Круговорот - Вадим Кошелев

— Что с Дэей? — проговорил Саня, до которого сказанное Старшиной не дошло в полной мере.

— Еще раз назовешь ее имя, и я вырву твой поганый язык, — зло прошипел Брес.

— Она жива? — не успокаивался Саня.

— Конечно, жива, — рявкнул Старшина. — На этом острове пока еще не родился самоубийца, который бы мог себе позволить обидеть дочь Брагара. Саня все еще не мог понять Бреса. — Причем тут Брагар? Потом вспомнил женщину на пляже, чьи черты напомнили ему знакомый образ. И все встало на свои места. Дэя приходилась дочерью Брагару или внучкой берегону, а Брес был ее родным дядькой. Буглар же — дядькой двоюродным. Пряхин такого поворота событий даже представить себе не мог: Дэя никогда не говорила ему о своих родственниках. Упоминала только, что жрецы забрали ее в Рощу еще совсем маленькой девочкой.

— Друиды наказали девушку — в Роще заперли, и повинность нести заставили, — зло рассказывал Брес. — И все по твоей милости, чужак безродный.

— Друиды ваши — ханжи, каких поискать. — Пряхин вдруг разозлился.

— Забили голову девчонке своими феньками. В монашку бездушную превратили. Лишили простых человеческих радостей.

— Ты, ничтожество, на друидов молиться должен: они жизнь тебе оставили. А могли бы убить запросто, и никто бы их за это не осудил, ибо ты давшую обет целомудрия жрицу хотел обесчестить.

— Дикость это все… Мракобесие, — не унимался Саня. — Девушку даже не спросили, хочет ли она всю жизнь прожить в лесу.

— Не мели языком, чужак. Ты много чего не знаешь.

— Тогда объясни, почему нельзя вернуть ее в мир людей? Почему она всю жизнь должна прозябать в той долбаной Роще?

— Замолчи, смертник. И подумай лучше о казни лютой, что тебя ждет.

— Брес поднялся и, окинув Пряхина презрительным взглядом, покинул барак. Саня отказывался что-либо понимать. Если он смертник, то почему до сих пор сидит не в подвале или казематах каких, а находится в своем сарае? Охраны опять же нет… Складывалось такое впечатление, что Старшина хотел его лишь попугать. Хотя, с другой стороны, такими угрозами просто так не бросаются. Все прояснилось, когда появился усач, который в тот же вечер зашел навестить своего подопечного.

— Тебя не казнят пока не получат обвинений от девушки, — объяснил Буглар. — Так что, если девчонка будет молчать, то вряд ли тебя на кол посадят. Но штраф ее отцу придется заплатить.

— И большой штраф? — поинтересовался Саня.

— Девять дойных коров, или семь рабынь, или три веса серебра или…

— Достаточно, — слабо махнул рукой Пряхин. — У меня все равно ничего такого нет.

— Тогда придется самому продаться.

— А больше никаких вариантов не имеется? — с надеждой спросил Саня.

— Ты можешь не спросить суда богов.

— Как это?

— У нас принято отстаивать свою правоту на Поединке. Но для тебя, сам понимаешь, это равносильно казни.

— С кем я должен отстаивать правоту?

— С тем, кого обидел. А обидел ты в первую очередь Брагара… И ты знаешь?.. — задумчиво произнес усач. — Это даже к лучшему, что тебя убьет именно Брагар: он не любит всяких там представлений с отрубанием конечностей и прикончит тебя сразу. Долго мучиться не будешь.

— Спасибо, дружище Буглар! Ты меня здорово успокоил.

— Натворил ты дел, Алекс. Теперь никто тебе уже не поможет. Усач тяжело вздохнул. Он как никто понимал Саню, ибо в молодости был еще тот ходок. Да и сейчас уже, будучи семейным человеком, не пропускал ни одной юбки. Поговаривали, что не так давно он даже крутил роман с некой жрицей, которую впоследствии изгнали из круга друидов за порочную связь.

— Они дадут мне время? — вдруг спросил Саня.

— Для чего?

— Мне нужно восстановиться перед судом ваших богов.

— Думаю, дадут, — утвердительно кивнул Буглар. — Я договорюсь со своими двоюродниками. Усач ушел, оставляя Пряхина наедине с невеселыми думами… Жалел ли Саня о случившемся?.. Скорее всего — нет: все его мысли оставались с той одинокой и по своему несчастной девушкой, которая так и не смогла познать желанного мужчину. И если им еще раз доведется встретиться Саня, не откажется от близости даже под страхом смерти.

Глава 11

Потянулись унылые дни. Молодой организм быстро шел на поправку.

Кости и ребра еще не срослись. Но голова уже приобрела нормальную форму. Исчезли кровоподтеки и синяки. А глаза стали широко смотреть на окружающий мир. Саня начал мало-помалу нагружать свое выздоравливающее тело — готовиться к предстающему поединку с отцом своей возлюбленной, что само по себе являлось дикостью. И молодой человек даже не знал, как себя стоит вести в сложившейся ситуации. Конечно же, он не желал зла отцу Дэи. Но и просто так себя тоже не собирался подставлять.

Надлежало найти выход из такого, прямо скажем, непростого положения. Кое-какие мысли по этому поводу имелись. Даже наклевывался некий, достаточно неопределенный и туманный план предстоящего Поединка.

Только воплотить его в жизнь представлялось весьма и весьма сложным делом. О Саниных проделках знал весь остров. Как-то в барак старателей пришел Брандт и без обиняков предложил молодому человеку уехать с ним на Материк.

— Здесь ты все равно ни жилец. Эти варвары убьют тебя так или иначе, — сказал купец, обращаясь к Сане, который в тот момент одиноко сидел у огня. — Я могу спрятать тебя на своем корабле и тайно вывезти на большую землю.

— Заманчивое предложение, — горько усмехнулся молодой человек. — Не трудно догадаться, какую цену я должен заплатить за твою услугу.

— Ты должен привезти меня к артефактам или к месту, где их нашел.

— Хочешь, верь, а хочешь не верь, но того места уже давным-давно нет.

— Что же с ним сталось.

— Под воду ушло.

— Жаль, — расстроился Брандт. Наступила немного напряжная тишина. Купец о чем-то размышлял и, наконец, нерешительно промолвил:

— Ладно. Забудь об артефактах. Я вывезу тебя на Материк и ничего не возьму взамен. Мало того, помогу устроиться — сведу с диггерами.

— Неплохо было бы с вашими диггерами познакомиться, — горько улыбнулся Саня. — Я подумаю над твоим предложением.

— Подумай, — сказал купец. — Если надумаешь, то знаешь где меня найти. Только не затягивай с решением. Скоро начнется сезон дождей.

До этого времени нам надо отчалить. Змей — искуситель ушел, оставив Саню в полном смятении чувств. Но внутренняя борьба длилась недолго. Молодой человек решил не поддаваться искушению и остаться на острове. Он ведь все ж таки мужчина, как-никак. И в некотором смысле, воин. А воинам негоже бегать от проблем. Стало быть, надо готовиться к Поединку. Буглар договорился об отсрочке, и этим нужно было воспользоваться.

Саня начал заниматься. Он быстро набирал прежнюю форму и весьма преуспел в фехтовании на мечах. Усач, не смотря на недовольство родственников, продолжал тренировать своего подопечного, а когда не мог уделить ему время, то присылал вместо себя Ноя Одноглазого. Оба воина считали малька весьма способным учеником и оба сожалели, что многообещающий юноша погибнет, так и не достигнув расцвета лет.

— Зато умрешь достойно, — успокаивал Саню Ной. — Глядишь, и песню сложат о храбром безумце, что бросил вызов непобедимому Брагару. Саня не перечил. Последнее время он все больше думал об оружии.

Железо дикарей являлось для молодого человека слишком тяжелым и неудобным. Нужно было изготовить себе более — менее приличный клинок наподобие японской катаны. С такими мыслями Саня отправился на кузнечный двор, где встретился со своим бывшим шефом.

— Почему твои мечи такие тяжелые? — спросил он кузнеца.

— А то сам не знаешь? — огрызнулся Стрикер. — Тяжелый меч — надежный меч.

— Я могу сделать легкое и вместе с тем прочное оружие, — заявил Саня.

— Не верю, — мотнул головой Стрикер. — Меч — это не нож, он должен быть достаточно тяжел, чтобы не гнуться и не ломаться.

— Хочешь, поспорим?

— Лучше проваливай, — категорично заявил кузнец. — Я не собираюсь больше тратить на тебя время.

— Мне нужен этот меч, — взмолился Пряхин. — Помоги мне его сделать.

Помоги! Кузнец ушел. Впрочем, ушел не совсем уверенно. Оставалась еще надежда, что он все же вернется к начатому разговору о мече. Насколько мог судить Саня, Стрикер был далеко не глупым дядькой — пытливым и ревностным в работе. За его показной грубостью скрывалась благородная душа глубоко порядочного человека. Конечно же, он держал марку мастера своего дела и никогда бы не позволил уступить ее кому бы то ни было. Особенно пришлому выскочке. Оставалось надеяться на то, что уже оброненное зерно сомнения даст свои ростки, и здравый смысл подлинного умельца восторжествует над его кичливой заносчивостью. В общем-то, так оно и случилось. Саня остался во дворе и просидел там до вечера, ожидая, когда кузнец закончит работу. В конце дня Стрикер не удержался и подсел рядом.