Частные случаи - Гаянэ Павловна Абаджан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Светлана? Рогова? Привет. Тебя и не узнать. Как ты тут оказалась?
— Я здесь всегда заправляюсь, — ответила Света, — А ты как тут?
— Я? — вздохнула Элла, и эмоционально продолжила, — У меня водитель внезапно заболел. Представляешь, ему прямо утром плохо стало, когда уже за служебным автомобилем в гараж пришёл и за мной ехать сел в машину. Бац- и сердце. Хорошо, хоть ни когда со мной по дороге ехал… А ко мне из киевского главка с утра должны приехать. Они уже тут — сейчас в гостинице размещаются. Я в свою села, чтобы побыстрей было, — махнула она на стоящий как раз под заправкой красный Мерс, — Но забыла, что в баке пусто. Еле до сюда доехала. Так что с утра с приключениями. Ты-то как? — перевела она тему с себя.
— Нормально. Потихоньку.
— Слышала, что твой отец умер. Сочувствую.
— Да, такое горе. Внезапно. Сегодня как раз девять дней, — омрачилось Светланино лицо.
— Ты давай. заезжай ко мне. Только не сегодня. Дня через три — киевляне уедут, и приезжай. Кофейку попьём, институт вспомним, может что и вымутим, — сказала Эля закидывая пустой стаканчик в мусорник и разворачиваясь уходить.
— А ты где сейчас? — смутилась Света, что не очень-то знает о судьбе однокурсницы.
— Вот — держи, — кинула та ей свою теснённую золотом чёрную визитку, где на фоне эмблемы банка красовалось: "Элла Николаевна Брыленко — управляющая областным филиалом".
— Надо же! А я и не знала, — заметно удивилась Света, — Спасибо. Заеду.
И старые подруги разъехались по своим делам.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
После встречи с Эллой Светлана Ивановна заехала в кафе, где на час дня был заказан небольшой обед на тридцать персон. Девять дней отцу отмечали тихо, по семейному. Обстоятельства его внезапной гибели были трагичны и не до конца выяснены. Он занимал в областной полиции достаточно высокий пост, чтобы об этом событии судачил весь город. Служебное расследование ожидаемо для подобных случаев гласило: неосторожное обращение с оружием. Всё как обычно, "золотой стандарт" — "во время чистки пистолета", непредумышленная случайность, сам виноват и всё такое…
В это абсолютно не верилось, тем более после того, как Светлана узнала, что под отца подкапывал его же сотрудник, скорее всего чтобы отжать место в квартирном бизнесе.
Так или иначе, но отца больше нет, и судя по спешным кадровым перестановкам, услуги нотариуса — её мужа Сергея в новые построения не вписывались. Так что если учитывать и внезапно накатившую на того полгода назад депрессию, семьёй теперь рулить оставалось только ей.
В кафе всё было уже заранее приготовлено, в зале столы сдвинуты, последние тарелки со стуком расставлялись, помещение проветривалось.
Поздоровавшись с администратором, Светлана направилась к выходу. До обеда оставалось больше трёх часов. Светлана решила на всякий случай заехать к себе на офис. Сергей исправно вёл приём посетителей, пару человек на диванчиках листая журналы дожидалось своей очереди к нотариусу. Секретарь Ниночка ровным голосом что-то объясняла по телефону. Тут тоже всё было в порядке.
Озабоченная недавним явным нервным срывом мужа, опасаясь за его здоровье, полгода назад Светлана показывала его врачам, но ничего опасного в его поведении они не обнаружили, только переход в некоторую апатию. Именно тогда Света, стала наблюдать даже за построением речи супруга. Она опасалась, что тот мог попасть в суицидальную воронку. По необходимости она изучила как та выглядит: "Первый критерий: сужение контактов. С каждым месяцем, с каждой неделей количество социальных контактов меньше, чем за предыдущий период: "В этом месяце я ходил в кино реже, совершил звонков людям меньше, побывал в кафе меньше…", количество знакомых сужается. Второй критерий — это разделение понятий "смерть" и "самоубийство". То есть неизбежная естественная смерть, и есть — самоубийство, то есть это "не смерть", знак равенства перечёркивается. И третий момент- это устойчивое депрессивное состояние, когда агрессивность во внешний мир больше не срабатывает. То есть всё становится "хорошо", никто больше злости и активных ненависти и отторжения не вызывает, все становятся хорошими."
Нет, за Сергея можно было относительно не беспокоиться, только постоянно встряхивать. А вот об отце она, конечно, вообще не думала, принимая как факт. что у того всегда всё в порядке, он — румян, здоров, полностью погружён в работу и нескончаемые мероприятия — офицерские пьянки, служебные тусовки. Горе приплыло откуда она не ждала.
Светлана вышла из офиса, села в автомобиль и поехала домой к матери.
Мама — Алефтина Степановна вся в чёрном встретила дочь тихо рыдая.
— Светочка, как вы там? Как доченьки?
— Мама, всё нормально, — ответила та ласковым убеждённым голосом, — Девочки пока в школе, но к часу их приведут в кафе.
— А муж?
— Он на работе. Мама, лучше расскажи как ты?
Света подошла к тумбочке, на которой лежала горка конвалют и таблички приёма лекарств.
Табличку с многочисленными пояснениями: что пьётся, что рассасываться, до/после еды, как запивать — большими печатными буквами для мамы составляла лично Света, разлиновав стандартный лист на три части утро/ обед/ ужин. Рядом лежала ещё один лист — полупустая таблица с названиями лекарств и датами. Света проверила насколько прилежно мама ставит в ней "птички" по мере приёма препаратов. Такую дотошность в организации лечения матери она проявила дабы та, с учётом наличия сильнодействующих седативных — ничего не напутала.
Но в семейных планах было ещё и отправить маму после сегодняшнего обеда на месяц к её сестре — в Харьков. Родственники приедут сегодня к обеду, они звонили, что уже подъезжают к городу.
Хорошо. Вот погостят пару дней и увезут маму с собой, пусть там и развеется от произошедшего.
Света понимала, что мама толком даже и не умела жить без своего Ивана — совсем молодой уйдя с работы тридцать три года назад, когда родила дочь, она так навсегда и осталась домохозяйкой. Теперь, в пятьдесят пять она оказалась совершенно одна в огромном доме, где лишь по двору бегали две овчарки, да подвал был набит законсервированными ею разносолами и вареньями.
— Мама, что тебе папа последние дни рассказывал? — начала Света запланированный давно разговор.
— И ты теперь начинаешь? — вспылила та, — Меня уже спрашивали и спрашивали.
— И что ты им ответила?
— Иван никогда мне про работу ничего не рассказывал. Никогда. Пришёл домой, снял мундир, переоделся в треники и
