Плутоний для Фиделя. Турецкий гром, карибское эхо - Анна Гранатова

Спустя годы об этом эпизоде Фидель Кастро рассказал на конференции 2002 года, посвященной Карибскому кризису в Гаване (далее цит. по: С. Микоян. «Анатомия Карибского кризиса», с. 72).

«Мы приехали на гору Гран-Пьедра на джипах из Сантьяго, — вспоминал Фидель. — Я поручил приготовить там еду и ночлег. Но ничего этого не было сделано по причине безалаберности тех, кому это было поручено! В столовой у рабочих нашлись какие-то банки с сардинами, черствый хлеб, еще у них оказалась вареная консервированная фасоль. Кажется, больше ничего. Микоян был вполне удовлетворен, ему, кажется, даже нравилось оказаться в такой обстановке. Мы с трудом нашли для него какую-то кровать, вероятно, одного из рабочих, но никакого неудовольствия он не проявлял, а ведь только что мы находились в городе с шикарными отелями, и туда можно было вернуться всего за час по хорошей дороге. Однако мы с Микояном решили остаться на Гран-Пьедре, отпустив всех сопровождающих в город».

Ночевать Микояну и Фиделю пришлось в недостроенном бетонном здании, возможно, будущей гостинице. В двух комнатах поставили две раскладушки с одеялами для Фиделя и Анастаса, их и было-то всего две. Николай Леонов и охрана расположились в третьей комнате, возле большого чана с горячим кофе, всю ночь черпали его прямо из чана большими алюминиевыми кружками, беседовали и вообще не ложились спать.

Эта экстремальная ночь на скалистой вершине Гран-Пьедра и встреча рассвета, романтичного и алого, как Кубинская революция, и подружили на всю жизнь Микояна с Фиделем. Именно Микоян полетит к Фиделю, когда уже на финальной стадии Карибского кризиса возникнет проблема контроля над вывозом вооружения. «Лучше тебя, Микоян, у нас никого нет, кого можно отправить к Фиделю!» — скажет Хрущев. И Микоян, несмотря на умирающую супругу, полетит к Фиделю выполнять политическую миссию.

Уже на следующий день после ночевки в горах Микоян пообещал, что отношения с Кубой будут развиваться весьма бурно. Сразу же договорились о поставках кубинского сахара в обмен на русскую нефть. А потом все члены делегации вернулись в Гавану на советском Ил-18. И состоялось подписание правительственного соглашения о покупке Советским Союзом 1 млн тонн кубинского сахара и о советском кредите Кубе на 100 млн долларов.

— Если Советский Союз даст Кубе 100 млн долларов кредита, а потом бросит нас, когда со стороны США давление только усиливается, мы окажемся в тупике, — заметил Че. — Америка хочет ликвидировать Кубинскую революцию любым способом.

Че Гевара мыслил дальновидно. Визит Микояна в феврале 1960 года на Кубу был расценен в Штатах как поворотный пункт внешней политики. Были присланы послы, и заработала регулярная дипломатическая связь между Кубой и Союзом. Остров свободы обрел в лице Союза мощного политического покровителя и экономического союзника.

В США в этом время у власти еще находился Дуайт Эйзенхауэр, и он начал обсуждать вопрос кубинской сахарной квоты на рынке США. 30 % сахара США закупали у Кубы. Это составляло половину всего сахара, производимого Кубой. Узнав о дипломатических отношениях между Союзом и Кубой, Эйзенхауэр дал распоряжение сократить квоту на поставки кубинского сахара в США. А вскоре, в течение 1960 года, США вообще ликвидировали эту квоту. На первую же попытку Эйзенхауэра отказаться от 600 тысяч тонн сахара Советский Союз демонстративно заявил, что покупает у Кубы этот сахар. Микоян выступал по советскому телевидению и находчиво отвечал на вопросы журналистов о том, какую политику Союз будет проводить в отношении Кубы. Эйзенхауэр был в ярости.

Сможет ли СССР купить весь кубинский сахар, ранее поставляемый в США, спрашивал себя Эйзенхауэр и сам себе отвечал, что да, сможет. Союз — огромная страна, для нее будет недостаточно, пожалуй, всего сахара, произведенного Кубой. А сумеет ли Америка обойтись без кубинского сахара? Вероятно, сумеет, ведь сахар производят и в Латинской Америке. Тогда в своих дневниках Эйзенхауэр отметил: «Сахарная сделка между Кубой и Союзом сама по себе не угрожала американским экономическим позициям, но речь идет о политике». В воздухе запахло грозой.

Именно политика против Кубы заставила правительство Эйзенхауэра подготовить демонстративный отказ нефтяных компаний «Стандарт Ойл — Нью-Джерси», «Техас Компани» и «Ройял Датч Шелл» перерабатывать сырую нефть для Кубы. Когда на Кубу в 1960 году пришел первый танкер с советской сырой нефтью, руководители этих компаний заявили, что не будут эту нефть перерабатывать, и не стали свой отказ никак объяснять, но причины были слишком очевидны. Правительство Эйзенхауэра, надавившего на американских «нефтяников», рассчитывало, что сами кубинцы не смогут наладить переработку нефти и окажутся в экономическом кризисе. Но Фидель отдал приказ о национализации нефтеперерабатывающих кубинских заводов, а из Москвы вылетели специалисты, занимающиеся переработкой нефти. Очень скоро Куба получила свой собственный бензин и мазут.

Эйзенхауэр был в ярости. Он понял, что экономическими мерами реконструировать капитализм на Кубе не удается. И тогда он решился на радикальные меры — вооруженное вторжение на Кубу и переворот, в котором бы Кастро был физически устранен, а к власти пришло бы временное правительство из числа эмигрантов. Этот проект ЦРУ получил кодовое название план «Мангуста». В ЦРУ сформировали «Группу 4», под руководством Д. Кинга и при личном контроле А. Даллеса.

Но перед тем как план «Мангуста» вступил в действие и проявил себя на практике в виде операции «Сапата» (вторжение в залив Свиней), уже во времена нового президента США, Джона Кеннеди, произошло еще одно существенное событие, которое резко усилило агрессивный настрой США по отношению к Кубе.

Этим событием стало знакомство Фиделя Кастро и Никиты Хрущева 18 сентября 1960 года в Нью-Йорке на сессии ассамблеи ООН.

Хрущев защищает Кастро, или «Вторая ласточка»

Сентябрь 1960 года выдался прохладным. Парки Нью-Йорка выглядели необычайно красиво: невидимый живописец бросил золото и пурпур на листья кленов, превратил листья лип в янтарь и оливин, окунул в бронзу плоды конских каштанов. Иногда дорожную пыль смывали падающие на землю капли прохладных осенних дождей. Люди спешили на работу, закутавшись в пестрые шарфы и раскрывая время от времени над головами яркие разноцветные купола зонтиков.

Ассамблея ООН в сентябре 1960 года стала исторической — на ней дипломаты сбросили маски. 14 сентября американцы объявили, что «ограничивают из соображений безопасности пребывание Фиделя Кастро в США пределами Манхэттена». Тоже самое было объявлено в отношении Никиты Хрущева, Яноша Кадара (Венгрия) и Мехмета Шеху (Албания). Таким образом, ущемление прав на ассамблее ООН Хрущева и Кастро сделало «товарищами по несчастью» и невольно сблизило еще до знакомства. В ответ на это правительство Кубы (в это время Кастро находится в США) 17 сентября ограничивает передвижение посла США на Кубе Ф. Бонксала пределами района Ведадо в Гаване. Этот ответный жест возмущает США. И тогда по чьему-то негласному указанию владелец роскошной гостиницы «Шелбрунн» в Нью-Йорке, распахнувшей свои двери для участников ассамблеи, в одностороннем порядке взвинчивает в несколько раз цены на гостиничный номер для кубинцев. Неслыханное дело!

Но кто-то очень сильно, видимо, надавил на владельца «Шелбрунна», добиваясь выселения делегации Кастро. «Эти кубинцы ведут себя словно дикие звери! Они шумят, громыхают своей музыкой, сваливают возле мусорных баков горы жестянок из-под колы, — объяснил владелец гостиницы свое решение слетевшимся на скандал журналистам. — Наши солидные постояльцы недовольны. Пусть эти дикари возвращаются на свои пальмы! Что им делать на ассамблее ООН? Как они вообще здесь оказались? Чего доброго, они мне еще мебель поломают! А чем расплачиваться будут? Революционными лозунгами?»

Эмоциональное выступление владельца отеля немедленно напечатала пресса. Расчет «заказчиков» этого черного пиара был на то, что Фидель демонстративно покинет Америку. Однако Фидель понял это и легко превратил антирекламу в мощнейшую саморекламу. Через оппозиционную американскую прессу он заявил, что его товарищи были готовы к подобному ходу событий, что революционерам не привыкать к полевым условиям жизни. На дворе — прекрасная осень, и они будут счастливы провести остаток ассамблеи в платочном лагере, дыша свежим воздухом, а не пыльными гостиничными коврами.

— Черт бы побрал этого Кастро! — госсекретарь ООН Дат Хаммаршельд размахивал утренней газетой. На первых полосах газет красовался портрет улыбчивого бородача, а не Эйзенхауэра, как ожидалось! — Фидель нас обставил как детей! Обыграл на нашей собственной территории!

«Такая ассамблея ООН всем запомнится надолго, — напечатали слова Фиделя Кастро оппозиционные журналисты. — Спортивные палатки из магазинов для горнолыжников оказались отличного качества. После брезентовых палаток, в которых мы ночевали, ведя революционные партизанские действия против режима диктатора Батисты, эти туристические палатки — просто роскошь!»