Ночные кошмары и сновидения - Стивен Кинг

Не приедет. Ты боялся, что он учует тебя, и он учуял. Вот почему изменил свой маршрут».

Вдалеке солнечный луч блеснул на хромовой облицовке машины. Большой автомобиль. Похож на «кадиллак».

Я лежал на животе, упершись локтями в песок обочины, прижимая бинокль к глазам. Автомобиль исчез за возвышенностью шоссе… снова появился… скрылся за поворотом… и выехал опять.

Это действительно был «кадиллак», но не серебристо-серый, а цвета темно-зеленой мяты.

Далее последовали тридцать самых ужасных секунд в моей жизни: тридцать секунд, растянувшихся на тридцать лет, Что-то в моем сознании ясно и бесповоротно заявило, что Долан поменял старый «кадиллак» на новый. Разумеется, он делал это и раньше, и хотя еще ни разу не приобретал зеленого автомобиля, это отнюдь не запрещено законом.

Другая половина моего рассудка настойчиво твердила, что по шоссе и дорогам, соединяющим Лас-Вегас и Лос-Анджелес, ездят десятки — нет, сотни — «кадиллаков» и вероятность того, что этот, зеленый, принадлежит Долану, не больше одной сотой.

Глаза застилало потом, мешая смотреть, и я опустил бинокль. Он все равно ничем не сможет мне помочь. К тому времени, когда я увижу пассажиров, будет слишком поздно.

Уже сейчас слишком поздно! Беги вниз и опрокинь знак объезда! Ты упустишь его!

Давай-ка я скажу тебе, кто окажется в твоей ловушке, если ты уберешь знак объезда: двое старых богатых людей, едущих в Лос-Анджелес повидаться с детьми и съездить с внуками в Диснейленд.

Да нет же! Это он! Не упусти свой единственный шанс!

Совершенно верно. Единственный шанс. Так что используй его и не поймай в ловушку невинных людей.

Но это Долан!

Нет, не он.

— Прекратите, — застонал я, хватаясь за голову. — Прекратите, прекратите. Уже слышался шум мотора.

Долан. Старики. Дама за рулем. Тигр. Долан. Ста…

— Элизабет, помоги мне! — простонал я.

«Милый, у него никогда, на протяжении всей жизни, не было зеленого „кадиллака“, — прозвучал словно по заказу ее голос. — И никогда не будет. Это не он».

Головная боль прошла. Я заставил себя встать, вытянуть руку с поднятым вверх большим пальцем.

В «кадиллаке» не было стариков, не было там и Долана. В машину втиснулось с дюжину хористок из Лас-Вегаса и преклонных лет плейбой в самой большой ковбойской шляпе и самых темных очках, которые я когда-либо видел. Одна из хористок окинула меня равнодушным взглядом, и «кадиллак», хрустнув шинами по гравию, свернул на объездную дорогу.

Медленно, чувствуя себя до предела измученным, я снова поднял бинокль. И увидел его.

Невозможно было ошибиться в «кадиллаке», показавшемся на дальнем конце прямого трехмильного отрезка, — он был серебристо-серым, как небо над головой, но выделялся с поразительной четкостью на фоне темно-коричневых холмов на востоке.

Это был он — Долан. В одно мгновение исчезли сомнения и нерешительность. Теперь они казались далекими и глупыми. Это был Долан, и мне не нужно было видеть серебристо-серый «кадиллак», чтобы понять это.

Я не знал, доходит ли до него мой запах, но его запах я чувствовал.

Теперь, когда я знал, что он приближается, мне стало легче передвигать усталые ноги.

Я вернулся к огромному знаку «Объезд» и опрокинул его в кювет надписью вниз, накрыл брезентом песочного цвета и засыпал пригоршнями песка круг, на который он опирался. Общее впечатление не было столь идеальным, как поддельная полоса шоссе, но мне казалось, сойдет и так.

Теперь я подбежал к следующей возвышенности, на которой оставил фургон, представлявший сейчас собой еще одну декорацию — машина, временно брошенная владельцем, который ушел то ли за новой покрышкой, то ли отремонтировать старую.

Я забрался в кабину фургона и улегся на сиденье, чувствуя, как колотится сердце.

И снова потянулось время. Я лежал, прислушиваясь к шуму приближающегося автомобиля, а его все не было, и не было, и не было.

Они свернули. Долан в последний момент почуял ловушку… или что-то показалось подозрительным ему или кому-то из его людей… и они свернули.

Я лежал на сиденье, спина моя горела от нестерпимой боли, глаза крепко зажмурены, словно это позволяло мне лучше слышать. Это звук мотора?

Нет — всего лишь ветер, задувавший теперь с такой силой, что горсти песка летели в борт фургона. Нет, не приедут. Свернули в объезд или поехали обратно. Всего лишь ветер. Свернули в объезд или…

Нет, это не просто ветер, это был шум мотора. Его звук нарастал, и через несколько секунд автомобиль — один-единственный автомобиль — промчался мимо меня.

Я сел и схватился руками за руль — мне нужно было держаться за что-то — и глядел вперед через ветровое стекло выпученными глазами, прикусив язык.

Серебристо-серый «кадиллак» плавно скользил по склону, приближаясь к ровной поверхности шоссе со скоростью пятьдесят миль в час или чуть быстрее. У «кадиллака» даже не вспыхнули тормозные огни. Они не почуяли ловушки. У них не возникло ни малейшего сомнения до самого конца.

Произошло следующее: внезапно «кадиллак» поехал не по поверхности шоссе, а углубляясь в него. Иллюзия асфальтового покрытия была настолько убедительна, что у меня закружилась голова, хотя я сам создал эту иллюзию. Сначала «кадиллак» Долана погрузился до середины колес, затем до уровня дверей. Мне пришла в голову причудливая мысль: если «Дженерал моторс» захочет выпускать роскошные подводные лодки, при погружении они будут выглядеть именно так.

До меня доносился хруст ломающихся деревянных реек, поддерживающих брезент. И я услышал треск рвущегося брезента.

Все это длилось меньше трех секунд, но эти три секунды я запомню на всю жизнь.

У меня создалось впечатление, что от «кадиллака» над поверхностью шоссе остались только крыша и пара дюймов поляризованных стекол. Затем послышался громкий тупой удар — звук бьющегося стекла и сминаемого металла. В воздух поднялось облако пыли, которое порывом ветра унесло вдаль.

Мне хотелось скорее пойти к этому месту, но сначала нужно было привести в порядок знаки, указывающие на объезд. Мне не хотелось, чтобы нас прерывали.

Я вышел из фургона, достал снятое колесо, поставил его на прежнее место и вручную затянул все шесть гаек. Я затяну их туже потом; пока мне нужно было всего лишь подъехать к тому месту, где начинается объезд.

Трясущимися руками я выдернул домкрат и рысцой подбежал к задним дверям фургона. Остановился и прислушался, наклонив голову. Я слышал вой ветра.