Чужие ключи - Александр Лонс

«Мил человек, — как-то по-свойски и по-деревенски обратился ко мне дед, — не угостишь ветерана папироской?»

«Кури, отец, — сказал я, протягивая свою пачку сигарет. — Бери, сколько нужно».

«Спасибо, уважил старика, — поблагодарил ветеран, извлекая сразу полпачки. — Нельзя здесь ничего строить, сечешь? Дом тут уже стоит. Только не видно его сейчас, это дом — привидение оно, фантом».

«Чего? — не понял я. — Какой еще фантом?»

«Ничего! — неожиданно обозлился старикан. — Фантом дома, говорю. И населяют его фантомы. В войну бомбой прямого попадания разбило. Погибли все. Даже те, кто в подвале, в бомбоубежище сидел. Одно только слово, что бомбоубежище! Мелковат подвал оказался. Никого в живых не осталось. Довольно быстро завалы разобрали и сделали этот вот садик. А если вы тут чего-то построите, то фантомы жителей будут ходить по новому дому и свежим обитателям не станет от них ни жизни, ни покоя».

«Слушай, дедусь, ты ничего не путаешь? Может, выпил что? Или уже чего-нибудь не то в себя вкурил? А может ты у нас — того?» — и я выразительно повертел пальцами около своего виска. Практика показывает, что такое открытое хамство часто просто необходимо для прекращения нежелательного диалога.

«Я тебе покажу — "того"! Мальчишка! Ты хоть понимаешь, что здесь происходит? На что вы замахнуться хотите? Вот в полночь на полнолуние сюда приходи и посиди ночку. Сам все увидишь. Только тихо сиди, и не уходи никуда. Слабо? Забздишь, небось, не придешь ведь. Знаю я современную молодежь, только и можете, что горланить без пользы, да шмалять друг в друга по дурости. Гнилая порода».

Естественно, я разозлился и пришел. Повод отыскался легко — была у меня в ту пору проблема — Юлю, жену свою вернуть хотел. В смысле именно как жену, а не как партнершу по бизнесу. Все-таки сколько лет вместе, да и потом общим делом занимались. Вот и придумал романтические посиделки под луной, а в качестве места избрал тот самый пятачок между старыми домами. Сначала ни о чем вообще не думал — сидел во дворе на лавочке и ждал, когда Юля подъедет. Но потом стало ясно — зря. Не подъедет. Она всегда высоко ценила личное время, и если не приходила вовремя, значит, — все, о встрече можно забыть. То ли от обиды, то ли от упрямства, вдруг подумалось, что назло проторчу тут до самого утра, и только с рассветом уеду. Решил сидеть до последнего.

Леонид снова замолк, и какое-то время опять безмолвно дымил с задумчивым видом.

— Раздраженно раздумывая о своих с Юлей отношениях, — продолжил он свой рассказ, — я пропустил сам момент появления дома. Просто вдруг понял, что вместо давешнего скверика стоит старый жилой дом, чем-то похожий на своих соседей справа и слева, но чем-то от них отличающийся. Стоит, как ни в чем не бывало. Дом выглядел вовсе не призрачным, как можно было бы подумать, а вполне себе материальным, но каким-то будто мерцающим. То явно есть, вижу его, а то пропадает, и вместо него опять скверик. Наконец, я понял, что дом — вот он, прекрасно виден и абсолютно реален в лунном свете. Сначала показалось, что это какая-то иллюзия, типа голограммы. Но когда я подошел вплотную, и ощупал рукой кирпичную стену, стало жутко. Будто потерял ощущение реальности. Я прошел вдоль стены до входа в подъезд. Дверь оказалась отрыта и приперта кирпичом, внутри смутно виднелись ступеньки. Деталей я уже, к великому своему сожалению, не помню. События той ночи почти выветрились из моей памяти. Почему? Не знаю. Вспоминаю только, что я входил в подъезд, освещенный синим светом, поднимался по ступенькам, видел какой-то старый, больших размеров лифт за железной решеткой, причем через зарешеченные окна, в центре обширной кабины виднелась пальма. Явно давным-давно засохшая. Труп этой пальмы, помнится, поразил меня тогда больше всего. Но в то же время, каким-то уголком сознания, я по-прежнему ощущал себя сидящем на лавочке во дворе. Это пугало и раздражало одновременно. Было непонятно. Страшным волевым усилием я отогнал от себя ощущение дома и запретил ему быть. Я осознал, что сижу на лавочке перед тем самым сквериком. Луна уходила за дом справа, небо со стороны востока начинало светлеть, а какая-то ранняя птица у фонаря принялась издавать нестройные, но очень мелодичные звуки. Никакого дома не было и в помине, более того, — потом он уже здесь не появлялся, я проверял. Участок был куплен застройщиком, и на этом месте выросло высокое и узкое железобетонное здание банка. Такие вот, понимаешь, дела.

Тем временем стало совсем холодно. Леонид опять замолчал и с минуту глядел куда-то в сторону соседнего дома.

— Такие вот, понимаешь, дела, — повторил Леонид. — Я потом несколько раз попадал в сходные ситуации. Специально их искал. И окончательно уверился в том, что и заподозрил тогда, около скверика с домом-фантомом. Я умел уничтожать этих призраков своим волевым усилием. Почему, как это получалось, не знаю. Но место очищалось, и никто ничего больше там не видел. Такую же «чистку» я устроил в квартире принадлежавшей Наталье. Она тогда все-таки не продала ее, но сдавала, только вот жильцы часто там менялись. После моих усилий Наталья, временно жившая на съемной квартире, въехала назад и больше на «тени» не жаловалась. Кстати, со мной она тоже больше не встречалась. Постепенно сложилась соответствующая клиентура, я начал выезжать в другие города, заказы пошли. Теперь у меня сеть отделений по главным городам страны. Головной офис в Москве, а я в нем генеральный директор компании и хозяин в одном лице. Мы способствуем продаже и перепродаже таких вот нехороших квартир и земельных участков.

— В общем, любимым делом занимаешься? — спросил я с некоторой долей иронии пополам с уважением. — Хватает на прожитье?

— Хватает. Особо не жалуюсь.

— И что? Причем тут я?

— А вот, — пояснил Леонид, — понял я как-то, что содержание этого коттеджа — он показал рукой на какую-то видневшуюся в отдалении крышу, — обходится неоправданно дорого. Позволить себе могу, но и денежки считать научился. Сам посуди. Построен он по такому проекту, что зимой оставлять без отопления нельзя никак. Да и летом пока пустой стоит — то одно сопрут, то другое. Приедут из соседней деревни, вскроют, и украдут чего-нибудь жизненно важное. Все, что выносится и свинчивается. Веришь ли — в одно прекрасное утро ворота вывезли! А недавно новое оборудование котельной подчистую свинтили. Сантехнику сняли, ванну вытащили, даже унитазы. Убыток немаленький, сам понимаешь. Сигнализация? Есть, конечно. Только менты по нашим дорогам да по здешним ухабам часа полтора добираться будут. Если вообще примут вызов, что не факт. А за это время не то, что ворота с котельной и сантехникой, крышу украсть можно. Помнишь, сколько они ехали к нам «на убийство»? То-то и оно.