Фазы гравитации - Дэн Симмонс

Миссис Экройд суетилась, принесла зачем-то лишние одеяла, хотя ночь выдалась теплая. В гостевой комнате чувствовался знакомый, умиротворяющий запах мотеля. Улыбнувшись напоследок, хозяйка тихонько прикрыла дверь, и Бедекер остался один.

В чернильном мраке горел электронный циферблат походного будильника. Бедекер вытянулся на постели и уставился в темноту. Когда на табло высветилось 2:32, он встал и прошел в пустое помещение, застеленное ковром. Сверху не доносилось ни звука. На лестнице горел свет, на случай если гостю понадобится на кухню. Однако Бедекер направился прямиком к комнате мальчика и, помедлив, шагнул в приоткрытую дверь. Свет с лестницы тускло освещал неровную поверхность Луны и бело-голубой полумесяц земного шара. Бедекер уже собрался уходить, как вдруг что-то привлекло его внимание. Он плотно притворил дверь и в кромешной тьме опустился на кровать. Вскоре на стенах и потолке засияли мягким светом сотни крошечных точек. Ночной небосклон озарился наконец звездами. Терри – а Бедекер не сомневался, что это он – разукрасил помещение фосфоресцирующей краской. Полусфера Земли испускала туманное сияние, освещая неровную, испещренную кратерами лунную поверхность. Равно как и прочие астронавты с «Аполлона», Бедекер прежде не видел лунной ночи, но сейчас, сидя на аккуратно застеленной кровати и глядя на горящие звезды, он лихорадочно думал: «Да, да!»

Позже он встал, пробрался на цыпочках к себе и крепко заснул.

«День Ричарда М. Бедекера» в Глен-Оук выдался теплым и ясным. Проезжая часть перед домом Экройдов потихоньку оживала. Небо было пронзительно голубым, а неподалеку от новых застроек кукурузные стебли на полях светились золотом.

Бедекер позавтракал дважды. Вначале с Экройдами на их огромной кухне, потом – с мэром и представителями администрации за длинным столом в кафе «Парксайд». Марджори Ситон казалась уменьшенной провинциальной копией Джейн Бирн, бывшего мэра Чикаго. Правда, Бедекер никак не мог уловить природу этого сходства, ибо широкая загорелая физиономия Мардж Ситон никак не походила на узкую бледную мордашку Бирн. Мардж смеялась громко и заливисто, а Бирн – сухо, деликатно, почти не разжимая губ. Пожалуй, их роднило выражение глаз – с таким же, наверное, скво апачей жаждали казни бледнолицых пленников, чтобы лишний раз позабавиться.

– Весь город ликует, Дик, – улыбалась мэр Ситон. – Да что там город, весь округ! Даже из Гейлсберга обещали приехать.

– Я польщен, – кивнул Бедекер, бесцельно гоняя по тарелке картофельные оладьи. Сидящий рядом Экройд собирал мякишем потекший желток.

Минни, худенькая официантка с невыразительным лицом, ежеминутно подходила к столу, чтобы подлить гостям кофе – этим, похоже, исчерпывалось ее представление о роли распорядительницы.

– У вас есть повестка… расписание? – поинтересовался Бедекер. – В смысле, что и когда?

– Да, конечно, – отозвался субтильный мужчина в зеленом полиэстеровом костюме. Кажется, его звали Кайл Гиббонс… или Гибсон. – Вот, пожалуйста. – Он вытащил сложенный листок бумаги и развернул его перед гостем.

– Спасибо, – поблагодарил Бедекер и углубился в чтение.

 9.00 – СОБРАНИЕ АДМИН. (Астронавт?)

10.00 – ГАНДБ. (КОМАНДА АМЕР. ЛЕГ.)

11.30 – ОРГАН. ПАРАДА (Д. 5)

12.00 – НАЧАЛО ПАРАДА

13.00 – БАРБЕКЮ В СТРЕЛК. КЛУБЕ ОКР. ДЖУБ. И СОРЕВНОВАНИЯ ПО СТРЕЛЬБЕ В ТИРЕ (Ш. Михан)

13.30 – СОФТБОЛ

14.30 – «ВОДН. БИТВА» ПОЖАРН. КОМАНДЫ

17.00 – БАРБЕКЮ МОЛОД. КЛУБА «ОПТИМИСТЫ»

18.00 – КОНЦЕРТ

19.00 – РОЗЫГРЫШ ЛОТЕРЕИ (М. Ситон, спортзал)

19.30 – ЗВЕЗДЫ БУДУЩЕГО (спортзал)

20.00 – РЕЧЬ АСТРОНАВТА (спортзал)

22.00 – ФЕЙЕРВЕРК В СТРЕЛК. КЛУБЕ ОКР. ДЖУБ.

– Речь? – удивленно вскинулся Бедекер.

Мэр Ситон отхлебнула кофе и с улыбкой пояснила:

– Что угодно, на ваше усмотрение, Дик. Никакого регламента. Расскажете про космос, пребывание на Луне… Все, что хотите. Главное, уложитесь минут в двадцать, хорошо?

Бедекер кивнул, слушая, как за окном шелестит листва, колыхаемая легким ветерком. Компания ребятишек влетела в кафе и теперь шумно требовала газировки. Не обращая на них внимания, Минни снова наполнила чашки кофе.

Разговор за столом перекинулся на административные вопросы, и Бедекер поспешил откланяться. Полуденный зной поднимался от тротуара, грозя в скором времени расплавить дорожный асфальт. Бедекер, щурясь, достал из нагрудного кармана солнечные очки. На нем была белая льняная рубашка «сафари», коричневые слаксы и армейские ботинки, в которых он совсем недавно бродил по Калькутте. В голове не укладывалось, как все это – кристально-голубое небо, беленькие аккуратные витрины и пустое шоссе – может сосуществовать с непролазной грязью, трущобами и безумной толчеей в Индии.

Городской парк стал куда меньше, чем в детстве. На месте изысканной викторианской эстрадной беседки торчала плоская бетонная плита на шлакоблоках. Или беседка была лишь плодом его воображения?

Оба лета, что Бедекер провел здесь, какой-то толстосум из местных – уже не вспомнить, кто – каждую субботу устраивал в парке бесплатные киносеансы, для чего к наружной стене кафе «Парксайд» прибивали три белых полотнища. Вечерами под открытым небом показывали кинохронику «Мувитон», мультфильмы, где Багз Банни и Дональд Дак рекламировали облигации военного займа, ну и, конечно, старую добрую классику – «Ночной полет», «Болваны в море», «Бродвей лимитед» и «Однажды в медовый месяц». Перед глазами точно наяву вставала дрожащая картинка на самодельном экране, восседающие на скамьях целыми семействами фермеры-арендаторы, одеяла, свежескошенная лужайка. Малышня с гиканьем носилась по кустам вдоль эстрады и карабкалась на деревья. Однажды темноту бесшумно прорезали вспышки молнии, рассекая мрак над деревьями и близлежащими зданиями. Тяжелые ветви вязов колыхались на ветру, предвещая скорую грозу. В воздухе на много миль вокруг разливалась сладкая прохлада, смешиваясь с запахом цветущих полей. И потом – оглушительный удар, сопровождаемый яркой вспышкой. Зрители бросились врассыпную, но прежде, на жуткую долю секунды, все вдруг застыло: люди, машины, скамьи, трава… В ослепительной вспышке мир на мгновение превратился в застывший кадр из недосмотренного фильма.

Бедекер откашлялся, сплюнул и двинулся к валуну на каменном постаменте. Три медные дощечки пестрели именами жителей Глен-Оук, принимавших участие в военных действиях, начиная с мексиканской войны и вплоть до Вьетнама. Рядом с именами погибших стояли звездочки. Восемь пали в Гражданской войне, трое – во Второй мировой, и никого – во Вьетнаме. Под Кореей значилось четырнадцать фамилий, но своей среди них Бедекер не обнаружил, как, впрочем, и ни одной знакомой, хотя с некоторыми будущими солдатами он наверняка учился в школе. Вьетнамская табличка сильно выцвела и была заполнена лишь на треть, оставляя место для последующих войн.