Несколько кадров для дедушки - Мария Ботева

— Дедушка знает… Но это же не он? Он и в магазин теперь не ходит. Тётя Аня… Но ей далеко ехать.

На следующее утро в ящике появилась ещё одна газета. И тут я вспомнила: Ольга Васильевна! Ей я успела рассказать, что отец ищет работу. Неужели это она? Я точно знаю, что она живёт далеко, где-то у рынка, что ли, её там не раз видел Терёшка, когда искал собак. Представляю: едет Ольга Васильевна в утреннем автобусе, лампочки еле светят, а она сидит и читает объявления, ищет, где написано про слесаря. Как только увидит — открывает красный фломастер, обводит. Автобус трясёт на дорогах, а она старается, обводит как можно ровнее. Потом приезжает на нашу остановку, но в школу не торопится, проходит мимо, только вздыхает: последняя неделя выдалась холодной, конечно, хорошо бы уже в тепло, но нет. Вот она спускается по улице Гайдара, сворачивает на нашу. Идёт мимо заборов, сначала на неё лает лосевская Умка, потом — ковальчуковская Чара, дальше — беляевский Бим. А наш Спальник, что интересно, молчит! Как будто он в сговоре с Ольгой Васильевной. От него, конечно, всего можно ожидать, я почти ничему не удивляюсь, после того как он укусил меня на расстоянии пятисот метров.

— Может быть, это газета наняла своего почтальона? — спросил Петька. Он сейчас стал приходить за мной на тренировки, провожает домой. Я рассказала ему про газеты, просто про газеты, не уточняла, что они с объявлениями о работе.

— Ну, может быть.

Первый раз Петька пришёл в понедельник, в тот день, когда я разговаривала в музее с Ольгой Васильевной. У нас как раз были отборочные соревнования, решали, кто едет на Грачиные скалы. Конечно же, меня туда берут, я и не сомневалась. У меня второй результат среди наших, первый — у Инки. Нас всего-то трое девчонок у Борисыча. Правда, между мной и Инкой ещё пять веселковских девчонок. Но в траверсе я обгоняю всех девчонок, а из парней только Вовка Алексеев и пара веселковских могут меня обойти. Почему-то у меня получается идти по скале влево или вправо, удаётся растягивать ноги в шпагат, почти ложиться плашмя на поверхность тренажёра, нашаривать рукой почти незаметные зацепы, дотягиваться до них, ухватываться. Как-то очень быстро получается перекрывать большие расстояния, гораздо быстрее, чем вверх. С чем это связано, я не знаю, Борисыч говорит, что надо бы и вверх наловчиться так же забираться, но и это умение однажды может пригодиться мне очень сильно.

— На Грачи-иных скалах, — уточнил он, — на сорев-нова-аниях.

Ко мне подошёл сам тренер Веселков и вдруг предложил перейти заниматься к нему. «Вот уж фиг!» — хотелось мне ответить, но я сдержалась, просто помотала головой.

У гардероба после тренировки я даже не замечала веселковских девчонок. И даже не из-за радости, что я еду на скалы, а просто мне уже давно наплевать на них. А им не наплевать. Они всё ходят, всё смеются надо мной. По вечерам провожают, так это называется: идут рядом, говорят гадости. Потом из-за угла появляется мама, и они отстают, но напоследок никогда не забывают сказать, что я маменькина дочка, что они ещё покажут. Я иду спокойная как танк: можете болтать что угодно, мне всё равно. Мне правда уже давно стало всё равно, не до них, если честно. Но сегодня произошло что-то странное. Они подошли ко мне ещё в спорткомплексе, обычно только на улице догоняют.

— Знаешь, мы давно на тебя смотрим, — сказала Анька, их главная, — ты нормальная девчонка. Не настучала на нас. Ну, и вообще — нормальная. Это мы тебя испытывали.

В такие моменты не знаешь, как ответить. Правда, у меня таких моментов ещё не было, может, со временем я научусь, придумаю, как реагировать.

— Угу.

— Ты нормальная девчонка, — повторила Анька, — давай к нам.

— Ну… — я задумалась, что сказать дальше, и тут увидела Петьку. Он стоял рядом с нашим Алексеевым, оба они смотрели на меня и смеялись. «Ну и дурак», — подумала я, а девчонкам крикнула:

— Пока.

И побежала. Правда, недалеко, остановилась у ворот стадиона. Куда, спрашивается, я бегу? И где моя шапка? Забыла на скамейке у гардероба. Возвращаться не хотелось. Пока я думала, что делать, ко мне подошёл Петька, молча нацепил шапку на мою голову, посмотрел в глаза, сказал:

— Ну ты, голова. Пойдём.

Ну вот, как-то странно получилось. Оказывается, Петька и Алексеев — одноклассники, и он, как услышал вчера про моё скалолазание и про Грачиные скалы, почему-то сразу безошибочно угадал, что мы с Вовкой вместе занимаемся. И вот пришёл специально, чтобы встретить меня, проводить до дому. Скоро мы увидели мою маму. Петька сам протянул руку, представился:

— Пётр. Очень приятно познакомиться.

— Ой, Петя, значит, вы проводите Женечку до дома? — обрадовалась мама. — А то мне некогда, как раз нужно зайти к коллеге. К тёте Ларисе, — пояснила она мне, — у неё там что-то не сходится, не хотелось бы новой проверки, знаешь. Женя, в выходные дедушка переезжает.

И она убежала, я посмотрела — правда, в сторону дома тёти Ларисы, я многих у неё с работы знаю.

— Она всегда такая? — спросил Петька.

— У меня брат тоже Петька.

— О, — сказал Петька не очень понимающим голосом, хотя чего уж тут неясного, мама радуется любому Петьке на своём пути. Но в этот раз она, кажется, превзошла себя.

— Значит, мне повезло, — заключил он. Догадался, значит, умный.

Он подал мне руку, чтобы я за неё держалась, у меня родители так ходят. Ничего так, вполне удобно. Дальше мы просто шли, Петька по дороге купил мороженое, поздравил, что меня берут на соревнования.

Вчерашний день он пропустил, а сегодня снова пришёл за мной, уже к нашей станции, хотя я и не говорила ему, что в среду мы занимаемся в другом месте. Откуда он узнал? А, ну есть же ещё Алексеев.

21

Мама пошла за дедушкой, мы с отцом остались. Её не было долго. Сначала её не было час, потом — час двадцать, потом — полтора часа. Через час сорок отец собрался и вышел на улицу. Его тоже долго не было. Лишь через два с половиной часа пришли они все — и мама, и дедушка, и отец. Спальник-то вот уже минут сорок лаял на всю нашу маленькую улицу, и если бы я выглянула за калитку, то поняла бы сразу, в чём дело, но я не выглядывала и не выглядывала. А это родители вели домой моего дедушку. Оказывается, за то время, что я от него уехала, — с воскресенья до четверга — он так сильно сдал, что шёл еле-еле. Расстояние в три дома по улице Гайдара дедушка Витя прополз за час с небольшим. Конечно, грубо так говорить про дедушку, но это правда — он передвигался очень медленно, примерно как черепаха или улитка. Три дома он прошёл, до нашей маленькой улицы оставался маленький участок, склон, метров тридцать. И тут он упал. Снег-то ещё лежит, а склон этот зимой всегда скользкий, ветер гуляет по нему круглосуточно. И вот он упал, мама попробовала его поднять, но упала сама. Она-то, конечно, встала, попыталась поднять дедушку, снова ничего не получилось. Хорошо, что из окна выглянул дядя Саша Лосев, выбежал, помог дедушке встать, довёл до своей калитки. Это заняло минут пятнадцать. Дедушка к этому времени еле держался на ногах, дядя Саша вынес табуретку. Примерно минут двадцать дедушка отдыхал, сидя на этой табуретке, потом поднялся. Мама сказала дяде Саше спасибо, и они с дедом двинулись дальше. В это время к ним подошёл отец, и они все вместе отправились домой. В это же время на улице залаял Спальник, он всегда лает, когда гуляет с кем-нибудь из нас, предупреждает кошек, чтобы не совались, а то будут иметь дело с ним! Если бы я выглянула за калитку, то далеко на краю нашей улицы увидела бы, что там что-то делается, но делается так неторопливо, медленно и как будто вязко, не разобрать, что же происходит. И снова ушла бы домой, тем более что у меня была важная работа: я выносила из Петькиной комнаты его вещи, застилала постель, открывала и закрывала форточку, чтобы проветрить и одновременно не застудить новое жильё дедушки. Не до Спальника с его лаем мне было, если говорить откровенно, и даже не до уроков. Да что там — я на тренировку-то не пошла, хотя сегодня скалодром. Мама позвонила Борисычу.

Дедушку было совсем не узнать. Ещё в субботу он так весело смотрел, как я подметаю, как прыгает вокруг меня Спальник, а теперь он смотрел только под ноги, как бы не упасть. Прошла целая вечность, пока он переступал порог дома. Стало так грустно, что я тут же надела куртку и спросила у мамы, нужно ли принести ещё что-нибудь от дедушки.

— Раскладушку. Нет, погоди, там я в наволочку завязала его одежду.

И я выскочила из дома.

— Ты почему меня не предупредила? — спросил Петька. Я сказала бы, накинулся. Голосом накинулся, а я не могу, когда так. Петька пришёл ровно в то время, как дедушка правой ногой ступил в свою новую комнату, а я ступила правой ногой на крыльцо, чтобы пойти в дедушкину квартиру.

— Я пришёл за тобой к «Заре», тебя нет, трудно было предупредить? — Я молчала, и он стал говорить потише. — У тебя же есть мой телефон, ты записывала.