбридж с тоской. Ну, ладно… Ты только… меня вытащи… Я тебе все… Золотой шар… Карту нарисую… про все ловушки там… расскажу…

Он говорил и обещал еще что-то, но Рэдрик уже не слушал его. Он смотрел в сторону шоссе. Прожектора больше не метались по сторонам, они замерли, скрестившись на том самом мраморном обелиске, и в ярком голубом тумане Рэдрик отчетливо увидел тощую черную фигуру, бредущую среди крестов. Фигура эта двигалась как бы вслепую, прямо на прожектора. Рэдрик увидел, как она налетела на крест, отшатнулась, снова ударилась о крест и только тогда обогнула его и двинулась дальше, вытянув вперед длинные руки с растопыренными пальцами. Потом она вдруг исчезла, словно провалилась сквозь землю, и через несколько секунд появилась снова правее и дальше, двигаясь с каким-то нелепым нечеловеческим упорством, как заведенный механизм. И тут вдруг прожектора погасли. Заскрежетало сцепление, взревел дико двигатель, мелькнули красные и синие сигнальные огни сквозь кусты, и патрульная машина, сорвавшись с места, на бешеной скорости понеслась к городу и исчезла за стеной. Рэдрик судорожно глотнул и распустил «молнию» на комбинезоне.

— Никак уехали… — лихорадочно бормотал Барбридж. — Рыжий, давай… давай по-быстрому… — Он засуетился, зашарил вокруг себя руками, схватил мешок с хабаром и попытался подняться. — Ну, давай, чего сидишь?

Рэдрик все смотрел в сторону шоссе. Теперь там было темно, и ничего не было видно, но где-то там был этот — вышагивал, слов но заводная кукла, оступаясь, падая, налетая на кресты, путаясь в кустарнике.

— Ладно, — сказал Рэдрик вслух. — Пойдем.

Он поднял Барбриджа. Старик как клещами обхватил его левой рукой за шею, и Рэдрик, не в силах выпрямиться, на четвереньках, помогая себе руками, поволок его через дыру в ограде.

— Давай, давай… — хрипел Барбридж. — Не беспокойся, хабар я держу, не выпущу… Давай…

Тропа была знакомая, но мокрая трава скользила под ногами, ветки рябины хлестали по глазам, а мосластый старик был неимоверно тяжел, словно мертвец, да еще мешок с хабаром, позвякивая и постукивая, все время цеплялся за что-то, и еще страшно было натолкнуться на этого, который, может быть, все еще блуждал здесь.

Когда они выбрались на шоссе, было еще темно, но чувствовалось, что рассвет близок. В лесочке по ту сторону шоссе сонно и неуверенно заговорили птицы, а над черными домами окраины, над редкими фонарями ночной мрак уже засинел, и потянуло оттуда знобким влажным ветерком. Рэдрик положил Барбриджа на обочину, огляделся и, как большой черный паук, перебежал через дорогу. Он быстро нашел лендровер, сбросил с капота и с кузова маскирующие ветки, сел за руль и медленно, не зажигая фар, выехал на шоссе. Барбридж сидел, одной рукой держась за мешок с хабаром, а другой ощупывая ноги.

— Давай… — прохрипел он. — Давай скорей… Колени… целы еще у меня… Колени бы спасти…

Рэдрик, скрипя зубами от напряжения, поднял его и перевалил через борт. Барбридж со стуком рухнул на заднее сиденье и застонал. Мешок он так и не выпустил. Рэдрик поднял с земли и бросил на него сверху просвинцованный плащ. Барбридж ухитрился притащить с собой и плащ. Старик, постанывая, ворочался в машине, устраиваясь, а Рэдрик вынул фонарик и прошелся взад-вперед но обочине с обеих сторон, высматривая следы. Следов в общем не было. Выкатываясь на шоссе, лендровер примял высокую густую траву, но трава эта должна была через несколько часов подняться, так что здесь все было в порядке. Вокруг места, где стоял патрульный автомобиль, валялось огромное количество окурков. Рэдрик вспомнил, что давно хочет курить, вытащил сигарету и закурил, хотя ему очень хотелось вскочить в машину и гнать, гнать, гнать поскорее отсюда. Но гнать было нельзя. Все надо было делать медленно и расчетливо.

— Что ж ты, — плачущим голосом сказал из машины Барбридж. — Воду не вылил, снасти все сухие… Что ты стоишь? Прячь хабар!

— Заткнись, — сказал Рэдрик. — Не буду я ничего этого делать. Все равно сейчас на южную окраину свернем.

— Как на окраину? Да ты что? Колени же мне загубишь, паскудник! Что еще выдумал?

Рэдрик затянулся в последний раз и засунул окурок в спичечный коробок.

— Не пыли, Стервятник, — сказал он. — Прямо через город нельзя. Остановят, посмотрят на твои копыта — и конец.

— А чего — копыта? Рыбу динамитом глушили, ноги мне перешибло, вот и весь разговор…

— А если кто-нибудь пощупает?

— Пощупает… Я так заору, что вперед забудет, как щупать… Но Рэдрик уже решил. Он поднял водительское сиденье, подсвечивая фонариком, открыл потайную крышку и сказал:

— Давай сюда хабар.

Бензобак под сиденьем был фальшивый. Рэдрик взял мешок и просунул его внутрь, слыша, как в мешке звякает и перекатывается.

— Мне рисковать нельзя, — пробормотал он. — Не имею права.

Он поставил на место крышку, присыпал мусором, навалил поверх тряпок и опустил сиденье. Барбридж кряхтел, постанывал, жалобно требовал поторопиться, опять принялся обещать Золотой шар, а сам все вертелся на своем сиденье, встревоженно вглядываясь в быстро редеющую тьму. Рэдрик не обращал на него внимания. Он вспорол налитый водой пластиковый пузырь с рыбой, воду вылил на рыболовные снасти, уложенные на дне кузова, а бьющуюся рыбу пересыпал в брезентовый мешок. Пластиковый пузырь он сложил и сунул в карман комбинезона. Теперь все было в порядке: рыбаки возвращались с неудачного лова. Он сел за руль и тронул машину.

До самого поворота он ехал, не включая фар. Слева тянулась могучая трехметровая стена, ограждающая Зону, а справа были кусты, реденькие рощицы, иногда попадались заброшенные коттеджи с заколоченными окнами и облупившимися стенами. Рэдрик хорошо видел в темноте, да и темнота уже не была такой плотной, как ночью, и, кроме того, он знал, что сейчас будет, поэтому, когда впереди показалась мерно шагающая тощая фигура, он даже не сбавил хода. Он только пригнулся пониже к рулю. Этот вышагивал прямо посередине шоссе — как и все они, он шел в город. Рэдрик обогнал его, прижав машину к левой обочине, и, обогнав, сильнее нажал на акселератор.