Гляди в оба - Марина Серова

Черными буковками на сером фоне на четырехугольнике было написано: «Пташкин Сергей Александрович. Ведущий программ». А в уголке — знакомый, разрекламированный везде значок радио «На всех ветрах» из перекрещивающихся стрелок. Все, больше никаких сомнений. Ровные буквы на визитке как-то сами собой начали дрожать, разъезжаться в сторону.

— Родителям позвонили? — спросила я, пытаясь поскорее унять волнение.

— Матери дозвонились сразу. Василий еще отцу должен позвонить, он, говорят, шишка какая-то… Сейчас Васька придет — опрашивать начнем…

Паренек затушил бычок и широко зевнул. Было видно, что ему самому до смерти надоели все эти бесконечные убийства и самоубийства, выброшенные, повешенные, утопленные…

— Какой Васька?

— Васька Мирошниченко, из второго Заводского отделения, — нисколько не удивился моему вопросу скучающий парнишка. — Он тут был уже, сейчас опять подойдет…

Я встала. Все ясно, больше здесь можно не задерживаться. Пусть Васька работает, уточняет детали, а я потом найду способ узнать всю собранную им информацию. К счастью, у меня есть в органах испытанный друг Володька, который ради меня какую хочешь информацию достанет.

— А может, вор? Воровать лез? У него в карманах ничего такого не нашли? Типа чужого золотишка? — спросила я последнее, что сейчас меня интересовало.

— Да нету, — отмахнулся парень. — Только вот карточки эти да денег пятерка. И еще эта… упаковка с презервативами. К девке, говорят, лез.

Не знаю почему, но у меня было сильное желание зареветь. Эти презервативы меня совсем доконали. Я даже кулаки в карманах сжала. Ну что за жизнь такая у нас нескладная? Вот тебе и конец известнейшего в Тарасове человека — с пачкой презервативов в кармане.

Лишь отыскав на стоянке свою бежевую «девятку» и положив руки на руль, я слегка успокоилась.

Так, наверное, и отец уже тоже все знает. Лена пусть еще несколько часов проживет без слез, подлечивается. А мне нужно ехать на радио! Ведь я все равно должна узнать, где похищенные драгоценности, хотя теперь это сделать будет куда труднее.

Вздохнув, я достала из кармана широких брюк вторую кассету, включила магнитофон и снова услышала веселый голос Птаха. Сейчас эти записи воспринимались по-другому, казались совсем уж переворачивающими душу.

Но вот что все-таки значит материнское сердце! Даже такое чудаковатое существо, как Муся, старательно записывала для себя голос сына из прямого эфира. Вряд ли такие записи можно найти у кого-нибудь еще…

«Мы учились в одном классе. Ты сидела как раз передо мной, и я до сих пор помню, какого цвета был бант в твоих волосах. Будь со мной всегда, Мышка! — Вот так начинает поздравление с днем рождения Маши Величкиной человек, который называет себя просто Алекс и хочет подарить ей песню», — говорил где-то в другом уже измерении, на неведомой живым людям волне, незабываемый голос Сережи Пташкина, диджея Птаха.

Почему-то эта пленка стояла уже на середине, и я перекрутила ее на самое начало.

«Привет тебе, привет!» — сказал мне веселый Птах.

— Привет, диджей, — зачем-то ответила я ему, еще крепче сжимая руками руль.

Глава 5 Мордобой в прямом эфире

…Я довольно быстро подъехала к девятиэтажному дому, который одиноко возвышался на Покатой горе нашего города Тарасова среди маленьких, издалека и вовсе казавшихся игрушечными развалюх.

Обычный дом, точнее — человеческий улей под названием общежитие, если не считать, что на его девятом этаже расположились офис и студия местной радиостанции «На всех ветрах», и поэтому на крыше блестела тарелка спутниковой антенны. Да, кстати, и сейчас ходит кто-то по крыше с деловым видом, суетятся какие-то люди. Чего это они там забыли? Надо на всякий случай проверить.

На заплеванном лифте (удивительно, что он работал) я быстренько добралась до девятого этажа, вышла на лестничную площадку и… полезла по железной лестнице на крышу. На всякий случай. Такой у меня принцип работы — проверять все попутно возникшие сомнения и задачки. Со стороны можно подумать, что я отвлекаюсь от главной цели, но на самом деле она всегда у меня в уме, просто, следуя женской интуиции, добираться до нее таким витиеватым образом удается, как правило, гораздо быстрее.

Но ведь нужно же на всякий случай сначала узнать, что происходит на крыше. Эх, спасибо тебе, Лена, что нарядила меня сегодня в такие удобные брюки!

Еще минута — и я с решительным видом предстала на крыше перед двумя занятыми каким-то непонятным делом мужчинами. Тарелку, что ли, откручивают? Или, наоборот, что-то прикручивают? Ага, рядом лежит еще одна тарелочка, совсем новенькая и блестящая.

— Эй, вы чего тут делаете? — грозно крикнула я, вставая в скандальную позу — руки в боки. — Кто разрешил?

— А тебе чего надо? — нехотя откликнулся парень. Задумчивый, в очках, тормознутый какой-то…

— А то и надо, — я помахала в воздухе красной корочкой удостоверения — первого попавшегося, которое нащупала в сумке. — Технический контроль. У вас есть разрешение на размещение передающих устройств в жилом микрорайоне?

— Ну вот, я же говорил Сене, что припрутся, — вздохнул второй мужчина в потертой кожанке и отложил работу. — А он мне — не суй нос куда не надо. Твое дело — наладить, а мое — все остальное…

— Да я сейчас вообще всех урою, — вдруг заявил тихий. — Хочешь, прямо с крыши эту дуру сброшу? А чего, и сброшу!

Ничего себе, однако, заявочки. А ведь такой интеллигентный на вид человек. Какой-нибудь радиофизик, физик-шизик.

— Брось, Лех, тебе нельзя попусту растрачиваться, — философски заметил круглолицый, в кожанке. — Тебе-то какая, хрен, разница? Ты, что ли, хозяин всего этого барахла? Пусть Сеня и печется.

— Так что, здесь еще одна радиостанция будет, что ли? — Я несколько сбавила тон, чувствуя, что скандалом от технарей ничего не добьешься.

— Да уж, с вами, со всякими вашими инспекциями, пожалуй, будет! — вдруг громко завопил тот, кого я про себя назвала «физик-шизик». — Доконали, блин! Так и останешься самой вшивой провинцией, сдохнешь в этом дерьмовом совке…

Ого, этот тихоня, оказывается, кипел в душе злобой на совок и готов был задушить меня голыми руками, как его типичного представителя. Как бы не полететь мне с девятого этажа вверх ногами. От таких вот задумчивых и тормознутых очкариков обычно и бывают самые крупные неприятности, по опыту знаю.

— А чего тебе плохого? Чем тебе плохо? — Парень медленно, но верно двигался в мою сторону. — Ну, будет в нашем замшелом Тарасове еще одна радиостанция, ты чего, облезешь от этого? Или десять? Да в Париже их сто — и никому не мешают. Сейчас от «Музыкального бума» вся Москва тащится, а нам нельзя, да? Ты запрещаешь? Вот прямо лично ты, да, мымра рыжая?

— Да нет, — попятилась я невольно от гневного сторонника прогресса, на всякий случай оглядываясь по сторонам. Все же на земле как-то уютнее выяснять отношения. Хотя делать нечего — если этот идиот сделает еще один шаг, придется прямо здесь врезать ему по зубам, ничего не попишешь. — Не я лично. По приказу Тарасова Ивана Ивановича.

Какого еще Тарасова? Что я такое с перепугу несу? Но, с другой стороны, в нашем Тарасове можно плюнуть в сторону и при этом непременно попасть в какого-нибудь начальника по фамилии Тарасов.

— Ах, Тарасова, говоришь? — патриот-интеллигент уже стоял на расстоянии удара. Кажется, я рискую — шибани он меня неожиданно, я и правда полечу с крыши, дублируя судьбу несчастного Птаха. Только этажей придется пролететь поболее, да и дерева спасительного, за которое я могла бы попробовать в воздухе зацепиться, тоже видно не было. А вдруг он и правда псих, у которого справка имеется?

Судя по последовавшим событиям, мое предположение оказалось недалеко от истины. Вместо того чтобы наброситься на меня, очкарик вдруг сам свалился мне под ноги и задрыгал конечностями.

— Ну вот, я же говорил, что не нужно зря напрягаться. Припадок у него, нельзя ему, — пояснил мне невозмутимый толстяк, видно, давно привыкший к зрелищу исходящего пеной товарища. — Сейчас пройдет, минут через пять. Пусть полежит спокойно.

— Да вы чего такого на крышу пускаете? — Мне почему-то все равно было не по себе.

— А чего он, не человек, что ли? Жить-то ему, работать тоже где-нибудь надо… Эх, дурик! Думаешь, они жрать не хотят? Еще побольше нашего.

— Да нет, вы так бы сразу и сказали, что только гайки крутите, — я уже стояла на лестнице. — Тогда я лучше к начальнику вашему пойду, нечего тут…

— Вот и правильно, дуй отсюда, пока не сдуло, — сказал напарник шизика мне уже в спину.

Но я все равно не пожалела, что туда забиралась. Интересный обзор получился с крыши! Александр Петрович Пташкин столько времени трамбовал москвичей, вел переговоры, а Сеня уже ставит аппаратуру и собирается вещать в Тарасове «Музыкальный бум». Опять этот Сеня!