Я в порядке, и ты тоже - Камилла Пэган
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Милая, – сказала я, поворачиваясь назад, – я не виню тебя за то, что ты сердишься. Но твой папочка спросил, не можешь ли ты остаться с нами подольше. Давай постараемся использовать это время как можно лучше, хорошо?
Сесили прищурилась, но кивнула.
– Хорошо, – тихо проговорила она.
Когда мы приехали домой, Санджей включил для них телевизор, где показывали какое-то шоу. Как только оно закончилось, он сообщил, что пора ложиться спать.
После того как я уложила Сесили в кровать Стиви (что мне было позволено сделать только тогда, когда я разрешила Стиви перелечь на кровать к нам) и после двухминутной битвы с Майлзом, в результате которой я сдалась, позволив ему лечь рядом с сестрой, я налила себе бокал вина. Потом я села за кухонный стол, ожидая, что наконец пророню слезы, которые сдерживала почти весь вечер.
Но мои глаза оставались сухими.
То, что я приняла за правду всего час тому назад, теперь казалось страшной сказкой, которую я сплела из паутины, оплетающей самые темные уголки моего воображения. В конце концов, если бы у Дженни была такая проблема, которая способна привести к смерти, я бы знала об этом.
Знала ли бы?
– Не могу поверить в это, – сказала я Санджею после того, как пересказала ему свой короткий разговор с Мэттом. Мысли о Рассе и Джордже Блатнере, детский лагерь, ленчи и все остальные пункты из списка неотложных дел уже выветрились из моей головы.
– Я тоже, – сказал он. Сидя напротив меня, он пил пиво. На этот раз с ним рядом не было видно телефона.
– Как ты думаешь, что он имел в виду под «серьезными проблемами»? – шепотом спросила я.
Санджей посмотрел мне в глаза.
– Боюсь, что догадываюсь.
– Но это не сердечный приступ и не аневризма, – сказала я. – Я знаю, что у нее был эндометриоз, но это, вероятно, неопасно для жизни.
Он покачал головой.
– Нет.
– Может быть, это ошибка? – запинаясь, проговорила я. – Может быть, она впала в кому?
Санджей опустил глаза на бокал с пивом. Одного этого хватило бы для того, чтобы сказать мне то, что мне нужно было знать. Но я не могла представить себе, как проживу следующий день, оставшись в этой жизни одна, без Дженни.
И почему-то, хотя я своими собственными глазами видела ее обмякшее тело, от невозможности представить себе будущее без Дженни, я почти убедила себя в том, что она вовсе не умерла.
* * *
Вероятно, мы просидели за столом не более часа, но ощущение было такое, словно прошло несколько дней. В конце концов в нашу дверь постучался Мэтт.
Я впустила его в дом. Было заметно, что он плакал, глаза у него все еще немного слезились. Увидеть его в таком состоянии было все равно что мгновенно вернуться в реальность, к чему я, должно быть, была готова, потому что из моих глаз сразу ручьем потекли слезы.
Мэтт вытер нос о рукав рубашки с пуговичками на воротнике.
– Где она? – спросил он.
– В комнате Стиви.
– Спит?
Я кивнула.
– Хорошо. – Мэтт бросил взгляд на Санджея, который не спешил выйти из гостиной.
– Привет, – сказал Санджей.
Мэтт кивнул ему.
– Я хочу забрать ее домой. Надеюсь, она быстро уснет. А завтра…
А завтра он скажет ей, что ее мать умерла. Из глубин моей груди вырвалось рыдание. Я приложила руку ко рту.
– Прости, – сказала я, взяв себя в руки.
– Ты тоже прости меня, – хриплым голосом проговорил Мэтт. – Она… они думают, что она скончалась за час до того, как я вернулся домой. Если бы я нашел ее раньше…
Если мы оба нашли ее раньше, то, возможно, мы спасли бы ее.
– Мне так жаль, Мэтт. Сколько времени нужно для того, чтобы стала известна… – Я не нашла в себе силы и произнести «причина смерти». – Чтобы они определили, что произошло?
Он внимательно посмотрел на меня.
Я так же пристально смотрела на него, ожидая, что он объяснит то, что имел в виду. Я знала, что Дженни мучили страхи, когда она была подростком, и что та же проблема снова возникла после рождения Сесили. Некоторое время она принимала транквилизаторы, но с тех пор прошло уже несколько лет.
Безусловно, Дженни была склонна заморачиваться, точно так же, как я и как большинство знакомых мне женщин, но за последний год или два она как будто изменилась к лучшему. Безжалостные комментарии по поводу ее блога, которые когда-то выводили ее из строя на несколько дней, теперь были ей что с гуся вода. Я полагала, что благодаря своему повышенному вниманию к положительным отзывам и вкупе с жизненным опытом она обрела способность справляться с незначительными расстройствами, которые могли возникнуть в будущем.
Нет, кроме эндометриоза, мне в голову не приходила ни одна проблема, с которой могла столкнутся Дженни.
«Не могло ли это быть самоубийством?» – вдруг подумала я.
Эта мысль, как стрела, вонзилась мне в сердце, но улетучилась так же быстро, как появилась. Казалось крайне невероятным, чтобы женщина, мечтавшая о свадьбе своей дочери и внуках, внезапно положила конец собственной жизни. При этом не проявляя хотя бы малейших признаков депрессии.
Мои размышления прервало характерное побрякивание дорогущего сотового телефона. Мэтт достал аппарат из кармана.
– Это мама Дженни, – сказал он. – Я выйду на улицу.
– Наверное, мне не следовало спрашивать? – прошептала я Санджею.
Санджей выглядел так, будто не спал несколько дней. Я, вероятно, тоже. Проведя рукой по голове, он сказал:
– Не знаю. Может быть, ты немного поспешила.
– Она – моя самая близкая подруга.
«Была, – произнесла я про себя. – Была. Была. Была».
– Впрочем, ему, вероятно, известно не больше, чем тебе, – сказал Санджей. – Постарайся сохранять спокойствие. Если можешь, дыши глубже. – Это было нашей старой привычкой – он успокаивал меня, когда я чувствовала, что загнана в угол. По крайней мере, так было до того, как я стала звонить Дженни, когда мне нужно было о чем-то поговорить. – Разве важно, как это случилось?
Мне хотелось согласиться с мужем, но что-то, похожее на механизм внутренней самозащиты, требовало, чтобы я точно узнала, что случилось. «Сейчас же! – хотелось мне крикнуть. – Сию же минуту!» Тогда я могла бы осознать это ужасное происшествие и начать скорбеть.
То есть я могла бы подготовиться к тому, чтобы помочь Сесили. Потому что слишком хорошо знала, что
